Война президента Путина против Украины вызвала — за одним единственным исключением — все мыслимые формы политического отпора со стороны Соединенных Штатов и их союзников. Только за последний месяц западные правительства значительно усилили свою военную, экономическую, дипломатическую и моральную поддержку Украины. Европейский Союз и Соединенные Штаты ввели новые санкции против России, приблизились к ограничению цен на экспорт нефти, осудили российские ядерные угрозы, опровергли заявление Москвы о том, что Украина планирует взорвать «грязную бомбу», создали подавляющее большинство в ООН для того, чтобы осудить аннексию Россией четырех украинских областей, и сделали многое другое.
Эта сплоченная международная реакция делает единственное исключение из нее еще более странным. Западные правительства и высшие политические лидеры почти ничего не сказали о теории, с помощью которой Путин оправдывает войну. Он настаивает на том, что Россия находится в состоянии войны со всем западным миром, что это тотальная борьба за выживание, которую его страна не может позволить себе проиграть. Игнорируя его утверждения, а также действия и заявления, которыми он пытается их подтвердить, западные правительства упускают возможность заставить Россию задуматься о целях этой авантюры. А от этого зависит то, как и когда закончится война.
Конечно, воюющие стороны не всегда соглашаются по поводу целей войны, но обычно их мнения совпадают — пусть и с обратным знаком. Саддам Хусейн хотел получить Кувейт — Соединенные Штаты заставили его отказаться от захвата. Франция хотела, чтобы Алжир оставался частью Франции — но алжирцы этого не хотели. Путин объясняет войну по-разному, много рассуждая об исторической судьбе России, этнической идентичности и цивилизационной автономии, но постепенно его оправдания слились в единый апокалиптический нарратив. Запад, говорит Путин, стремится «уничтожить» саму Россию. И то, что он имеет в виду, выходит далеко за рамки повседневного соперничества за военное и экономическое преимущество. Западная элита, утверждает он, «всегда мечтала» раздробить Россию на отдельные части, стравить ее народы друг против друга и обречь их «на нищету и вымирание».
Если враги России добьются успеха, настаивает Путин, то в будущем Россию ждет тотальное угнетение со стороны Запада. Эта тирания будет не только материальной («они хотят грабить» природные ресурсы России, говорит он), но и идеологической («для них прямая угроза — наша мысль и философия», а «наша культура и искусство представляют для них опасность, поэтому пытаются их запретить»). По его словам, западные правительства руководствуются расовой ненавистью — «русофобией», которая сочетает в себе элементы «тоталитаризма, деспотизма и апартеида»), и стремлением искоренить традиционные ценности страны (особо российского лидера волнует вопрос гендерной идентичности). В своей речи 30 сентября он назвал культурное мировоззрение Запада «откровенным сатанизмом».
Высказывания Путина необычны даже для его собственной страны, но он далеко не одинок в своих утверждениях. Его образ существующей экзистенциальной опасности для России подхватили другие кремлевские чиновники (которые уже начали использовать термин «десатанизация»), пропагандисты, а также некогда авторитетные ученые и эксперты. Маргарита Симоньян рассказывает о своем страхе, что ее дочерям будет запрещено носить платья, если Россия проиграет войну. Дмитрий Тренин, возглавлявший до войны Московский центр Фонда Карнеги за международный мир, повторяет большинство тезисов Путина, но добавляет и свои собственные штрихи. Тренин считает, что Соединенные Штаты и их союзники хотят «окончательно уничтожить страну, завладев ее ядерным арсеналом». Для них это шанс «нанести России очень сильный удар, сделать ее международным преступником, надавить на Кремль, чтобы он безоговорочно капитулировал». Другой аналитик, Сергей Караганов, рассматривает войну против Украины как версию предыдущих вторжений Наполеона и Гитлера (и не важно, что на этот раз вторглась Россия).
Один из самых вдумчивых и независимых российских политических комментаторов Татьяна Становая считает, что элита страны не очень верит в версию о порабощении и уничтожении Западом. Однако многочисленные сомневающиеся — большинство из них не решаются высказаться — почти никогда не слышат, чтобы Соединенные Штаты и их союзники опровергали заявления их президента. Высокопоставленные чиновники администрации Байдена действительно называют нападение России на Украину «неспровоцированным», и они регулярно добавляют, что такая агрессия угрожает «основанному на правилах международному порядку», от которого зависит глобальная стабильность. По их словам, необходимо «наказывать» страны, нарушающие правила, чтобы предотвратить будущие нарушения, и западные правительства пообещали сделать цену агрессии высокой.
Однако такие формулировки мало что дают для опровержения главного тезиса Кремля — о том, что Россия находится в смертельной опасности
Некоторые из них даже, наоборот, подтверждают ее. Тема наказания России вызывает в воображении бесконечный спортивный поединок, в котором одна сторона делает все возможное, чтобы смять другую. Ссылка на правила, лежащие в основе международного порядка, провоцирует возмущенную реплику Путина: «Кто установил эти правила?» И гордость западных правительств за единство их альянса иногда порождает леденящие кровь угрозы. В ответ на недавние ядерные угрозы Путина глава дипломатии Евросоюза Жозеп Боррель предупредил, что в случае эскалации российская армия будет «уничтожена». Подобные заявления помогают Кремлю укреплять поддержку своей «экзистенциальной» войны внутри страны. Оспаривать теорию президента, не говоря уже о том, чтобы не подчиняться его приказам, становится еще сложнее.
