Евгения Альбац*: Игорь Владимирович, на фоне продолжающейся войны в Украине происходят два важных для России события, о которых хочу поговорить с вами. Во‑первых, в экономике, потому что на наших глазах падают цены на нефть, причем падают так, как давно такого не было. Во‑вторых, в эмиграции, где одна часть демократической оппозиции воюет с другой. Умная, продвинутая часть населения, которая не смогла предотвратить диктатуру в стране и вынуждена была эмигрировать, теперь выдвигает обвинения друг против друга.
Игорь Липсиц: Да, грустно это все. Вы сказали красивые слова, что умные не обеспечили будущее России, не заняли в ней позицию. На мой взгляд, это иллюзия, которая никаким образом не относится к реальности. Чтобы понимать происходящее в России, нужно выстроить ее модель. Я как экономист ее давно построил, еще в 90‑е, когда сам тыкался во всякие правительственные двери, пытался искать варианты, как улучшить экономические реформы того времени. Потыкавшись в политические двери, я понял, как устроена Россия, и дальше жил четверть века с учетом этой модели. Она очень простая. Она говорит, что Россия состоит из трех частей, так называемая Россия‑1, Россия‑2 и Россия‑3. Россия‑1 — это власть и все, кто её обслуживает. Это люди, которые приходят не по каким-то заслугам, а исключительно по выслуге перед начальством предыдущего поколения, становятся их преемниками. Их задача простая — занять как можно более высокую позицию, украсть как можно больше денег, как можно дольше сохраниться в этой позиции с деньгами и уйти на покой, не будучи посаженными в тюрьму. Вся остальная часть страны их никак не волнует и они о ней никак не заботятся.
Вторая часть России — это подавляющая масса населения, которые ненавидят Россию‑1, потому что видят, что те воруют и занимаются корыстными операциями, но в то же время надеются от них чего-то урвать, надеются туда как-то попасть либо самим, либо детьми, поэтому против России‑1 Россия‑2 не бунтует. Есть Россия‑3, про которую вы сказали — умные, достойные. Их всегда очень немного в России. Это 10–15% населения, которые ничего не решают. Хорошие, умные, талантливые, честные, порядочные, радеющие за страну, но не способные в силу своей малочисленности что-то изменить. Часть из них попадает в эмиграцию и оказывается выброшенной. Часть этой России‑3 страдает, боится, ругается между собой, хочет чего-то добиться, но ничего не добивается никогда. Она оказывается жертвой России‑1. Эта конструкция, я ее вижу опять, воспроизводится.
Поэтому, к сожалению, я про российское будущее говорю всегда пессимистично, я не вижу никаких светлых перспектив. Причем Россия‑3 весь XX век и XXI тоже еще и убывает по численности. Поэтому шансы что-то переделать в России малы. Россия‑3 будет ругаться между собой, кто-то будет хорошо встраиваться в жизнь других стран, куда они уехали. Россия‑1 и Россия‑2 будут жить друг с другом душу в душу — пока страна под ними не развалится. Но она и разваливается, и это мы как раз увидим.
Особенная стать
Евгения Альбац: Сценарий совершенно апокалиптический. Вы знаете, я в это не верю. Я не очень понимаю, какая такая особость у России, почему, например, Польша смогла вывернуться, несмотря на три раздела?
Игорь Липсиц: Вы забываете простую вещь: Польша — это всегда была Европа. На Польше Европа заканчивалась. А Россия всегда была за обочиной Европы и с Европой лишь взаимодействовала. Совершенно разные истории, совершенно разная культура, сравнивать бесполезно. И про церковь тоже не забудьте — про роль католической церкви в Польше и про роль православной церкви в России.
Евгения Альбац: Окей, мы не будем это обсуждать, хотя теория политической культуры, которая говорит о том, что Россия всегда забирается в одну и ту же колею, из которой она не может выйти, меня тоже не убеждает. Потому что мы найдем с вами много стран по миру и увидим, что страны тоже с дурным институциональным устройством и с очень турбулентной историей, тем не менее, куда-то выворачивались.
