 |
|
Алексей Учитель (справа) и Владимир Машков на съемках
|
«Я хотел, чтобы жалко было всех». В прокат выходит экшен-драма Алексея Учителя «Край». Параллельно этому российский оскаровский комитет выдвинул картину на главную кинопремию мира в номинации «лучший иностранный фильм». В преддверии премьеры режиссер дал интервью The New Times
После драмы «Пленный» Алексей Учитель вновь взялся за военную тему. Только теперь действие его фильма разворачивается не в наши дни, а в победном 1945 году. На таежную станцию «Край» приезжает дошедший до Берлина Игнат (Владимир Машков) — контуженный и реально, и фигурально. Он — машинист, одержимый только своей профессией и скоростью. В Сибирь его сослали потому, что однажды его страсть к скоростным рекордам на железной дороге привела к катастрофе с человеческими жертвами. Обжившись на станции, Игнат отправляется вглубь тайги, где, по слухам, еще с довоенных времен стоит заброшенный всеми паровоз. Там он обнаруживает не только машину, но и живущую в ней молодую немку, загадочным образом затерявшуюся в лесах еще в начале войны. Он забирает ее вместе с паровозом, даже не подозревая, на что себя обрекает.
По вашему мнению, есть ли у картины реальные «оскаровские» перспективы?
Я иллюзий не питаю. Само выдвижение уже почетно — в нашей стране трудно завоевать признание коллег. Но чтобы что-то пошло дальше, нужна гигантская работа и поддержка. Как минимум надо нанять серьезную пиар-компанию для раскрутки в Штатах. Я это уже проходил десять лет назад с фильмом «Дневник его жены», который тоже выдвигали на «Оскар» от России. Пришел тогда к американским пиарщикам, они спросили: «Сколько у вас денег?» — «Ну, — отвечаю, — тысяч пять долларов наскребем». Люди смеялись два часа. «Вы сумасшедшие и точно ничего не получите, даже если у вас гениальная картина». Потому что если в журнале The Hollywood Reporter не будет хотя бы через день появляться реклама, если у фильма не будет серьезного, желательно американского дистрибьютора, то шансов почти нет.
 |
Но сейчас, насколько я понимаю, с бюджетом все в порядке. Кстати, можно его озвучить?
12 млн долларов. Это то, что мы потратили на съемки. Сколько выделено на постпродакшн, я не знаю. Вообще, если честно, для меня не станет трагедией, если картина не попадет в шорт-лист, хотя мы все этого очень хотим. Гораздо важнее, чтобы произошло другое — чтобы мы почувствовали поддержку российской аудитории. «Оскар» вполне можно сравнивать с чемпионатом мира по футболу. Каждый фильм — это престиж страны, даже если он кому-то не нравится. Мы ведь можем ругать наших футболистов, спорить, почему они плохо играют, но все равно будем за них болеть. Здесь же все изначально настроены негативно: русское кино — это дерьмо, и нечего соваться со свиным рылом в калашный ряд. Хотелось бы, чтобы за фильм переживали — вне зависимости ни от чего. Без этого на «Оскаре» точно нечего делать.
Инстинкт толпы
Не боитесь, что западная публика просто не поймет вашу историю? Слишком она национальная: противостояние ссыльных русских и немки на фоне конца войны и сталинского террора...
Я очень этого боялся. Но неделю назад мы показывали картину на фестивале в Торонто. Мало того, что из зала до конца просмотра никто не вышел — после него не было ни одного уточняющего вопроса: «А почему это так?» Фильм восприняли как единое целое. Вообще западная публика не такая необразованная, как принято считать у нас.
Владимир Машков удивил, сказав, что это кино — о русском народе-победителе, которым надо гордиться. А чем гордиться, когда люди в фильме представляют собой животную, трусливую толпу, готовую растерзать ни в чем не повинную женщину? Их не останавливает даже то, что персонаж Машкова — единственный среди них герой войны.
Но в конце толпа все-таки одумывается и встает на его сторону. Другое дело, что до нашего человека всегда очень долго доходит. А на пути к пониманию он еще может наломать кучу дров. Но я не хотел бы заострять на этом внимание. Я не сравнивал русских и немцев. Кино в первую очередь о том, что врагов нет — нам навязывают эту категорию обстоятельства. Самый страшный вопрос: почему люди за короткий срок начинают ненавидеть друг друга? Абстрактно, если сейчас Питер начнет воевать с Москвой, вы вполне возможно пойдете меня убивать. А еще день назад вы могли сидеть у меня в гостях, пить пиво и мило беседовать. Как так происходит?
 |
|
На съемочной площадке
|
Тем не менее немцы в вашем фильме выглядят настолько благороднее русских, что от сравнения не уйти.
