Стоило пыли от пригожинской военной техники, выданной ему на средства российских налогоплательщиков, осесть и асфальтоукладчикам, ликвидирующим последствия марша на Москву, заработать, как путинская система немедленно заработала в привычном режиме: приговоры по диким основаниям с дикими сроками, признание в удивительной логике нежелательными разных организаций, новые списки иноагентов с поразительными персонажами, ракетные обстрелы… Система Путина — это асфальтоукладчик без задней передачи, закатывающий все живое в асфальт. Можно сказать, искусственный интеллект, потому что человеческого в такой последовательности в действиях и безразличии к любым внешним и внутренним факторам не осталось совсем.
Штрафбат-батяня, батяня-штрафбат
В постпригожинской путинской системе осталось множество ситуативных недомолвок, которые мало влияют на ситуацию, но вызывают оторопь и недоумение. Вот эти все мини-гамлетовские вопросы «Где Суровикин? Где Герасимов? А что там Дюмин? А летит ли Пригожин в самолете из Питера в Москву?» стали лейтмотивом последней недели, но, повторимся, на маршрут асфальтоукладчика никак не повлияли — для общества не изменилось вообще ничего. Кроме того, авторитет Пригожина, измеряемый одобрением и доверием, вкупе с авторитетом Шойгу упали.
Путин относился к феномену Пригожина несерьезно, верил в кремлевско-кухонную лояльность, считал ее родственной кадыровской, а конфликты повара и тролля с губернатором Петербурга Бегловым и Министерством обороны оценивал как полезные
Пригожин мог стать значимым политиком в криминализирующейся путинской России, где «избирателями» и «студентами вузов» становятся «кочующие бандиты» (Мансур Олсон) и наемники, в том числе приговоренные по уголовным статьям. У него уже были рейтинги, включая рейтинг доверия, но он совершил фальстарт до того, как у него могла бы образоваться более выгодная переговорная позиция в отношениях с властями.
Нервы у человека, проигрывавшего борьбу за финансы, поступавших не в тех количествах, к которым он привык и на которые построил себе дворцы в Питере и в Италии и приобретал слитки золота и парики («боеприпасы» — это другое имя денег налогоплательщиков, которые Путин выдавал Пригожину), не выдержали. Например, подождав немного и ведя себя прилично, он мог бы попросить себе партию.
Впрочем, рост его популярности все равно бы привел к тому, что его начали бы постепенно «гасить». Просто Путин, которому стало изменять политическое чутье, относился к феномену Пригожина несерьезно, верил в кремлевско-кухонную лояльность, считал ее родственной кадыровской, а конфликты повара и тролля с губернатором Петербурга Бегловым и Министерством обороны оценивал как полезные: бюрократия была вынуждена защищаться. Путин ошибся — не разглядел масштаб амбиций Пригожина. Пригожин ошибся — слишком высоко поднял ставки. Он еще жив, и ему даже наградной пистолет вернули и деньги, хотя дискредитировали в глазах общественности и показали внутренности места жительства. Возможно, ему дают шанс «смыть кровью» (чужой, не своей) допущенную грубую ошибку — он еще может возглавить своего рода «штрафной батальон», который продолжит сражения на пользу СВО. Но политика из Пригожина уже не выйдет.
Слабосильный Путин
Конечно, во всей этой мятежной и постмятежной истории Путин проявил слабость. Но это оказалось почти незамеченным рядовым обывателем. Кто выиграл противостояние — тому и подчиняется рядовой обыватель, не говоря уже об элитах. Сейчас расколы в элитах, которых и так-то не было видно без специальных приборов ночного видения, в еще большей степени будут скрываться из-за опасений резкой реакции Путина. Так что не следует ждать заговоров внутри истеблишмента.
Как только появится более сильная фигура, претендующая на власть, никто Путина защищать не будет, основная масса россиян будет наблюдать за событиями со спортивным интересом
Путин пережил сильнейший стресс. Развил бурную активность, демонстрируя, что он любим народом и вообще в хорошей форме, все контролирует. Асфальтоукладчик запустился в автоматическом режиме. И это важный политический индикатор, сигнализирующий о том, что у Путина и его свиты все нормально. Ненормально — у граждан страны. Их продолжают преследовать. На их кошельках скажутся увеличивающийся из-за расходов на СВО и социальные выплаты, вызванные той же СВО, дефицит бюджета и неконъюнктурно, а уже фундаментально слабеющий рубль. Можно секретить расходы бюджета (почти треть уже закрыта), скрыть статистику экспорта-импорта и отчетность компаний, можно радоваться низкой безработице (на самом деле — это дефицит кадров и признак падения численности рабочей силы) и росту реальных доходов (следствие в том числе увеличения зарплат тем, кто «сохранил верность» Путину и социальных выплат семьям пострадавших участников «спецоперации»), но все в результате отразится в состоянии национальной валюты. Она размножилась и измельчала, но при этом еще и одеревенела, как деревенеет от некачественных валют «дружественных» государств российский бюджет. На индийские рупии особенно не разгуляешься…
Так что ответ на вопрос, стал Путин сильнее или слабее после мятежа, разнонаправлен. Он остался начальником — это факт. Начальника, за неимением другого, слушаются. Некий абстрактный амбициозный «другой» — не сумасшедший, чтобы демонстрировать свои амбиции, второго Пригожина пока нет. Народ безмолвствует, наблюдая за кривой падения рубля.
Режим Путина держится на безразличии основной массы населения страны, которым все равно, что власть распоряжается их же деньгами безответственным образом. Средний равнодушный россиянин так и не стал настоящим налогоплательщиком, живущим по принципу «никакого налогообложения без представительства». Ему и представительства не надо. Члены же высшего истеблишмента и средней бюрократии в предлагаемых обстоятельствах продолжают служить, демонстрировать лояльность и ходить строем. В этом — источники устойчивости путинской модели и тупого упорства искусственного интеллекта асфальтоукладчика.
Но в этом и потенциальная слабость режима: как только появится более сильная фигура, претендующая на власть, никто Путина защищать не будет, основная масса россиян будет наблюдать за событиями со спортивным интересом, как наблюдала за пригожинским мятежом, и по результату соревнований подчинится новому вождю. Элиты и бюрократические кланы, особенно те, которые из осторожности не станут участвовать в турбулентности, подчинятся новому лидеру. Победитель получает все. Путину ли этого не знать.
Карикатура Сергей Елкин, DW*
* Андрея Колесникова и DW Минюст считает «иноагентами».