Россия всегда пытается жить наособицу, ощущает себя отдельной цивилизацией, но и несет все экономические последствия такого рода, всегда возвращается в колею
Игорь Липсиц: В одиночку никогда не выворачивались. Мы, экономисты, этой темой занимаемся очень подробно — как те или иные страны выходили из беды и стали развитыми. Это получается, как правило, при поддержке мира. Если вы копнете историю Южной Кореи, историю Японии, вы обнаружите очень сильный американский след. Без внешней помощи эти страны так бы и остались нищими азиатскими державами, разрушенными войной, проигравшими, оккупированными и ничего не добившимися. Россия всегда пытается жить наособицу, ни с кем не хочет сотрудничать, ощущает себя отдельной цивилизацией, но и несет все экономические последствия такого рода, поэтому возвращается в колею.
И она не одна такая. Точно так же живут страны Латинской Америки. Существует модель, принадлежащая бразильскому историку Вернеку Содре, очень любопытная идея квадратного колеса. В Латинской Америке повторяется то же самое: страны, обладающие огромными природными богатствами, сельскохозяйственными и подземными ресурсами, остаются странами третьего мира. Мало кто из них вырывается, а если вырывается, то ненадолго, и потом сваливается, как Бразилия. Очень немногие страны в мире умеют развиваться. Большинство стран развиваться не умеют, крутятся по одной и той же колее, буксуют. Россия тут не уникальна. У нее было два шанса. Один с конца 19‑го века до 1913 года, до начала Первой мировой войны — в этот момент у нее были огромные шансы стать нормальной, красивой, хорошо развивающей страной, она великолепно росла экономически, но в ней было столько социальных проблем, что это развалило страну полностью и привело к революции. И второй шанс — на наших глазах, это 1991–1992, после горбачевской перестройки. Но уже в 1993‑м Россия вернулась в колею, и не под влиянием каких-то оккупантов или войны. Она бодро вернулась к расстрелу друг друга, и ни одна из сторон конфликта не была прекрасна. Это, к сожалению, закономерность, можно обсуждать, как это проявляется, но эта колея большинству нравится, и никуда Россия из неё выйти не может.
Куда падает нефть
Евгения Альбац: Игорь Владимирович, что происходит с нефтью? Почему она вдруг начала падать? Почему с такой скоростью? И как далеко это может зайти?
Игорь Липсиц: Дело в том, что когда смотришь на рынок нефти, есть позиция вроде объективная, но глупая. Она состоит в том, что ты изучаешь баланс производства и потребления нефти. Вот же видно, какая страна сколько потребляет, сколько добывает. Это у нас очень любит Международное энергетическое агентство — писать такие доклады, сопоставлять баланс добычи, продажи, потребления. А вот тут избыток нефти, это так-то и так-то повлияет. Нельзя сказать, что это совершенно глупый расчет. Но дело в том, что Международное энергетическое агентство и другие люди, которые занимаются рынком нефти, упорно не хотят этот рынок видеть. Мы, экономисты, всегда говорим, что прогнозировать цену нефти — дело бесполезное. Объясню почему. Дело в том, что 70% оборота мирового рынка нефти — это не физические поставки от месторождения до нефтеперерабатывающего завода. А это спекулятивные сделки на биржах с целью заработать либо на падении, либо на повышении. То есть 70% оборота рынка нефти — это спекуляции. А это дело непрогнозируемое, мало зависящее от реальной экономики. Там зарабатываются большие деньги, там играют спекулянты, они могут манипулировать рынком.
Вот сейчас произошла понятная история. Есть два фактора, на которых можно поспекулировать. Первый — замедляется экономика Китая, он сокращает темпы прироста потребления. Китай — крупнейший игрок, он обеспечил 60% прироста потребления нефти в последние десятилетия. Это объективная ситуация, она заметна. И второе — мы видим не очень хорошую ситуацию в экономике Европы. Застой в Германии, качается Великобритания, где премьеры меняются как перчатки. Нестабильная ситуация во Франции. А что еще там остается? Небольшие страны, недоминирующие. Поэтому возникает ощущение, что может упасть спрос на нефть. И в этот момент спекулянты начинают играть на падение цены. Вот и все. Продлится ли это долго или быстро сменится подъемом, сказать не могу, это спекулятивная игра. Но они увидели некую тему, они сыграли, и мы видим действительно сильное падение. Пока есть прогнозы, что цена Brent может упасть до 60, что для России, конечно, трагично.
