ROYAL UNITED SERVICES INSTITUT
Дни шока: D+0 – Д+3
Российское вторжение началось с нанесения ракетных ударов по всей территории Украины. Им предшествовала мощная радиоэлектронная атака, повредившая украинские радары и комплексы ПВО. Одновременно для введения украинских комплексов ПВО в заблуждение в воздух были запущены множественные ложные цели.
Вслед за этим последовала атака с использованием крылатых и баллистических ракет, которые запускались с морских, воздушных и наземных пусковых установок. Главные удары по тактическим целям, расположенным вдали от границы, наносились с самолетов, которые смогли глубоко проникнуть в воздушное пространство Украины. В российский список особо важных целей входили промышленные объекты, хранилища топлива, объекты противовоздушной обороны, инфраструктура, пункты хранения боеприпасов и районы сосредоточения войск.
Эта кампания могла бы серьезно подорвать боеспособность ВСУ, если бы не очевидные ошибки ее планировщиков. Хотя Генштаб МО РФ точно нанес на карту бо́льшую часть военных объектов Украины, ударов по группировкам войск было нанесено немного, причем в основном их наносили на большой глубине, тогда как тактические эшелоны украинской армии становились целью гораздо реже. Эти тактические элементы были наиболее мобильными, и ошибочная последовательность действий ВС РФ давала ВСУ дополнительное время для перемещения войск.
Кроме того, списки российских целей были устаревшими и явно очень долго не обновлялись. Было нанесено много ударов по объектам, которые не использовались годами. Дополнительной проблемой стало то, что при обнаружении нового расположения цели координаты добавлялись в список без удаления координат предыдущей дислокации, так что часто удары наносились слишком поздно и мимо. Наконец, количество боеприпасов, предназначенных для поражения каждой цели, по-видимому, мало коррелировало с размером цели. Так, например, в течение первых 48 часов было поражено примерно 75% стационарных объектов ПВО Украины, тогда как из мобильных объектов ПВО уничтоженными оказались лишь около 10%.
Тем не менее эффективность российских ударов была высокой, и ее стоит оценивать не только по количеству уничтоженных комплексов ПВО. Значительная часть инфраструктуры украинских ПВО уцелела, но в течение первых 24 часов она была не в состоянии вести координированную оборону. Поэтому вероятность перехвата российских крылатых ракет в тот период составляла всего 12–18% – позднее этот показатель возрос до 40–60%.
Успехи атак против ПВО Украины сильно различались по направлениям. Так, бо́льшая часть средств ПВО южного побережья в районе Херсона и Николаева была быстро уничтожена или подавлена. Два комплекса ПВО, прикрывавшие Киев с севера, также были уничтожены, в результате чего там в обороне образовалась брешь, которая позволила силам ВДВ ВС РФ захватить аэропорт Гостомеля.
Важным элементом российского плана по дезорганизации украинской системы оперативного управления была нейтрализация высшего военного руководства ВСУ. Так, в первые дни вторжения многие украинские генералы получили личные послания от российских военачальников с призывом сдаться и заверениями в том, что Россия не намерена причинять Украине никакого вреда. Аналогичные сообщения, отправленные уже с анонимных номеров, получили почти все офицеры ВСУ в чине полковника и выше. О стратегической важности этой кампании свидетельствует тот факт, что на второй день вторжения Путин лично призвал украинских военных не сопротивляться вторжению. Эти усилия не дали никаких результатов и лишь показали, насколько плохо российские спецслужбы понимали психологию своих противников.
Критической слабостью российской кампании ракетных ударов была неверная оценка украинских боевых потерь. Российские военные, по-видимому, исходили из того, что если приказ отдан и выполнен, то миссия закончилась успешно, и цель поражена — если только не имелось прямых доказательств обратного. Доказательства успеха складывались из трех составляющих: сообщений пилотов о поражении цели, подтверждений от спутниковой разведки и сообщений радиотехнической разведки о том, что в ВСУ доложили о повреждении комплексов. На деле возможности российской спутниковой разведки оказались ограниченными, хотя по территории Украины она работала как минимум с 2012 года, а детальная разведка в целях планирования вторжения велась с середины 2021 года.
