Конкурсная программа главного мирового кинофестиваля выглядит так, будто ее специально подбирали под конец света или как минимум под конец кинематографа. В один список попало все, что обычно вкладывается в понятие «каннская номенклатура», причем в превосходной степени. Здесь сплошь лауреаты: от Альмодовара до фон Триера, от Квентина Тарантино до Джейн Кэмпион, от Кена Лоуча до Михаэля Ханеке. Из двадцати конкурсантов только одна испанка Изабель Койшет никогда не соревновалась на Круазетт.
Заведомо сильный конкурс (впрочем, возможны любые разочарования) — вряд ли совпадение, скорее эффект конца десятилетия: уже не в первый раз перед очередным обнулением счетчика кинематограф накапливает термоядерный заряд и прорывается из старого контекста в новый, из только что устоявшихся традиций к новому языку и тематике.
В 1959 году на Круазетт показали «Хиросима, моя любовь» Алена Рене (новая работа которого в этот раз снова будет показана в конкурсе), а режиссерский приз за «Четыреста ударов» тогда получил дебютант и вчерашний кинокритик Франсуа Трюффо — так, собственно, и началась французская «новая волна». Десять лет спустя, в 1969-м, отчаянно хиппующий Дэннис Хоппер привез сюда «Беспечного ездока» — фильм, открывавший эпоху «нового Голливуда», самого важного и плодотворного периода в американском авторском кино. В другой конкурсной работе, «Если...» британца Линдсея Андерсона, был поставлен знак равенства между юностью, революцией и насилием — важнейшая для того времени и не теряющая актуальности до сих пор тема.
Под конец предыдущего десятилетия, в 1999-м, в Каннах отступал определивший 90-е постмодернизм. Один из его классиков, Питер Гринуэй, был освистан с «8 1/2 женщинами». Другой — Дэвид Линч — снял «Простую историю», сюжет которой шокирующим образом соответствовал названию. «Золотая пальмовая ветвь» досталась тогда малоизвестным бельгийцам братьям Дарденнам — за «Розетту», первую ласточку новейшего реализма, который на несколько лет стал главным направлением кинематографа и теперь, возможно, уступит место чему-нибудь иному. (Судя по приветственному посланию президента фестиваля Жиля Жакоба, источник вдохновения Канны ищут в том числе в интернете и новых медиа, а откроется киносмотр мультфильмом «Вверх» — работой студии «Пиксар», превратившей компьютерную анимацию в род высокого искусства.)
В основном конкурсе нет российских картин, но сразу две — очень разные — есть в программе «Особый взгляд»: костюмный «Царь» Павла Лунгина (про Ивана Грозного) и «Сказка про темноту» Николая Хомерики — современная история одиночества. Оба уже стали частью «каннской номенклатуры» (дебют Хомерики «977» был показан в 2006 году в том же «Особом взгляде», Лунгин — неоднократный лауреат). Так или иначе, благодаря им знаковый фестиваль первого десятилетия нового века пройдет не без участия России.
