Провинция живет по своему времени, иногда кажется, что и вовсе вне времени. На центральном ульяновском автовокзале в объявлении о новом автобусном маршруте до Кирова черным по белому прописано: «Время в пути: 13 часов (московск.)». В старину московский час точно был плотнее, и столичная жизнь поражала провинциала бешеным темпом. Но теперь, кажется, местное время двинулось быстрее, и в обломовских краях верх берут люди с ухватками деловитого немца Штольца.
Большое Нагаткино — административный центр Цильнинского района, где обитает «крепкий» фермер Вячеслав Салюкин, — от Ульяновска 35 верст по латаному-перелатаному, но все же ровному шоссе. На рейсовой «Газели» — сорок минут. Илье Ильичу «на обывательских» — было день добираться.
С борсеткой без понтов
На крестьянина Салюкин совсем не похож. По внешности его легко можно принять за чиновника районного или даже областного масштаба: стильная куртка, галстук, дорогие начищенные ботинки, борсетка. Сам он, инженер-механик по образованию, за рычаги трактора действительно давно не садится. Нет времени, он аграрный менеджер, то есть организатор производства: планирует, «управляет аграрными технологиями», держит в руках бухгалтерию (но надеется со временем переложить цифирное бремя на сноху), ведет переговоры с банком и партнерами, занимается реализацией урожая. Сетует на нехватку знаний и постоянно учится. Его регулярное чтение — журналы «Главный агроном» и «Главный бухгалтер». Ездит на семинары в Курскую, Воронежскую области, в Белоруссию, которые устраивают крупные фирмы-производители «умной отравы» — средств защиты растений — и удобрений. Ворчит, что профессора местной сельхозакадемии, которых региональная власть подсовывает в качестве лекторов, сильно отстали от жизни. Эти учебные поездки за опытом — его «отпуск». Формальный отпуск ему представляется обычаем странным, да и ненужным. Съездили однажды всей семьей в Египет на семь дней, съездили... да и только.
Никакого пафоса в словах и поведении Салюкина не наблюдается, и если бы не стильный прикид, точнее всего подошло бы ему словечко из молодежного сленга — «беспонтовый». Он даже отдельного дома себе не выстроил. Все некогда. Живет с семьей — жена, два сына и сноха — до сих пор в типовой трехкомнатной квартире в Большом Нагаткино. Недавно, наконец, присмотрел подходящий проект для собственного дома, который будет «небольшой, но уютный».
Сахарная валюта
В хозяйстве Салюкина выращивают пшеницу, ячмень, овес и сахарную свеклу. Посевы свеклы занимают около шестой части площадей, но она дает хозяйству до сорока процентов дохода. Салюкин сдает ее на сахарный завод в соседней Цильне, завод в качестве платы за переработку оставляет себе 40% сырья.
«Сахар — это валюта, его всегда можно продать, если нужны деньги, — говорит фермер. — Если осенью, после сбора урожая, сахар стоил 14,5 рубля за килограмм, то сейчас подорожал до 24 рублей. Но часть приходится продавать сразу, хоть и дешево, потому что надо платить людям зарплату, расплачиваться по банковским кредитам, отдавать долги». Сахарной свеклы Салюкин мог бы сеять и больше, но не хватает земли (по науке одно и то же поле можно засевать свеклой раз в четыре-пять лет, если чаще — свекла болеет, урожайность падает).
Вячеслав Салюкин не самый мелкий и не самый крупный фермер в районе, в совокупности он засевает 946 га земли. Львиная доля этих площадей арендуется у десятков колхозных пайщиков. Каждый из них получает в качестве арендной платы полтонны зерна, по 50 кг сахара и муки, фермер платит за них земельный налог. Устроиться на такой земле трудно, поля не лежат сплошным массивом, а разбросаны по разным местам.