Однако контуры более эффективной линии публичной дипломатии — такой, которая могла бы опровергнуть истерические фантазии Путина — вырисовываются легко. Западным правительствам не составит труда доказать, что Россия выдумала борьбу за выживание там, где ее не существует, и что на самом деле Кремль пытается обмануть народ, скрыть собственные ошибки и сохранить свою власть.
Практически каждое заявление Путина, сделанное им за последние месяцы и годы, полно нелепых утверждений, которые не выдерживают серьезного анализа. Если бы США стремились уничтожить Россию, разве они сократили бы военное присутствие США в Европе на 75% за 25-летний период (включая вывод всех танков)? Сократила бы Германия свои вооруженные силы вдвое? Стала бы НАТО, расширение которой, по утверждению российских чиновников, вызывает такую угрозу, стремиться к партнерству с Россией для решения основных вопросов европейской безопасности? Согласился бы альянс ограничить развертывание вооруженных сил на территории новых членов НАТО, граничащих с Россией? Стал бы Европейский Союз рисковать энергетической зависимостью от страны, которую он хочет довести до «нищеты и вымирания»?
Список таких вопросов можно продолжить во периода вплоть до самого кануна войны. Почему в ответ на наращивание Россией вооружений на границах Украины в 2021 году западные правительства предложили новые переговоры по контролю над вооружениями? Более 30 лет они надеялись — отчасти скептически, отчасти наивно — создать то, что президент Джо Байден назвал при встрече с Путиным в прошлом году «стабильными и предсказуемыми» отношениями.
Факты не подтверждают заявлений Путина, но это не означает, что эффективную общественно-дипломатическую кампанию по их опровержению легко организовать. Многие американские и европейские официальные лица сомневаются в целесообразности таких действий. Некоторые говорят, что у них мало шансов на успех, что государственный контроль над информационным пространством России затрудняет изменение мнения общества и элит. Другие беспокоятся, что разговоры о том, что у Запада нет враждебных намерений, обнуляют более важное сообщение, которое должно быть послано в военное время — что Россия не может надеяться на победу. И многие говорят, что такая кампания откроет дискуссию об условиях окончательного урегулирования, к которой не готовы ни Соединенные Штаты, ни их союзники, ни сама Украина.
Тем не менее промолчать в ответ на заявление Путина о том, что Запад хочет уничтожить Россию, было бы большой ошибкой. В условиях, когда военные действия почти остановились, а затраты на них растут, россияне — как элита, так и широкая общественность — нуждаются в том, чтобы услышать четкое опровержение главного кремлевского тезиса обоснования войны. Западные правительства не стремятся раздробить Россию на части. Они не стремятся сделать ее «колонией». Они не стремятся завладеть ее ядерным арсеналом. Они не хотят «разграбить» ее природные ресурсы и, тем более, «отменить» ее культуру и искусство.
Суть этого послания для России — «Когда Путин говорит, что выживание страны находится под угрозой, он лжет»
Опровержение геополитического бреда Кремля не означает замену его посланием гармонии и доброй воли. Сейчас не время для ритуального восхваления Чайковского и Толстого, приторных признаний в уважении к русскому народу или дискуссии о том, почему мы не можем ужиться вместе. Отношения России с Соединенными Штатами и их союзниками еще долгое время будут, в лучшем случае, непростыми. Западные правительства не собираются отказываться от защиты друг друга или поддержки Украины. Но они вполне могут довольствоваться осторожным сосуществованием с Россией.
Опровержение заявлений российского президента об экзистенциальном конфликте облегчит понимание его планов. Он вторгся в Украину не потому, что Запад загнал его в угол. Он сделал это потому, что для него этнонационалистическая политика стала источником политической легитимности. Такая политика угрожает соседям России — а также и самой России — бесконечным хаосом и разрушением.
Нет необходимости возвращаться к опыту Второй мировой войне, чтобы увидеть, что происходит, когда правительства ставят себе задачи в таких терминах. Балканские войны 1990-х годов показали это достаточно очевидно. За распадом Югославии последовало почти десятилетие геноцидного насилия, в ходе которого ее лидеры действовали в соответствии с теми же идеями, которые сейчас провозглашает Путин. Если новые границы стоят на пути старого национализма, говорили они, то тем хуже для этих границ.
США и их союзники не стремились «поработить» Югославию, они просто пытались удержать Слободана Милошевича от проведения этнической политики, ведущей к геноциду. Если отбросить риторические фантазии Путина о столкновении цивилизаций, его становится очень легко понять. Сегодня, спустя поколение после распада многонационального Советского Союза, он — тот же Милошевич, который вполне готов к массовым убийствам во имя этнического триумфа и мести.
Единодушная поддержка, которую Запад оказал Украине, и мастерство, с которым Украина ее использовала, должны убедить русских в том, что война — это тупик, что этнический триумф не может быть целью и что Россия может безопасно жить в пределах своих границ. Чтобы укрепить это убеждение, западным правительствам следует, наконец, сосредоточиться на той единственной уязвимости, которую они не удосужились использовать — на опровержении абсурдного утверждения Путина о том, что сейчас на карту поставлено выживание России.
Стивен Сестанович (Stephen Sestanovich ) — профессор Школы международных и общественных отношений Колумбийского университета, старший научный сотрудник Совета по международным отношениям. С 1997 по 2001 год он был послом США по особым поручениям в странах бывшего Советского Союза.