Ну вообще-то так оно и было в тех местах. Классическая немецкая интеллигенция, по-хорошему чопорная, образованная, трудолюбивая. Это историческая правда. И все же однозначных оценок в картине нет. Я хотел, чтобы жалко было всех — даже майора НКВД, который ни за что убивает женщину и отнимает у нее ребенка.
Поэтому в конце фильма один из героев объясняет, что у майора во время войны погибла дочь?
Конечно. И ведь это жизнь — никакой буйной фантазии.
Идеи и деньги
«Край», пожалуй, ваша первая мейнстримовая работа, так называемое «кино для всех». Почему вы вообще решили взяться за этот жанр?
Режиссер всегда отталкивается от двух вещей: наличия идеи и количества денег. Идею принес сценарист Александр Гоноровский, формулировалась она в двух фразах: «гонки на паровозах» и «немка, которая застряла в Сибири и даже не знает, что была война». Больше ничего не было! Потом мы начали вокруг этого придумывать разные линии, история стала обрастать подробностями, персонажами и в итоге выросла в масштабную. Посчитали, сколько нужно денег, — ахнули. Но потом деньги, слава богу, нашлись.
Вам понравился этот опыт?
Да. По крайней мере теперь я понимаю, что могу и это. Хотя съемочный процесс был тяжелейшим — ни я, ни актеры, ни вся остальная группа никогда так не пахали. Когда нам впервые привезли на площадку паровоз 1905 года, машинист-консультант произнес фразу: «Добро пожаловать в ад». Мы повторяли ее все время. Представьте себе: восемь месяцев экспедиции, большая часть которой прошла при 20-градусном морозе, постоянные съемки в ледяной реке, температура которой даже в самые солнечные дни не превышала шести градусов, трюки на железной дороге, когда машина весом сто тонн несется на полной скорости... Без преувеличения: все актеры постоянно рисковали своими жизнями. Володя Машков однажды просто оказался на волоске от смерти. Я им восхищен. В жизни не видел настолько фанатично преданного своему делу человека. А повидал я многое.
 |
Концовка получилась почти голливудской — с погоней, дракой и пусть условным, но все-таки хеппи-эндом.
Мне хотелось найти баланс между художественной ценностью и зрительским интересом, притом что это почти несоединимые вещи. Надеюсь, чуточку удалось. Задачи сделать все по голливудским стандартам не было. Будь так, в финале герой Машкова, спасший немку, которую увозят на расстрел, должен бы был броситься к ней, обнять, сказать: «Я тебя люблю» — и все такое. Он к ней даже не подходит, а говорит: «Вот так бля...» Это все, что смог достать из себя изломанный, искалеченный человек, никогда не знавший, что такое любовь. По-моему, вполне русский финал.
Вам хотелось бы снять что-нибудь еще более масштабное?
Поймите, дело не в масштабности. Трюки, стрельба, компьютерная графика сами по себе ничего не дают. И они кино не убивают, как думают некоторые любители арт-хауса. Убивает отсутствие интересной истории. Я по тридцать раз повторяю своим студентам: по хорошему сценарию можно снять плохой фильм. Но если сценарий плохой — даже самый гениальный режиссер в мире с самым большим бюджетом не сделает из него ничего хорошего. Будет хорошая история — буду снимать. И неважно, блокбастер или мелодраму, действие которой происходит в одной комнате с двумя людьми.
Последний вопрос: кто придумывает такие дурацкие слоганы, как к вашему фильму: «Предельная скорость! Беспредельная страсть!»
Это еще ничего — там третий слоган есть: «Самый горячий фильм года». Я первым делом подумал: порнуха, что ли? Пытался бороться, но мне правильно говорят: «Ты умеешь снимать кино — снимай, мы не лезем. А мы умеем его продавать — ты не лезь. Каждый должен заниматься своим делом». Наверное, это логично. По крайней мере, на процесс съемок действительно никто не пытался влиять. И какой бы идиотский слоган ни был — кино останется таким, каким сделали его мы. Я вспоминаю, как снимал свой первый документальный фильм «Имя ему — Новгород». Десятиминутная видовая картина, без единого слова, с плясками, танцами, иконами и т.д. Так вот, я сдавал ее в новгородском обкоме, затем в ленинградском, потом — в Госкино РСФСР и, наконец, в Госкино СССР. И на каждом этапе приходилось что-то переделывать — в малюсеньком фильме, абсолютно лишенном идеологии! Когда я прошел через этот ад, я реально задумался: а надо ли мне вообще становиться режиссером? По сравнению с этим нынешние издержки — ерунда.
Алексей Учитель
родился в 1951 году в Ленинграде. Окончил ВГИК в 1975 году, работал на Ленинградской студии документальных фильмов. В 1990 году основал собственную киностудию «Рок», на которой снял свои игровые ленты: «Мания Жизели» (1996), «Дневник его жены» (2000), «Прогулка» (2003), «Космос как предчувствие» (2005, главный приз XXVII Московского международного кинофестиваля), «Пленный» (2008) и «Край» (2010).