База из металлолома
От автомобильной трассы до «базы» в поле, где у Салюкина вся сельхозтехника, 2,5 км, но прямой дороги туда нет, надо ехать километров десять в объезд. Не доезжая с километр до «базы», «Ладу-Самару» приходится оставить на шоссе, пересесть на уазик-«буханку», которую подогнал племянник Сергей, и остаток пути тащиться по раскисшему проселку. «База» — довольно большое (в иных колхозах столько нет), но весьма пестрое собрание машин, ветхих и новых, породистых и ублюдков. Сейчас у Салюкина «на ходу» 14 тракторов, три свеклоуборочных и два зерноуборочных комбайна. Братья подбивают купить солидный джип-иномарку вместо «Лады», но Вячеслав Васильевич предпочитает инвестировать в технику для производства. В прошлом году приобрел новый зерноуборочный комбайн за 4,3 млн рублей на кредит в Россельхозбанке.
Товарищество на вере
Государство покрывает сельхозпроизводителям до 15% общих затрат: частично субсидируется покупка семян, удобрений и химических средств защиты растений (ХСЗР), банковский процент по целевому инвестиционному кредиту, возвращается половина взноса по страхованию урожая, горючее продается по льготной «фиксированной» цене (10,5 тыс. рублей за тонну солярки вместо рыночных 13,7 тыс.). Правда, Салюкин поторопился закупить столько дизтоплива, что ему хватит до уборочной (о том, что фермерам выделят льготное топливо, стало известно лишь в марте), а ХСЗР — от болезней, вредителей и сорняков — на 1,7 млн рублей взял в качестве беспроцентного товарного кредита в фирме «Август», деньги отдаст с урожая. Проблем с кредитом у Салюкина нет, поскольку у него хорошая кредитная история и надежная залоговая «база» — технику принимают в залог охотно.
Вообще фермерский бизнес во многом строится на доверии. Если не хватает оборотных средств, то знакомые или даже малознакомые люди, иногда из отдаленных регионов, могут дать в долг семена, удобрения или технику под будущий урожай. Разумеется, прежде разведают, можно ли верить, но если репутация хорошая и даже негласная кредитная история чиста — дадут все, что просишь. Именно поэтому, собрав урожай, Салюкин первым делом рассчитывается с долгами: «Важно не потерять доверие партнеров».
Невольный фермер
«Вот, здесь все и начиналось», — говорит Салюкин, когда мы подходим к линейке тракторов и сеялок. Начиналось в 1991 году, когда, по его словам, у власти появилась «мания развития фермерского движения»: «Колхозы уничтожали насильно… При этом часто путали общественный и личный карман. А я в то время был сторонником коллективного труда, к фермерству относился скептически». (Салюкину от роду 54 года, он успел послужить инструктором сельхозотдела местного райкома партии, третьим и вторым секретарем, а на самом излете советской власти выбран был даже первым, но к обязанностям приступить не успел, хотя партбилет жечь не стал.)
Так что фермером Вячеслав Салюкин сделался поневоле, просто потому, что не хотел бросать землю, исповедуя принцип «где родился, там и пригодился».
Начинал он дело совместно с четырьмя одноклассниками. На всех был один «живой» трактор, еще три трактора и четыре комбайна собрали из металлолома. Первые 100 га земли, выделенные из районного фонда, были «убитые» и списанные колхозные земли. Немало потратились, восстанавливая почву.
В прошлом году у Салюкина средняя урожайность по всем зерновым культурам составила 31,6 ц/га, а яровой пшеницы — 43,8 ц/га. По данным регионального Министерства сельского хозяйства, средняя урожайность зерновых в Ульяновской области в прошлом году — 19,9 ц/га, а среди фермеров даже меньше — 19,1.
Цифры эти, впрочем, не показательны. Многие фермеры скрывают реальную урожайность и соответственно доход, чтобы меньше платить налогов. Но Салюкин такого себе не позволяет, чтобы «не испортить кредитную историю». В прошлом году его хозяйство принесло около 15 млн рублей дохода, рентабельность от года к году колеблется в пределах 15–20%.