В «Концепции экономической безопасности» черным по белому написано, что одной из главных угроз для России является энергопереход, сокращение потребностей в российских энергетических ресурсах, потому что мир уходит к другим технологиям
Евгения Альбац: Кирилл Рогов*, основатель аналитического издания Re:Russia, говорит о том, что если цена на нефть падает, то увеличивается продажа, и на самом деле Россия не так уж много теряет. Учитывая, что Индия скупает у России всю нефть, какую только возможно, то какая России разница — 60, 70 или 80 долларов за баррель?
Игорь Липсиц: Кирилл приводит правильную цифру, рынок эластичен по цене, это правда. Но тут мы упираемся не в спекулянтов, а в саму экономику. Потому что кроме спекулянтов есть настоящая живая производственная экономика. И в ней потребление нефти имеет рамки. Они определяются потребностями экономики. Это потребности морского флота в мазуте — для того чтобы корабли ходили. Это потребности производства бензина, дизтоплива для автомобильного парка. Это производство тепла, чтобы можно было отапливать дома. А вот это меняется. Не очень быстро, но меняется. Для нас это значимо. В России есть документ, который называется «Концепция экономической безопасности России». Официальный, опубликованный, открытый документ, подписанный, по-моему, в 2015 году президентом Путиным. Там есть такая тема, как угроза экономической безопасности России, и там черным по белому написано, что одной из главных угроз является энергопереход, сокращение потребностей в энергетических ресурсах России, потому что мир уходит к другим технологиям.
Рогов говорит о сегодняшнем дне, о том, что потребление будет падать. Кстати, в этой ситуации Китай России враг, а не союзник. Потому что Китай сейчас очень активно развивает все технологии и продукты, связанные со вторичной энергетикой. Он это продает, это один из важнейших вариантов развития военной экономики Китая. И для Китая хорошо, чтобы люди больше покупали, в том числе сами китайцы. Потому что если сами китайцы покупают солнечные панели, то производство растет, издержки низкие, и можно за рубеж продавать тоже дешевле и захватывать рынок. А если я покупаю у России дешевый нефть и дешевый газ, то у меня, в общем, люди не хотят ставить панели, у меня меньше производства, я не становлюсь королем возобновленной энергетики. Поэтому для Китая нет никакого смысла в проекте «Сила Сибири‑2» и он, в общем, не очень активно наращивает поставки нефти из России. Индия — да. Но Индия особая страна, это отдельный разговор.
В общем, меняется структура экономики. Идет медленно, медленнее чем ожидался, энергетический переход. И потребность в нефти будет сокращаться. Это не сегодня, это не за квартал, не за два. Но это тенденция.
Евгения Альбац: Собственно, Александр Эткинд на эту тему написал книжку «Россия против современности».
Игорь Липсиц: Так оно и есть. Я по его теории очень хорошо объясняю людям, как устроена Россия.
Владимир Путин открывает заслонку для нефтепровода Россия-Китай
Евгения Альбац: Но если верить Эткинду, то и причина вот этой войны, которую ведет Путин, тоже лежит в том, что Путин и компания пытаются остановить «зеленый переход». Вам не кажется, что какое-то завышенное значение придается «зеленому переходу»?
Игорь Липсиц: Нет. Смотрите, что он несет в себе на самом деле? Для многих стран это возможность развития, потому что бедные страны покупать энергоресурсы не очень могут. Автономность дает им некую возможность развиваться. Нравится нам или не нравится, но во многих странах идет эта линия к автономизации, она не всем видна, а я всегда восхищался, скажем, индийским проектом «реактор во дворе», куда сбрасываются все отходы, включая канализационные, и там все это перерабатывается в газ, который отапливает, дает электричество этому дому, который становится полностью автономным. В Европе и, думаю, в США вы видите тепловые насосы, которые работают от фотоэлектрических панелей, эти дома уже никуда не подключены, наоборот иногда продают избыток электричества в энергосистему. Это не очень быстрый процесс, но он идет. Это как с электричеством: не сразу все города осветились электричеством, повсюду были газовые фонари. А потом вдруг раз — и газовых фонарей вообще не стало.