Обычно спутниковая разведка была неспособна своевременно обнаружить даже перемещения грузов и вооружений по железной дороге, которых в марте 2022 года отправлялось по три-четыре эшелона в день. Вероятной причиной этого может быть недостаточное количество спутников в орбитальной группировке ВКС либо переоценка их технических возможностей. Косвенным подтверждением этому служит тот факт, что в апреле 2022 года ВС РФ начали закупать дополнительные спутниковые снимки территории Украины и отдельных военных объектов на мировом рынке.
У российской армии были и проблемы с оценкой повреждений противника. Например, первые удары по украинским аэродромам разрушили много ангаров. Однако после расчистки завалов ВСУ смогли восстановить укрытия, которые ВС РФ уже отметили как уничтоженные. Будучи в этом уверенными, российские операторы даже спорили в эфире о том, не действовали ли украинские истребители из подземных укрытий.
Значительный расход боеприпасов вызвали многократные удары по ложным позициям ПВО. Кроме того ВСУ успешно занимались дезинформацией противника, сообщая по радио об «уничтожении» объектов ПВО, которые на самом деле исправно функционировали, после чего при планировании новых задач ВКС уже не принимали их в расчет.
Существовавшая в российской армии в первые дни вторжения презумпция успеха подвигала российских военных на неоправданный риск
Самолеты не включали средства РЭБ, поскольку считалось, что необходимости в этом уже нет. Точно так же российские сухопутные силы часто не получали поддержки со стороны подразделений ПВО, исходя из того, что у ВСУ больше нет авиации и что все самолеты, находящиеся в воздухе, – российские. Это позволило ВВС Украины продолжать совершать боевые вылеты, в том числе вести атаки с использованием БПЛА.
На главном, киевском, направлении высадка десанта ВДВ в Гостомеле осуществлялась двумя эшелонами по 10 вертолетов в каждом. Они направлялись из Беларуси вдоль Днепра, оставаясь вне зоны действия сохранившихся украинских средств ПВО, и успешно достигли своей цели. Однако уже при первой высадке в Гостомеле два вертолета были сбиты из ПЗРК. Это выявило уязвимость подобных операций, и штурм Гостомеля в целом показал, что воздушные атаки на стационарные объекты, в отличие от атак по движущимся соединениям, представляют большую опасность. При высадке в Гостомеле российские ВДВ попали под сильный артиллерийский огонь и впоследствии были вытеснены с аэродрома контратакой механизированных соединений ВСУ. Попытки проведения подобных операций на юге Украины по тем же причинам не увенчались успехом.
Действия российских Сухопутных войск в первые три дня войны значительно расходились с довоенными планами, приказами и действиями во время учений. Из соображений секретности приказы были переданы большинству подразделений всего за 24 часа до вторжения. В результате на марше российским войскам не хватало боеприпасов, горючего, продовольствия, карт, правильно налаженной системы связи и, самое главное, четкого понимания на уровне тактических соединений того, как их действия вписываются в общий план. Вопреки широко распространенному мнению, что российские командиры неспособны к инициативе и не могут принимать решения автономно, для принятия решений им скорее не хватало информации о планах их командиров и о своей роли в боевых действиях. Вместо этого батальонные тактические группы получали лишь приказы достичь определенных мест в указанные сроки.
По всем признакам, военный компонент вторжения рассматривался в Кремле как дополнительная демонстрация силы, а не как основное усилие. В соответствии с этим подразделениям было приказано двигаться колоннами по дорогам и обходить подразделения ВСУ. Солдаты многих подразделений оказались на территории Украины без заряженного оружия и не ожидали серьезных боев. Наконец, устаревшие карты и нехватка времени для координации действий заставляли многие подразделения двигаться по одним и тем же дорогам, где они смешивались, перекрывали друг другу подход к ключевым узлам, что замедляло темпы продвижения.
Тем не менее скорость наступления представляла серьезную опасность для ВСУ. Российские войска быстро продвигались от Гомеля к Киеву, встречая по пути лишь незначительное сопротивление. Движение по другому направлению на Киев в обход Чернигова также создавало проблемы, поскольку украинские войска оказались зажатыми между российскими колоннами, а вследствие их тактики обхода очагов сопротивления многие украинские части оказались отрезанными в тылу противника.
На этом этапе командование ВСУ приняло три решения, которые в дальнейшем оказались крайне важными
Во-первых, на гомельском направлении была задействована значительная часть сил специального назначения Украины и спецподразделений спецслужб Украины. Во-вторых, были мобилизованы резервные части, из которых под Киевом были быстро сформированы новые соединения. В-третьих, ВСУ мобилизовали курсантов и преподавательский состав военных академий для формирования дополнительных пехотных батальонов. Таким образом, в первую неделю конфликта была сформирована целая новая группировка войск, которую поддерживали две артиллерийские бригады, дислоцированных в Киеве, и одна механизированная бригада.