Когда у Салюкина пошли дела, находились в селе и такие, кто завидовал, но до погромов и поджогов, слава богу, не дошло. А теперь он — один из двухсот фермеров района, есть и побогаче его, например, сосед, который выращивает картофель на полутора тысячах гектаров — давно пересел на иномарку.
Рисковое дело
Одноклассники, с которыми начинал Салюкин, давно фермерствуют самостоятельно. Костяк работников в его хозяйстве составляют родственники. Механизаторами работают братья Петр и Николай с сыновьями, и его собственный сын помогает. Каждый из братьев Салюкиных зарегистрирован как индивидуальный предприниматель, но работают на общий котел. Есть еще семь постоянных наемных работников. На время посевной и уборочной кампании число «батраков» может вырасти до двадцати пяти. В кандидатах недостатка нет. Люди приезжают не только из окрестных сел, но и за 300 верст из Чувашии. (Цильнинский район — русско-чувашский, хотя есть и татарские села. Иногда, говоря о делах, Салюкин переходит на гортанный чувашский язык, но в семье у него говорят по-русски, потому что жена русская.) Нормальные, в принципе, мужики, хотя и подвержены общей российской болезни: могут загулять с получки. В этом году двое, зная за собой такой порок, накануне посевной добровольно закодировались. Страшно потерять место, «работы» хорошей мало, а у Салюкина можно заработать. Зарплата от месяца к месяцу колеблется, но если посчитать среднюю за год, выходит 15–20 тыс. рублей. По местным ценам — это «круто».
Год на год, правда, не приходится, сельское хозяйство в наших широтах — дело рискованное. В 2004 году из-за резко наступивших холодов свеклы осталось неубранной на миллион с лишним рублей, в результате хозяйство завязло в долгах, из которых удалось выпутаться только благодаря доверию партнеров и хорошему урожаю 2006 года. В весенний сев надо вложить 5 млн рублей, а какова будет отдача — неведомо. «Каждый год после сева испытываю мандраж, пока всходы не увижу», — признается Салюкин.
Нынче про деревню пишут редко, а когда пишут — все больше про вымирание. Выходит, если человек, живя в деревне, не спился, а кормит семью и другим дает заработать, то он чуть ли не герой, «передовик производства». Но Салюкин сильно удивился тому, что кто-то взялся о нем писать, потому как считает себя вполне заурядным фермером, и все боялся, что его «приукрасят». Говоря о жизни, чаще всего употребляет слово «нормально»: «Ничего особенного, просто работаем. О кризисе не думаю...» Отчасти причины такого спокойствия пояснил корреспонденту The New Times гендиректор ООО «Заволжский» Владимир Рыжих, тоже производитель сахарной свеклы и тоже бывший секретарь — обкома комсомола: «Если кто плохо живет в современной экономике, тот сам дурак. Мы, сельхозпроизводители, от кризиса даже выиграли: люди возвращаются с отхожих промыслов, с вахтовых работ».
Главная деревенская беда — беспросветная «социалка», уверен Рыжих: «Если по улице без сапог не пройти, если отдохнуть негде (на танцах в клубе морду не набили — и на том спасибо), то непонятно, зачем молодежи вообще оставаться на селе?» «Да мы чаще вас в театре бываем», — спорит Салюкин, но это, скорее всего, потому, что до Ульяновска рукой подать. Впрочем, оба его сына покидать родные края не собираются: старший выучился на юриста, работает в райсобесе, младший — агроном, получает еще и экономическое образование. На официальной Доске почета Цильнинского района Вячеслав Салюкин — крайний справа. Но в народе прославился он совсем по другому случаю: два гектара собственной земли засадил деревьями, теперь этот островок в безлесной степи называют «Славиной рощей».
Родился Салюкин в деревне с иезуитски советским названием — Новая Воля. Не по своей воле сделавшись фермером, он упорно продолжает работать на земле — уже по своей. И это для обломовских краев большая новость.
Ульяновск
