Поразительно, но родителям удалось избавить детей — старшего Александра и младшего Павла — и от пионерии, и от комсомола: когда одноклассникам повязывали красные галстуки, братья просто остались дома, учителям родители сообщили, что мальчики больны.
«Крестик детям прикалывали с изнанки рубашки, чтобы учителя в школе не увидели на шее нитку», — рассказал корреспонденту NT отец Александр Борисов, друг и ученик Александра Меня, биолог по образованию и уже 20 с лишним лет настоятель храма Косьмы и Дамиана, расположенного в самом центре Москвы, в Столешниковом переулке. Борисов знал Александра Меня с детства (в разговоре он друга называл Аликом): они жили в соседних домах на Большой Серпуховской улице — Мени жили, как большинство тогдашних семей, в коммунальной квартире, иконы хранили в специальном шкафу: «Как только в квартиру входил чужак, дверцы шкафа запирались, скрывая импровизированный иконостас», — рассказывает Борисов.
Отец Александр Мень в рабочем кабинете...
ПАСТЫРЬ ПРОТИВ ИДОЛА
Священником Александр Мень решил стать, когда ему было 12 лет: осенью 1947 года Москва праздновала 800-летие своего основания, и над городом подняли огромный аэростат с портретом Сталина. Вот увидев лик идола в небе, Мень и решил, что не просто будет христианином, но обязательно примет сан, «чтобы быть «на противоположной стороне», — рассказывает Борисов.
Реализовать, впрочем, этот план Меню удалось далеко не сразу: после школы он сначала поступил в Московский пушно-меховой институт (который вскоре перевели в Иркутск), отучился там пять лет, но диплом не получил — отчислили за то, что ходил в храм. В 1958 году он поступил на заочное отделение Ленинградской духовной семинарии (ее, кстати, окончил и нынешний патриарх Кирилл), был рукоположен еще до ее окончания и направлен в сельский приход.
...и с семьей: сыном Михаилом, дочерью Еленой и женой Натальей, 1980-е годы
«Отец Александр невероятно много читал, самообразованием он достигал большего, чем многие окончившие полный семинарский курс, — вспоминает Борисов. — Первое время мы удивлялись и все время спрашивали: «Алик, зачем ты столько времени тратишь на книги?» А он отвечал: «Когда-нибудь наступит время, когда мы сможем говорить открыто, и очень важно, чтобы к этому моменту нам было что сказать!»
Свою самую знаменитую книгу «Сын Человеческий» — увлекательный и глубокий рассказ евангельской истории для религиозно необразованных людей — Александр Мень начал писать еще студентом и закончил в 1958 году, еще до принятия сана. Это было время недолгой хрущевской оттепели: первые главы «Сына Человеческого» были опубликованы тогда же в журнале Московской патриархии. Потом он написал шеститомник «История религии» — этот труд Александр Мень писал на протяжении всей своей жизни, но опубликован он был в России уже после гибели отца Александра.
А тогда, в шестидесятых, вокруг Меня начинает собираться кружок таких же, как он, критично относящихся к государству и официальной церкви священников:
«Первый обыск, который я помню, был где-то в 1968 году, второй — в 1980-х, — рассказал NT сын отца Александра, Михаил Александрович Мень, в недавнем прошлом губернатор Ивановской области, а ныне — министр строительства и жилищно-коммунального хозяйства Российской Федерации. — Отец всегда берег семью от проблем, которые его окружали, никогда не рассказывал, о чем его спрашивали на допросах, наоборот, старался улыбнуться, пошутить, хотя мы видели, как нелегко это ему давалось», — говорил Мень-младший, и антураж министерского кабинета с портретом президента Путина на стене совершенно не вязался с темой интервью.
В конце 1980-х появление священника в школе было выдающимся событием. Отец Александр был одним из первых, кого стали приглашать, Москва, 1988 год
Показательно, что в «религиозном» отделе КГБ (отдел № 4 Пятого управления КГБ СССР ) отец Александр Мень значился как «Миссионер», поведал NT настоятель храма Воскресения Христова в селе Карабаново Костромской области протоиерей Георгий Эдельштейн, которого с Менем связывали десятилетия дружбы: «И ведь в КГБ были абсолютно правы! Он действительно в первую очередь был миссионером, а не диссидентом».
К концу семидесятых годов имя отца Александра Меня было уже овеяно легендами: в его одноэтажный деревянный домик в поселке Семхоз (сейчас здесь музей Меня) потоком шли люди. «Может быть, главной заслугой Александра Меня было то, что он привел в церковь дикое племя советской интеллигенции», — сказал на презентации полного собрания сочинений Меня (она состоялась 2 сентября на Московской книжной ярмарке) литературовед и телеведущий Александр Архангельский. Духовными чадами отца Александра Меня были Надежда Мандельштам, поэт Александр Галич, писатель Людмила Улицкая и многие десятки других.