Однако даже при этом ВС РФ добились преимущества в соотношении сил на гомельском направлении в соотношении примерно 12:1. Точно так же в районе Чернигова 1-я танковая бригада ВСУ оказалась в окружении без пехотной поддержки, и для того чтобы удержать позиции круговой обороны, ей пришлось привлечь части территориальной обороны и резервистов.
На Донбассе российские операции по связыванию сил ВСУ оказались достаточно успешными. Хотя там ВС РФ продвинулись лишь незначительно, передислокация украинских войск с этого театра военных действий оказалась невозможной. На юге наступление из Крыма проходило в полном соответствии с планом вторжения: Мелитополь и Херсон оказались захваченными почти без боев, и вскоре было завершено окружение Мариуполя.
В то же время наступление на Харьков закончилось неудачей, и части ВС РФ были отброшены от города с большими потерями. Соединения российского спецназа успели войти в город, но там их быстро изолировали. После этого ВС РФ при массированной поддержке артиллерии начали предпринимать новые безуспешные попытки захватить город.
Самой главной проблемой ВСУ на этом этапе стало наступление с гомельского направления. Там ВС РФ достигли подавляющего превосходства в численности живой силы и техники, и казалось, что остановить их невозможно. Однако ВС РФ сами допустили ряд серьезных ошибок. Механизированные подразделения двигались в своих административных формированиях. У них не было четкого понимания, где они находятся. На картах некоторых городов не существовало, командиры не ожидали серьезных боев, и им с трудом удавалось поддерживать связь с командованием, чтобы сообщить о ситуации и получить новые приказы. В то же время украинские силы проникали в тыл противника и там встречали колонны российских войск, которые никак не ожидали сопротивления. Даже без приказов командования украинским частям была ясна их ближайшая задача, поэтому на тактическом уровне они сохраняли инициативу.
Так, в первые дни боев 1-я танковая бригада неоднократно вела встречные бои на дистанции 100–200 метров от противника в лесах, где возможности ВС РФ использовать свое численное преимущество были ограничены. В боях на коротких дистанциях украинские экипажи оказались лучше подготовленными, и их техника имела некоторые преимущества, в частности, автоматы заряжания на танках Т-64 были более быстрыми. Все это позволило украинским танкистам нанести значительный урон застигнутым врасплох частям противника.
Плохо ориентируясь по устаревшим картам, российские подразделения в населенных пунктах пытались войти в контакт с гражданским населением, которое сообщало об их расположении в ВСУ. За этим следовали артиллерийские обстрелы, и экипажи в панике бросали свои машины на узких улицах, блокируя движение продолжавших наступать частей.
Битва за Киев: Д+4 – Д+37
Уже к Д+3 командование ВС РФ, вероятно, осознало, что его планы потерпели крах. Стало очевидно, что ПВО Украины не были подавлены, российское наступление застопорилось и повсюду встречает ожесточенное сопротивление. К тому времени выяснилось и то, что операция российских спецслужб в Киеве по нейтрализации политического руководства Украины, имевшая, согласно планам вторжения, решающее значение, потерпела неудачу: Служба безопасности Украины выявляла, изолировала и уничтожала проникавшие в город диверсионные группы.
Российскому командованию потребовалось значительное время, чтобы восстановить контроль над своими соединениями и выработать новую тактику. Все это время Украина проводила мобилизацию, занималась перегруппировкой своих сил, ее система ПВО восстанавливалась после ударов, укреплялась оборона.
Первыми к сменившейся обстановке адаптировались российские ВКС, и начиная с Д+3 российская авиация уже начала менять тактику. Вместо того чтобы совершать одиночные вылеты для поражения заранее обозначенных целей, в воздух стали подниматься крупные ударные группы перехватчиков и истребителей, оснащенных ракетами для поражения средств ПВО. Их задачей было выявить украинские установки ПВО и подавить их ракетным огнем, после чего атаку завершали истребители и вертолеты, летавшие на малых высотах. Однако это оказалось не очень успешным, поскольку на малых высотах авиация становилась легкой мишенью для ПЗРК, и постепенно глубина действий авиации стала уменьшаться.
