Не помню, кому принадлежит замечание: разговор с начальством о жизни и смерти — хобби русской интеллигенции. Когда-то это даже казалось смешным.
В последние годы такие беседы происходят вполне официально.
Были времена, когда о подобных Советах особенно не задумывались — независимые СМИ и работающая политическая система худо-бедно доносили вопросы до «самого верха».
Но вот в январе 1995-го омбудсмену Сергею Ковалеву, прилетевшему из Грозного, превращаемого Российской армией в руины, пришлось прорываться к президенту Борису Ельцину, чтобы «заглянуть ему в глаза». Безрезультатно. Собственно, состоявшееся в среду общение с президентом Дмитрием Медведевым — прямое тому продолжение.
Участники и соучастники
За прошедшие 15 лет изменилось многое. «Повестка дня» не формируется «снизу». Нет работающего парламента, «места для дискуссий», действующей политической системы, независимых электронных средств массовой информации как площадки дискуссии общественной. Созданные как бы взамен структуры — Общественная палата или этот самый Совет по развитию — протезы, или скорее шунты. Правда, Совет, в отличие от Общественной палаты, хотя бы не имитирует легитимное представительство: президент вправе звать к себе экспертов, те вправе идти или не идти.
Вопрос много уже обсуждавшийся и все равно открытый: можно ли в работе таких органов участвовать? Выступавшая на встрече в Кремле Светлана Ганнушкина* * Председатель комитета «Гражданское содействие». считает, что можно, хотя бы потому, что результатом предыдущей встречи стало создание Совета по миграционной политике, отвергнувшего после экспертизы два кошмарных закона и добившегося принятия двух нормальных.
Но тут-то обсуждалась другая, табуированная тема: «борьба с терроризмом», ставшая за десятилетие едва ли не основным методом управления страной. Чего, собственно, можно было от этой встречи ожидать? Из приглашенных выступила только половина. А из выступивших каждый второй говорил о таких важных вещах, как «ежегодный северокавказский молодежный лагерь, чтобы там был дух Селигера» и «создание ледовых дворцов».
Впрочем, были и люди содержательные. Та же Ганнушкина говорила о созданной в Чечне атмосфере страха, проникающей во все поры. Говорила так, что присланный из Чечни делегат вынужден был долго рассказывать, как хороши его начальники, президент Рамзан Кадыров и омбудсмен Нурди Нухажиев, и лишь под конец спохватился и заговорил о делах и проблемах.
Впрочем, о главной проблеме Чечни — похищениях и исчезновениях людей, безнаказанности похитителей, невозможности опознания тысяч человеческих останков — рассказал «мемориалец» из Чечни Оюб Титиев. Заурбек Газиев и Тамирлан Акиев, его дагестанский и ингушский коллеги, также рассказали о проблемах «жизни и смерти» в своих республиках. После выступления Акиева Дмитрий Медведев затребовал от него и от президента Евкурова дополнительные фактические материалы о произволе федеральных силовиков в Ингушетии — стало быть, «шунт» работает?
Однако не хватило времени тем, кто на не менее конкретных примерах собрался говорить о параличе «вертикали власти» и бездействии российского законодательства в Чечне. Или о таком же саботаже решений Европейского суда по правам человека в России.
Сигналы и действия
Подводя итоги, Медведев сказал: «Не надо их противопоставлять друг другу... «Кадыров плохой, Евкуров хороший...» У всех есть недостатки, мы это все знаем, и если вы думаете, что я чего-то не знаю, то это не так. Я знаю больше, чем все здесь присутствующие, у меня просто работа такая. Знаю очень печальные вещи...»
Если все и так известно — тогда о чем говорить? И как вообще нужно говорить на этих встречах? Нужна не информация, не постановка проблем, а решения? Причем не решения типа «создать лабораторию по идентификации в Чечне» — это Медведев тоже отметил, подводя итоги, а в стиле пророка Иеремии и Сергея Адамовича Ковалева? Но таких не зовут в Екатерининский зал Кремля, да и сами они туда не ходят...
Счастье или беда тех, кто занимается не политикой, а правами человека, в том, что они привыкли говорить прямо, почти как Путин требовал: «Права какого человека? Фамилии, адреса, явки!», а не «посылать» или «ловить сигналы».
Впрочем, есть «сигналы» очевидные.
Медведев говорит: «Нужно говорить вслух, прямо говорить, так, как вы говорили сегодня, очень жесткие слова... Я убедился: правозащитное движение на Кавказе живо, оно не является подпольным, несмотря на сложности... Вы говорите всё, что считаете нужным, и делаете так, как это считаете правильным. И в этом смысл вашей работы».
„
Вопрос много уже обсуждавшийся
и все равно открытый:
можно ли в работе таких органов участвовать?
”
Или что он «готов двумя руками подписаться» под сказанным «о неэффективности внесудебной репрессии, даже если не рассматривать моральную сторону этой проблемы... Я очень щепетильно отношусь к высказыванию в отношении судов... Все остальное может принести временный эффект, но последствия будут абсолютно обратные. И вот то, что вы к этому так же относитесь, мне кажется, действительно неплохо. Значит, мы одинаково смотрим на эту проблему». Ну да, правозащитники все эти годы криком кричали об исчезновениях людей, за которыми скрываются внесудебные казни!
Или — согласился с Людмилой Алексеевой в том, что есть две главные задачи: «...восстановление доверия и уничтожение незаконных вооруженных формирований... Руководители субъектов Федерации, которые занимаются двумя этими направлениями как важнейшими, у них есть шансы достичь успеха. Диалог с различными силами — святая обязанность президентов, глав администраций. С вооруженными формированиями не они общаются, а вот с различными силами, которые есть, — это их обязанность. Главы республик, которые этим не занимаются, должны уйти, у них ничего не выйдет». Если эти «сигналы» превратятся в действия, если президент изучит, как обещал, полученные им письменные материалы, если заработает лаборатория по идентификации, то толк, может, и будет... Вообще же президенту явно была ближе «светлая сторона», которая противостоит «теме смерти, печали»: «Обозначены, по сути, два основных вопроса. С одной стороны, звучит такая концентрация боли, с другой стороны, есть позитивная повестка дня. Социально-экономические программы, создание туристических кластеров — всё это меркнет по сравнению с мартирологом... Мне кажется неверным тезис: разберитесь с внесудебными расправами, с похищениями, найдите всех причастных к убийствам, и это — главное. Если мы этим будем руководствоваться, у нас никогда на Кавказе нормальной жизни не будет. Нужно формировать то будущее, которое должно объединять всех».
И это — сущностное противоречие. Ведь соблюдение прав человека — не факультативное, а необходимое условие для «нормальной жизни». Продолжающаяся «контртеррористическая операция» — она ведь еще и «контртуристическая», и никакие «кластеры» от нее не спасут.