И при этом Мень был очень одиноким человеком, считает отец Георгий Эдельштейн: «В сущности, он был очень одинок — несмотря на то, что всегда был окружен людьми», — сказал отец Георгий в телефонном интервью NT. Сам отец Александр Мень писал о себе в одном из писем другу: «Я до смешного не рефлексирующий над собой тип. Если ищу подтверждения, то только делового: идет или не идет? Мы рядовые, живущие присягой. Кроме того, от чувства самости успешно оберегают неудачи, ответственность, утомление и опасность. Увы!.. У меня научный склад ума, а наука учит смирению. Ну, сделал то-то и то-то. Ну, одной книгой больше. Что это в сравнении с безмерностью задач? Я всегда ощущаю спиной все происходящее, все масштабы. Может быть, в этом и есть здравый смысл. Мне служения вполне хватает. Писанина лишь один из его вариантов. Может, порой и выйдет лучше. Один теолог зарубежный однажды сказал: «о. А. менее интересней, чем его книги». И слава Богу! Тут мы близки. Книга — стрела, пущенная из лука. Ты отдыхай, она за тебя потрудится».
«МОЖЕТ БЫТЬ, ГЛАВНОЙ ЗАСЛУГОЙ АЛЕКСАНДРА МЕНЯ БЫЛО ТО, ЧТО ОН ПРИВЕЛ В ЦЕРКОВЬ ДИКОЕ ПЛЕМЯ СОВЕТСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ»
Протоиерей Александр Мень выступает на пасхальном празднике в спорткомплексе «Олимпийский», 15 апреля 1990 года
ОТКРЫТОЕ ХРИСТИАНСТВО
С официальной Церковью отношения у отца Александра Меня были тоже весьма непростыми. С одной стороны, в числе его защитников был митрополит Коломенский Ювеналий (Поярков), заступничество которого, как утверждают ученики Меня, спасало его от ареста. С другой — его врагом был могущественный митрополит Питирим (Нечаев) — глава Издательского отдела РПЦ и, как утверждали перестроечные СМИ, агент КГБ по кличке «Аббат». Коллеги-священники критиковали Меня за экуменизм, толерантное отношение к «инославным» (христиане других деноминаций — католики, протестанты), излишнюю современность проповеди, либерализм взглядов и даже «слишком протестантскую», по их мнению, демократичность поведения. Отец Александр писал в одной из своих статей, позже вошедших в сборник «Трудный путь к диалогу»: «Люди обычно уподобляются слепцам из индийской притчи, которые пытались определить, что такое слон, ощупывая отдельные части его тела. Ни интуиция, ни эмпирическое, ни логическое знание не могут охватить во всей полноте Многомерную Реальность. Отсюда и разнообразие, противоречивость, расхождение верований. При честном диалоге каждая из сторон должна отчетливо видеть эти расхождения». Именно это и сын Михаил Мень, и отец Александр Борисов, и отец Виктор Григоренко — настоятель храма во имя Сергия Радонежского, построенного на месте гибели проповедника, — и многие другие, с кем удалось переговорить корреспонденту NT, называют «открытым христианством», то есть христианством, не ограниченным стенами церковного «гетто».
«Он открывал нецерковным людям христианство как религию свободы, объяснял, что православный христианин — это свободный человек, а сущность христианства не только в исполнении канонов и традиций, а в первую очередь в отношении к людям», — говорит Михаил Мень.
«Я УБЕЖДЕН, ЧТО УБИТ ОН БЫЛ ПО ЗАКАЗУ КГБ. МНОГИХ НЕ УСТРАИВАЛ ТОТ ВЗГЛЯД НА ПРАВОСЛАВИЕ, КОТОРЫЙ ПРЕДЛАГАЛ ОТЕЦ АЛЕКСАНДР, ИМ НУЖНА БЫЛА НАЦИОНАЛЬНАЯ, ДЕКОРАТИВНАЯ И ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ. А ГЛАВНОЕ — ЦЕРКОВЬ ЛЕГКО УПРАВЛЯЕМАЯ»
«ЗАКАЗЧИК УБИЙСТВА? — САТАНА»
Это было воскресенье, раннее утро 9 сентября 1990 года. Отец Александр (в миру Александр Владимирович Мень) вышел из своего домика в подмосковном поселке Семхоз (не доезжая одной станции до Сергиева Посада) примерно в полседьмого утра — он торопился на воскресную литургию в храм Сретения Господня в поселке Новая Деревня (ныне это город Пушкино, 35 км на северо-восток от Москвы), где с семидесятого года служил священником, а последний год настоятелем, то есть главой прихода. До Новой Деревни было одиннадцать остановок на электричке, до электрички от дома — метров четыреста по узкой грунтовой дороге, идущей через густой смешанный лес. По данным следствия, в то утро был туман, и было холодно — грустный, вполне уже осенний день. На полпути до станции дорогу отцу Александру перегородил мужчина — он протянул Меню записку: тот достал из кармана очки (в советское время священники предпочитали на улицу рясу не надевать, переоблачались в церковную одежду только в храме — Мень был в светском костюме), наклонился, чтобы получше разглядеть написанное на бумаге. В этот момент позади него из кустов вышел второй человек (так считает следствие) и ударил отца Александра по голове — то ли топором, то ли саперной лопаткой.