В воздушных боях этого периода российская авиация имела численное преимущество, доходившее до соотношения 6:1. Тем не менее украинским ВВС часто удавалось нанести урон противнику, что, вероятно, свидетельствует о сравнительно слабой подготовке российских пилотов. Российские сухопутные силы пренебрегали прикрытием от атак с воздуха, и их длинные колонны становились мишенью для бомбардировщиков Су-24М/МР, штурмовиков Су-25, вертолетов Ми-24 и Ми-8 и БПЛА Bayraktar TB2.
С другой стороны, к Д+10 действия украинских ВВС оказались парализованными
Российские спутники стали обеспечивать раннее предупреждение о вылетах украинской авиации. На театрах военных действий началось систематическое развертывания российских комплексов РЭБ, и украинские летчики обнаружили, что у них глушат связь «воздух-земля» и «воздух-воздух», глушилось и навигационное оборудование. Российские самолеты также стали чаще использовать автономные глушители радиосвязи. Размещение российских систем ПВО на оккупированных территориях закрыло к ним доступ для ВВС Украины.
Другим примером быстрой адаптации к изменившейся обстановке стало решение командования ВМФ Черноморского флота не проводить высадку десантов в районе побережья между Николаевом и Одессой. Первоначально для этого были сформированы два отряда на трех крупных десантных кораблях. В первой волне планировалось использовать части 810-й бригады морской пехоты Черноморского флота и 336-й бригады морской пехоты Балтийского флота. Корабли маневрировали в Черном море до начала апреля 2022 года, однако разведывательная высадка в первые дни вторжения привела к уничтожению десантных судов и большим потерям, после чего российское командование решило воздержаться от проведения десантов.
Одновременно выяснилось, что российские Сухопутные войска начали испытывать серьезные трудности в проведении маневров. Одной из причин этого стала организация ударных соединений на основе боевых тактических групп (БТГ). Обычно в состав ударной БТГ выделяются наиболее боеспособные соединения из состава штатной бригады или полка, и БТГ таким образом представляет из себя «усиленный батальон». Ее основное отличие от постоянного общевойскового соединения состоит в том, что подразделения БТГ никогда не тренировались вместе, их личный состав очень неоднороден, командиры не имеют опыта координации действий и входят в контакт друг с другом только в процессе формирования БТГ.
Тем не менее в своих планах высшее командование рассматривало все БТГ как равные боевые единицы. Насколько это не соответствовало действительности, можно увидеть при сравнении двух БТГ, действовавших в конце апреля 2022 года на востоке Украины. Одна из них имела в своем составе 23 БТР, шесть танков, одну 122-мм батарею САУ, 40 автомобилей и около 400 человек личного состава. В составе другой имелось более 30 БМП, 14 танков, две батареи САУ, 60 автомобилей, и в ней числилось примерно 800 человек личного состава.
Серьезной проблемой для российских войск стала ненадежная и уязвимая перед атаками РЭБ связь
Иногда им не хватало времени для обмена ключами шифрования, солдаты занимались кражей сотовых телефонов у местных жителей, и все это позволяло украинской армии отслеживать сообщения противника. Другой проблемой стала навигация, российские командиры часто не знали месторасположение своих частей. В марте бо́льшую часть радиообмена российских соединений на уровне БТГ составляли сведения о расположении частей, и лишь 10–20 % относились к боевому управлению.
Под Киевом и Херсоном это неизменно приводило к передвижению новых частей по одним и тем же маршрутам, попыткам проведения одинаковых, уже известных ВСУ маневров, использованию одних и тех же мест для временного базирования и чрезмерной зависимости от ограниченного числа основных путей снабжения. Неосведомленность о географическом характере местности также представляла серьезную проблему. Наступающие на Киев соединения не смогли своевременно отреагировать на подрыв дамбы на реке Ирпень, из-за чего уровень воды в ней поднялся на 0,5–0,7 метров, и мелкая речка превратилась в серьезное препятствие для российских войск.
На подступах к Киеву украинские войска сумели охватить с флангов российскую группировку, которая была сосредоточена на слишком узком участке для столь значительного количества войск. Неблагоприятная геометрия поля боя привела к тому, что в течение месяца атакующие подвергались продолжительному и интенсивному артиллерийскому обстрелу, и наступление застопорилось.