Процесс не быстрый, но он выгоден многим странам. Сейчас решается главный вопрос энергоперехода — накопления энергии. То есть создания огромных аккумулирующих мощностей. И будет очень большой бизнес именно на производстве аккумулирующих мощностей. Как только этот вопрос будет решен, возобновляемая энергетика начнет двигаться быстрее.
Евгения Альбац: О каких временных сроках вы говорите?
Игорь Липсиц: Я говорю о горизонте от 30‑го до 50‑го года этого века. Это не год, не квартал, но это произойдет.
Экономика на адреналине
Евгения Альбац: Вы сказали, что падение цен на нефть для России — это трагично. А в чем, собственно, трагедия? Цены растут, но все можно купить. Путину удалось, вкладывая 45% бюджета в войну, отправляя на воздух сталь, алюминий, вообще все металлы, электронику и так далее, тем не менее поддерживать экономику в более-менее нормальном темпе и даже решать какие-то социальные проблемы.
Валовой продукт России на 67–70% получается за счет добычи нефти. Значит всё, что создает руками российский народ, это 33% валового продукта, включая зерно. Если бы этого не было, то валовой продукт на душу населения в России был бы где-нибудь в районе 5000 долларов. Это как в Нигерии или в Кении
Игорь Липсиц: Если человеку вколоть адреналин, то он на какой-то момент продемонстрирует вам большую силу. Россия сейчас именно так и сделала, она съела те деньги, которые ей дал 2022 год. Были бездарно сконструированы санкции, и они дали Путину огромный скачок цен на нефть. На этом скачке Россия получила довольно много денег и смогла профинансировать войну. Дальше был второй прилив денег — европейцы и американцы от большого ума выкинули всех богатых россиян из своих стран. Эти люди вывели деньги обратно в Россию. Эти деньги пришли в экономику России и дали ей импульс. То есть можно сказать, что американские и европейские санкции чрезвычайно сильно помогли экономике России пережить два с половиной года. Это грустно, но это правда.
Но сейчас этот эффект сокращается. Экономика территории, которую мы называем Россией, зависит только от цены на нефть. Это не хотят признавать, говорят, что мы великая промышленная держава, и т. д. Картина же очень простая. Валовой продукт России на 67–70% получается за счет добычи нефти. Раньше еще и газа, но теперь с газом совсем стало плохо. Значит всё, что создает руками российский народ, это 33% валового продукта, включая зерно. Если бы этого не было, то валовой продукт на душу населения в России был бы где-нибудь в районе 5000 долларов. Это как в Нигерии или в Кении, не выше. Значит, все благосостояние России держится на цене нефти.
Когда-то была захвачена Сибирь, оккупирована, колонизирована, оттуда выкачиваются нефтяные и газовые богатства, которые продаются, и на этом Россия прожила довольно долго — почти пять веков со времен захвата Казани восточные регионы кормили Российскую империю. Сейчас все это сломано. Россия теряет позиции, и на нефтяном рынке она их тоже будет терять. Потому что Россия не единственная, кто владеет ресурсами нефти и газа. Ресурсы нефти и газа в мире сейчас наращиваются, а без доходов от нефтегаза Россия очень сильно уязвима.
Причем обратите внимание, что когда-то Алексей Кудрин вполне резонно создавал стабилизационный фонд. Почему? Потому что все понимали, что цена может упасть, а когда цена нефти падает, Россия рушится. Есть такой график, он называется «Советско-российская политическая история через цену нефти». Там очень хорошо видно, что Советский Союз должен был рухнуть еще в 70‑м году. Но начали добывать нефть, и Брежнев прожил на высокой цене нефти и ее поставки в Европу до самой своей смерти. Уже при Андропове цена пошла вниз. Горбачев, Ельцин — это очень низкая цена, меньше 40 долларов за баррель. Ну и мы помним, что в это время произошло. Путин пришел, когда цена пошла вверх. Это дало тот скачок, который мы сейчас видим. И если сейчас цена идет вниз, то он ничем страну удержать не сможет. У него даже резервов нет. Все резервы потрачены на войну. Поэтому у меня есть две гипотезы. Во‑первых, деньги отнимут у населения. И я не исключаю, что Россия попробует взять, только не пугайтесь, кредит у МВФ.