Мень не упал — продолжал идти, он помнил, что ему надо поспеть на литургию, — возле бетонной платформы станции ему повстречалась прихожанка: «Кто вас, отец Александр?» — спросила она, увидев кровь на голове священника. — «Да нет, никто, я сам!» — ответил отец Александр*.
Но силы оставляли его, он развернулся и пошел обратно, к дому, дошел до калитки, но открыть ее уже не смог — упал. На стоны мужа выбежала жена, Наталья: в окровавленном мужчине она поначалу не узнала мужа, потом вызвала «скорую» — машина приехала через полчаса, фельдшер зафиксировал смерть. Отцу Александру Меню было 55 лет.
В это время в его храме Сретения Господня хор пел положенный по месяцеславу тропарь: «Мученическою кровью, в проповеди Евангелия украсившийся…» — в память священномученика Кукши, убитого в приокских лесах дикими вятичами почти тысячу лет назад.
По делу об убийстве Александра Владимировича Меня 9 сентября 1990 года осужденных нет: ни исполнители, ни организаторы, ни заказчики так и не были найдены. Михаил Мень считает, что имена заказчиков убийства мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Виктор Григоренко формулирует эту мысль еще более лаконично: «Вы хотите знать фамилии? Они не имеют значения. Истинный «заказчик» его убийства — враг рода человеческого, сатана, какая разница, кем именно он воспользовался, чтобы воплотить свой замысел».
Существует несколько версий причин этого заказного убийства, большинство друзей и учеников отца Александра полагают, что это либо дело рук церковных фанатиков, либо — КГБ.
Например, ученица отца Александра, искусствовед Ирина Языкова предполагает, что убийца мог быть связан с известным в конце 1980-х — начале 1990-х националистическим обществом «Память», изначально тесно сотрудничавшим и с ортодоксами из КГБ, и с правыми радикалами РПЦ.
Так выглядел Александр Мень за два года до убийства, 1988 год
«В православии всегда были люди, настроенные экстремистски, склонные к оправданию насилия, такие люди до революции пополняли ряды «черносотенцев». Теперь, например, появилось движение «Божья воля», — говорит Александр Борисов. — Я убежден, что убит он был по заказу КГБ. В то время в силовых структурах появились разные круги, единоначалие пошатнулось. Многих не устраивал тот взгляд на православие, который предлагал отец Александр, им нужна была национальная, декоративная и патриотическая церковь. А главное — церковь легко управляемая», — подчеркивает священник. «Открытая позиция во многом вызывала раздражение у тех, кто считал, что православие должно стать этнографическим музеем на службе государства и власти», — соглашается Михаил Мень.
Впрочем заставить замолчать проповедника им не удалось. На сегодняшний день тираж всех книг отца Александра Меня составил уже 8 млн экземпляров.
И нам остается лишь перечитывать его статьи и книги, вот эти, например, строки: «Давно замечено, что нетерпимость, фанатизм — будь то религиозный или атеистический, — есть проявление не столько веры, сколько неуверенности. Когда человек сомневается в своей правоте, когда ощущает шаткость своей позиции, у него часто возникает соблазн пустить в ход кулачные приемы, чтобы и себя утвердить, и других заставить замолчать. Нетерпимость есть род душевного недуга, способного извратить любую, даже самую светлую, идею. Но у фанатизма есть антипод, который ничем его не краше. Вспомним о словах проповедника из «Комедиантов», говорившего о грехе равнодушия. Именно равнодушие, бездуховность или, как выражался Бердяев, «духовная буржуазность» создает то послушное и безгласное панургово стадо конформистов, о котором гневно писал Пушкин:
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Бездуховная пошлость профанирует все святое. Она подлинный антагонист христианства, более опасный для веры, чем тирания и тем паче честный атеизм».
* Цитируется по: Сергей Бычков, «Хроника нераскрытого убийства», М.: 1996 год.
Фото: из личного архива Михаила Меня, ЕAST NEWS