Вскоре на этом направлении стало очевидным, что единственный выбор — либо попытаться далее прорывать позиции ВСУ и перерезать дороги к западу от Киева, либо отступить. Однако российские войска не имели возможности перебросить вперед артиллерию и боеприпасы, они понесли огромные потери и испытывали давление с обоих флангов. Тогда было принято решение окончательно прекратить наступление по гомельскому направлению и отступать.
Перед Центральной группой войск, наступавшей на Киев через Чернигов и Сумы, стояла иная дилемма. Обойдя крупные украинские боевые части и пытаясь пройти более 200 километров по лесистой местности, эти соединения растратили бо́льшую часть своей мощи и сильно пострадали в засадах и встречных боях. Возможностей продолжать двигаться к Киеву больше не было, и в итоге был отдан приказ отвести эти соединения в тыл.
Успешное продвижение Южной группы войск на первом этапе значительно замедлилось по мере того, как силы этой группировки начали рассеиваться по нескольким направлениям. При подходе к Николаеву внезапность позволила ВС РФ добиться выгодного соотношения сил, и вероятно они были вполне способны взять город. Силы украинской артиллерии в этом секторе были ограничены, ВКС также легко добились превосходства в воздухе. Тем не менее российские части следовали приказу обходить очаги сопротивления и попытались окружить Николаев с севера. При маневрах они создали себе незащищенный фланг, растратили боевую силу и дали время украинскому Южному командованию мобилизовать дополнительные подразделения. В результате диспозиция очень быстро стала непригодной для продолжения наступления, и после недели ожесточенных боев российские боевые части прекратили попытки продвинуться далее на запад.
На другом фланге Южная группа войск добилась значительно большего успеха в блокировании Мариуполя.
Наступление на Мариуполь стало тем редким случаем, когда планы высшего командования по окружению города были реализованы именно так, как и предполагалось
На Д+8 были перекрыты все пути сообщения до Мариуполя из Волновахи, после чего город оказался в осаде.
Бои за Мариуполь, где ВС РФ заранее ожидали сопротивления и не рассчитывали на быструю капитуляцию противника, показывают, что произошло бы на других театрах военных действий, если бы российские войска были должным образом подготовлены к серьезным боям. В Мариуполе ВС РФ использовали ту же модель, которую они применяли в Грозном во время Второй чеченской войны: массированное применение артиллерии в сочетании с использованием штурмовых групп для разрушения обороны противника.
На первом этапе действия БТГ 8-й общевойсковой армии, где пехота и бронетехника плохо взаимодействовали, привели к значительным потерям. Тем не менее российское командование быстро адаптировалось, стало формировать сводные БТГ из бронетехники и пехоты и пустило в действие чеченские части, которые оказались достаточно эффективными. В то же время украинская оборона Мариуполя страдала от некоторых недостатков, главным из которых было то, что силы морской пехоты, Нацгвардии и СТО не могли правильно определить свои зоны ответственности.
Этим воспользовались российские штурмовые отряды, которые разделили украинскую оборону на несколько изолированных участков и занялись их методичным уничтожением. При всей храбрости защитников Мариуполя геометрия поля боя работала против них. Они оказались окруженными глубоко за линией фронта, на подлетах к городу работала российская противовоздушная оборона. Сами же они не имели никаких средств ПВО, что делало их мишенью для воздушных атак, в том числе с использованием тяжелых стратегических бомбардировщиков.
Об авторах:
Михаил Забродский — первый заместитель председателя комитета Верховной Рады по вопросам национальной безопасности, обороны и разведки, бывший командующий воздушно-десантными войсками ВСУ.
Джек Уотлинг (Jack Watling) — старший научный сотрудник RUSI, сотрудник Центра Вильсона в Вашингтоне.
Александр Данилюк — глава Центра оборонных реформ и координатор межправительственной платформы НАТО–Украина по раннему обнаружению и противодействию гибридным угрозам. Ранее он занимал должности специального советника главы Службы внешней разведки Украины и советника министра обороны Украины.
Ник Рейнольдс (Nick Reynolds) — аналитик по наземным боевым действиям RUSI, специалист по действиям сухопутных сил и моделированию военных конфликтов.
Королевский объединённый институт оборонных исследований (RUSI) — ведущий британский аналитический центр по вопросам обороны и безопасности. Его миссия — информировать общественность и активизировать дискуссии на темы безопасности и мира. RUSI является независимой организацией и финансирует свою деятельность доходами от частных пожертвований, членских взносов и публикаций.