Евгения Альбац: Они могут попытаться, но кто же им даст?
Игорь Липсиц: Обратите внимание на странные события последних дней. Вдруг Россия как-то резко озаботилась назначением нового директора от России в МВФ госпожи Юдаевой, бывшего зама Центробанка. А МВФ вдруг озаботился разработкой доклада для правительства России об улучшении экономической политики России. Их что, кто-то подталкивал к этому? Боюсь, что нет. Но формально Россия член МВФ. Ее никто не исключал. Международных санкций на нее никто не накладывал. Странной-террористом она не является. Значит, она законно член МВФ, имеет определенные права на заимствование. Долга непогашенного перед МВФ у нее нету. На каком основании ей можно не давать? Конечно, там есть директора от США, которые могут попытаться заблокировать. Но вот эти события вокруг МВФ навели меня на тему, что Россия может попытаться взять кредит МВФ на 5–10 миллиардов долларов, тоже неплохие деньги.
А следующий, конечно, источник — это деньги населения. С будущего года начинается налоговая реформа. Эффект адреналинового развития, о котором все рассказывают, от которого Москва лоснится, — заканчивается. Обратите внимание, как интересно ведут себя чиновники правительства Путина. Выступает, например, двоюродный зять Путина, господин Цивилев, министр энергетики. И говорит: мы проели все резервы в энергетике Советского Союза — всё, что нам оставил Советский Союз. У нас огромный дефицит электроэнергии, у нас нет денег, чтобы ее развивать. Пиковые нагрузки превышают производственную мощность энергетики в два раза. То есть если все включается в пиковый момент, то производится в два раза меньше электроэнергии, чем нужно. Это означает веерное отключение. То есть для экономического роста энергии нет.
Дальше выходит министр, отвечающий за дорожное строительство, рассказывает, что дороги у нас раздолбаны, денег на ремонт нет, количество километров с нормальным покрытием сокращается. Минэкономразвития рисует довольно неприятный сценарий крайнего замедления роста ВВП уже в 2025 году, замедления роста заработной платы без уверения о снижении цен и снижении темпов инфляции. Это значит, что Минэкономразвития вместе с ЦБ на будущий год прогнозирует снижение реальных доходов населения.
Страх перед «Кущевкой»
Евгения Альбац: Вы рисуете картину, которую все рисовали в самом начале войны: российская экономика задохнется, падение ВВП на 18–20%, дефицит, народ будет недоволен, и так далее. Ничего этого не произошло, ровно наоборот. Путин поставил своим ребятам задачу, чтобы не было пустых полок. Хоть забейте майонезом всю «Азбуку вкуса», но чтобы зрительно, не дай бог, не повторилась картинка конца 80‑х годов. И вот два с половиной года идет война. Он тратит 45 процентов федерального бюджета. Невероятные деньги выплачиваются контрактникам и всякие гробовые. Каким образом он вылезает каждый раз из этой ситуации?
Игорь Липсиц: Давайте разбирать. Советский Союз должен был упасть в 70‑м году. Но открыли Самотлор. Теперь смотрим 2022–2023, начало 2024 года. Хорошая, высокая цена нефти, высокие доходы, несмотря на санкции. И Запад помогает Путину выжить. Запад очень сильно помогает Путину, всеми силами спасает его власть. В 2022 году было ощущение, что Европа и США применят определенные санкции, чтобы ослабить Россию и добиться быстрого прекращения войны. Но дальше мы видим, что и в западной политике, и в США, и в Европе приняли другую концепцию: ослабить, но не обрушить. Поэтому была придумана идиотская модель санкции на нефть, была введена охота на русских людей с деньгами: этих людей загнали в объятия Путина, они прибежали в Россию и начали за всех сил помогать российскому бизнесу выкручиваться. И они теперь душой, телом и кошельком с Путиным.
Евгения Альбац: Но ведь идея состояла в том, что эти богатые люди, у которых абсолютно порушена вся стратегия их дальнейшей жизни, скажут Путину, что надо заканчивать с войной.
Игорь Липсиц: Если вы общаетесь с такими экспертами в США, скажите им, что они идиоты. Они ничего не понимают про то, как устроена жизнь в России. Были когда-то на Западе вроде вменяемые советологи. Я уж не знаю, куда они все делись, но те, кто сегодня вырабатывает санкции против России, люди странные. Им, кстати, российские экономисты за рубежом, тот же Гуриев*, Исхоки и другие — советовали, что нужно делать совершенно по-другому, разрешить поставки товаров в Россию и закрыть экспорт нефти, чтобы выкачать из России деньги и людей, которых у нее не очень много. Вместо этого сделало было все наоборот. И до сих пор нефтяные санкции — это просто анекдот. Россия как могла экспортировать, так и экспортирует. Возит старыми танкерами через Балтику и Черное море, и никто эти корабли не останавливает под предлогом досмотра на предмет экологии. Все разговоры «давайте перекроем датские проливы Евросоюза» ничем не кончились.
По факту сегодня Запад поддерживает Путина. Они боятся, что Путин рухнет, Россия рассыпется на несколько стран с ядерным оружием и баллистическими ракетами, что бандиты будут контролировать всю оружейную массу, и это будет катастрофа
Евгения Альбац: Игорь Владимирович, вы сами говорили о том, что если перекрыть доступ российской нефти на рынок, то цены взлетят.
Игорь Липсиц: Я этого не говорил, потому что это не так. Потому что надо смотреть на мировой баланс производства нефти. В 60–70‑х годах ОПЕК и рынок нефти — это было тождество. Сейчас это не так. ОПЕК — это в лучшем случае 50%. А все остальное — это страны за пределами ОПЕК, которые хорошо могут наращивать производство нефти. В том числе США и Канада. При желании, при разумной политике нарастить поставки нефти, полностью выкинув Россию из мирового рынка, было возможно. Но это не было сделано. Тут много «почему», в том числе потому, что в США тоже есть довольно большая группа лоббистов энергоперехода, которым невыгодно, чтобы кто-то был с более дешевой ценой.
Тут много чего можно обсуждать. Но по факту сегодня Запад поддерживает Путина. Они боятся, что Путин рухнет, Россия рассыпется на несколько стран с ядерным оружием и баллистическими ракетами, что бандиты, условные «Кущевки» будут контролировать всю оружейную массу, и это будет катастрофа. Поэтому Западу проще поддерживать Путина.
Евгения Альбац: Мне кажется, что в Соединенных Штатах очень боятся непредсказуемости Путина. Он их как-то убедил в том, что может «вдарить» ядерным оружием. Не обязательно сделает это, но если захочет, то сможет. И поэтому они очень боятся.
Игорь Липсиц: Евгения Марковна, а если будет 10 «Кущевок» на территории России, то вероятность ядерного удара и ядерного конфликта, и утечки ядерных боеголовок террористическим организациям, которые ударят по территории США, снизится или возрастет?
Евгения Альбац: Ну, эти страхи были все в 90‑х годах.
Игорь Липсиц: А сейчас что-то изменилось?
Евгения Альбац: Контроль, конечно, стал лучше.
Игорь Липсиц: Идея, что есть контроль, и мы тут террористические организации все под колпаком держим, это прекрасная иллюзия. Поэтому, в общем, дают деньги Путину заработать. Чтобы экономика работала, и он не рухнул, потому что то, что будет потом, еще страшнее.
Евгения Альбац: Запад, конечно, боится хаоса на территории России. Но мне кажется, в таком случае все мои разговоры с разными здесь людьми совершенно не подтверждают эту гипотезу.
Игорь Липсиц: Давайте вспомним страну, которая называлась Югославия. Она была под диктатором Иосипом Броз Тито, и страна была мирная, не воевала. Дальше страна распалась, и мы получили горящие Балканы. Все понимают, что то же самое может прекрасно повториться на территории России.
Арсеналы потрачены
Евгения Альбац: Два с половиной года идет война. Война безумно ресурсоемкая, все об этом говорят. Нужно огромное количество амуниции, стрелкового оружия, снарядов, танков, бронетранспортеров, не говоря о живой силе. Откуда такое количество оружия у Российской Федерации?
Игорь Липсиц: Два источника. Первый — это советские запасы. Маршал Устинов был человек совершенно сумасшедший, но очень талантливый. Он считал, что на оборону денег жалеть нельзя, поэтому он оставил в наследство огромные арсеналы, которые Россия сейчас бросила в войну. Это говорю не я, это говорит Дмитрий Анатольевич Медведев, который сказал, что если бы не советские запасы оружия, мы бы, конечно, не выстояли. Но эти арсеналы потрачены, теперь предстоит долгие годы их восстанавливать. Когда война закончится, людям денег не добавится, деньги пойдут на восстановление полигонов за Уралом, где будут стоять новые танки и бронемашины вместо потраченных на Украину.
Второй источник. Запад ввел санкции против российской черной металлургии, она потеряла продажи. Что она сделала в этой ситуации, чтобы не обанкротиться? Она нарастила поставки металла для производства оружия внутри Российской Федерации. Были бы деньги. А деньги у Путина есть, потому что Запад обеспечил высокую цену на энергоносители, поставки нефти не прекращены. И Россия получает деньги, которые тратит на производство оружия. Знаете, сколько людей сейчас в России радуются войне? Бенефициары войны — очень большая часть населения. Десять, может быть и больше процентов населения очень хорошо зажили от войны и на войне. Но это не вся Россия.
Люди рассказывают, как они в Москве ходят на Патриаршие пруды, в рестораны, и как красиво ездят китайские машины. Но это внешняя картинка. Между прочим, интересный вопрос — а что происходит с тарифами на такси? Они резко выросли. Почему? Потому что раньше таксопарк — это были европейские, американские марки. Теперь китайские. Они моментально ломаются, огромные расходы, починить невозможно, запчастей нет. Поэтому сокращается парк, растут затраты, растет тариф, он перестает быть доступным обычному человеку. Россия теряет остатки того благосостояния, которое было создано за предыдущие перед войной годы. Она теряет ресурсы, она теряет людей, она убивает свое будущее. Но правительство не волнует будущее России. У них задача простая: в этом году добить Украину. Если добьем, то потом будем разбираться с обломками, а если не добьем, то разбираться будут другие. Абсолютно простая циничная модель управления российским государством.
Куда пенсионеру податься?
Евгения Альбац: Возвращаясь к нефти. Вы говорите о том, что Россия все время выворачивается из сложных ситуаций. С другой стороны, вы говорите, что падение цены на нефть — это для России трагическая ситуация.
Игорь Липсиц: Когда цена на нефть падает, Россия остается без денег. Было падение цен со времен Горбачева, и все время правления Ельцина были низкие цены. В 1992 году правительство Гайдара приходит к власти и начинает разбираться с тем, что они получили в наследство от СССР, какие золотовалютные запасы. Проводится инвентаризация, и выясняется дивная цифра, что всех денег в России — 26 миллионов долларов. Больше нет ничего. Нужно было покупать продукты питания, которых не хватало. Если вы помните, Горбачев брал кредиты на Западе и передал в наследство 120 миллиардов долларов внешнего долга. Россия не вымерла с голоду во второй половине 80‑х исключительно за счет этих кредитов и продовольственных поставок. Нет нефти — нет денег.
Растут пошлины. Теперь, если вы попадете в какую-то денежную беду, то должны будете заплатить такие деньги за то, чтобы ваши дела разбирал суд, что это вам абсолютно не по карману. Россиян отрезали от судебной защиты прав чисто денежным механизмом
Сейчас картина такая. Россия живет с колес, резервов нет. Давайте посмотрим на цифры Федерального фонда национального благосостояния, ФНБ. В 2021 году там было реально доступных денег, то что мы называем ликвидной частью, 8 триллионов. Сейчас осталось 4,6. Из них 1,3 триллиона Минфин уже забил на декабрь этого года. Это значит, что на 2025 год в запасах ФНБ станется 3–4 триллиона рублей. Спрашивается, откуда они возьмут деньги, если цена нефти пойдет вниз? Надо будет забирать у населения. Процесс уже пошел. Я два года назад писал, что россиян ждет повышение налогов и всякого рода платежей в пользу государства. Народ, конечно, воспринял это как очередные страшилки. Но как видите, налоговую реформу уже провели. А если вы посмотрите шире, то увидите огромный вал расходов, который сваливают на россиян. Повысили только что ЖКХ с 1 июля. Посмотрите, как подняли пошлины. Если бы только за развод, это наименьшая беда. А пошлины за судебное разбирательство? Теперь, если вы попадете в какую-то денежную беду, то должны будете заплатить такие деньги за то, чтобы ваши дела разбирал суд, что это вам абсолютно не по карману. Россиян отрезали от судебной защиты прав чисто денежным механизмом.
Ищется любой способ отнять деньги у населения. И начинается уже очень активная работа по вталкиванию россиян в систему дополнительного пенсионного страхования, ДПС. Отдать туда деньги из банка и через 15 лет получить прибавку к пенсию. Это же какое счастье, да? А что такое ДПС? Это вы отдаете деньги в государственный пенсионный фонд, а он имеет право на эти деньги только покупать облигации федерального займа, которые будут финансировать войну.
И опять-таки давайте вернемся к министрам правительства Путина, которые мне очень помогают объяснять, что такое Россия сегодня. Министр финансов Силуанов год назад сказал президенту: вы знаете, мы тут обнаружили, что в России очень большой денежный резерв, 40 триллионов рублей на счетах у населения, нам бы эти деньги очень пригодились для инвестиций в экономику. От такого замечания у экономистов волосы дыбом встают, потому что деньги в банках — это же не лежащие в кубышках денежные знаки. Это деньги, вложенные в кредиты, в облигации, которые уже продал Минфин. Тем не менее он второй раз эти деньги посчитал и сказал: нам бы эти деньги отнять и потратить на войну. Поэтому я вам рассказываю, что люди, которые сейчас радуются жизни в России, это очень маленькая часть населения. Москва лоснится, не спорю. А вы поинтересуйтесь, как живут российские пенсионеры? Их 42 миллиона и 140. Сколько получает сегодня пенсионер? 14 700 рублей. 8–9, а то и больше тысяч уходит только на коммунальные расходы и оплату жилья, даже при всех скидках для пенсионеров. А еще лекарства, которые тоже очень сильно дорожают. А куда ж пенсионер без лекарств? Он помрет сразу. ЖКХ заплатил, лекарства купил, а на себя и на кота осталось 4 тысячи на месяц. Как прожить?
Евгения Альбац: Тем не менее мы не видим, чтобы росло какое-то недовольство. Напротив, мы слышим все время о том, что для многих людей из беднейших частей России война стала социальным лифтом.
Игорь Липсиц: Россия‑2 все время просит подачки у Россия‑1. И Россия‑1 ей дает, пока у Россия‑1 есть деньги. Есть высокие доходы от нефти — Россия‑1 подкармливает Россия‑2. Если деньги исчезают, Россию‑2 сбросят. Вспоминайте 90‑е годы. Россия‑1 сбросила Россию‑2 к чертовой матери в нищету. Тогда были даже задержки пенсии. Сейчас это может повториться. Деньги на войну найдутся. А вот на выплату пенсий, на оплату учителей и врачей, на финансирование науки, учебных заведений, включая высшие — вряд ли. Мы сейчас с интересом ждем октября. Будет проект бюджета. Посмотрим, у кого сколько отнимут, чтобы заткнуть дыру. В действующем проекте бюджета на 2025 год заложено сокращение военных расходов. Они ожидали в 2025‑м полной победы, замирения, и все у них было хорошо. Но это, видимо, не получится.
Картина страшная, могу объяснить почему. Появился безумный прогноз Минэкономразвития, а на основании этого прогноза Минфин делает проект бюджета. Минэкономразвития сделал базовый проект безумного роста, которого быть не может. Чуть ли не 5,6% на основе роста производительности труда в российской экономике. Абсолютная фантастика, которую невозможно обсуждать. Но это значит, что от них потребовали сделать очень оптимистический прогноз, чтобы Минфин сделал сильно увеличенный размер бюджета. Откуда будут браться деньги на это, объяснить невозможно. Поэтому 2025 год — это год, когда в России, видимо, начнутся очень неприятные для людей перестройки системы жизни. Чем это кончится, не знаю, но ничем хорошим.
Полностью см. по ссылке:
Невзлингейт, новое покушение на Трампа, падение цен на нефть и ждёт ли Россию экономический крах
(youtube.com)
* Признаны Минюстом РФ «иностранными агентами».
Фото: ALEXEY DRUZHININ / AFP.