Свобода и антифашизм — цели, которые декларирует творческая группа «ПГ» Ильи Фальковского, Алексея Каталкина и Бориса Спиридонова, чья выставка видеоработ только что открылась в Москве. Название группы пока еще вызывает разночтения: «Преступная группировка», «Пожарный гидрант»... Но творчество «ПГ» уже получило практически безоговорочное признание — работы группы удостоились выставки в Третьяковке и получили премию Кандинского. О том, почему участники группы ненавидят музеи, как анархизм спасет мир и сколько водки они хотят получить за свое видео, «ПГ» рассказала The New Times
Мы — за искусство, подчиненное важным для нас целям. Это — свобода и антифашизм. Поэтому искусство играет для нас роль формы, удобной оболочки для наших идей. Поэтому «высокая» культура — наш злейший враг. Она делается элитами для себя, это искусство ради искусства. А массовая культура, наоборот, этими элитами спускается в массы. Мы противостоим и той, и другой.
«Обнародить» искусство
Искусство должно быть понятным простому человеку. И обычные люди лучше, чем галеристы или музейщики, реагируют на наши произведения: они смеются, и это здорово! Хотя, конечно, это сложный вопрос — можно ли «обнародить» искусство... Но, по крайней мере, его нельзя «обнародить» в галереях.
Все современное искусство делается в расчете на галереи, где его может купить какой-нибудь олигарх-коллекционер. Нам же интересны не музейные художники, а независимые движения и их месседж. Если этот месседж несет идеи свободы, антифашизма, то это искусство мы считаем хорошим. А люди, которые работают в буржуазных гламурных журналах, те, кто светится в телевизоре, живут в каком-то параллельном с нами мире, со своими ценностями, героями. Вот, например, у нас есть приятель-антифашист, который снял документальный фильм про фашизм — «Мнение антифашиста». Эту ленту хорошо знают антифашисты, но о ней не пишут газеты и журналы.
Мы не пацифисты
Мы не можем сказать, что только здесь, в России, плохая власть, плохие именно Путин и Медведев. Нас интересует феномен власти, в любой стране. И не только феномен политической власти, но власти человека над человеком. Нам интересно, как зарождается эта власть, как она проявляется в повседневной жизни и как выражается в предрассудках — например, против человека другой религии, национальности, против геев и лесбиянок... Мы против любой централизованной власти и любых иерархий. Для нас анархия означает равенство возможностей. Нельзя говорить, что если один человек что-то умеет, а другой — нет, то первый лучше. Второй умеет что-то другое.
Иногда говорят о том, что наши идеи сродни идеям хиппи. Конечно, хиппи по сути своей и были анархистами. Но мы все-таки не пацифисты. Да и главный лозунг хиппи make love not war сейчас не действует. Потому что между фашистами и антифашистами идет настоящая война. И нам кажется, что человек, который пассивно сидит дома и просто «делает любовь», — не с нами. Ведь такой человек, выйдя однажды на улицу, получит по голове оглоблей и даже не поймет, за что его ударили... Сейчас такое время, когда надо выражать гражданскую позицию. Мы стараемся это делать через творчество.
Видео меняем на бутылку
Когда мы задумываемся об утопическом будущем, то представляем себе жизнь людей в анархических коммунах. Наша группа — пример такой анархокоммуны. У нас нет какого-то начальника, мы часто на равных сотрудничаем с другими людьми, это такая позитивная децентрализация. Если так и выстраивать свою жизнь, то можно постепенно приблизить эту утопию.
Да она не так и далека, как кажется! Ведь даже сейчас какие-то внешние вещи — тот же кризис — наводят многих на мысль о том, что неплохо бы уйти с работы и уехать в деревню «картошку садить». Люди начинают думать о том, что свою жизнь им надо выстраивать самим. При этом одним будет интересно окучивать картошку, другим — заниматься искусством. А третьи будут жить в коммуне, производящей, например, водку. И тогда будет возможен безденежный обмен: сделал произведение искусства и принес в коммуну, где производят водку. Мол, вот вам, ребята, видео, дайте нам бутылку. Они ответят: «Ну, видео у вас хреновое, мы вам пока 50 грамм нальем». Мы сделаем новое — музыку, например... Это, конечно, выглядит несколько юмористически, но нам бы хотелось сделать такое анархическое будущее. Вот сейчас мы делаем проект «Либертарные коммуны будущего», в котором об этом рассказываем.
Андрей Ерофеев, искусствовед
Группа «ПГ» поддерживает социальную, культурную, политическую парадигму: только дети и молодежь могут создать справедливое общество. Для приверженцев этого мировоззрения зрелость, мудрость, старость — отрицательные наслоения, которые все только портят. Эта парадигма, конечно, не осознана группой «ПГ». И не ими придумана. Она появилась еще в 60-е годы прошлого века, когда на Западе в результате движения хиппи и других молодежных движений победило действительно более справедливое общество, способное к диалогу между гражданином и властью, в котором во многом была разрушена кастовость общества и культуры. В 80-е годы эта парадигма стала частью направления new wave — «новой волны», в которой художник стал универсалом — рисующим, сочиняющим музыку, пишущим. Появился такой «человек-оркестр», ориентированный на активное существование в социально близкой молодежной среде. При этом тип мышления молодежи или принадлежность молодых людей к какому-то классу были неважны. Значение имел лишь возраст.
Когда в Восточной Европе появились представительства Фонда Сороса, то спустя некоторое время после их открытия Сорос увидел, что дядьки «от культуры», которых он посадил на руководящие должности, просто плуты, мошенники и воры. И он сменил их всех на детей, на молодежь! Я с этим столкнулся, когда приехал делать выставку в Венгрию. Это было поразительно — огромными деньгами Сороса ворочали совсем юные люди. Конечно, идея, что спасти мир может только молодежь, — это утопия, но тем не менее воплощение этой идеи обновило западное общество. И у нас тоже она может спровоцировать социальные, культурные и даже политические изменения.
Я поддерживаю то искусство, которое у нас называют молодежным движением (например, группы «Синие носы», «ПГ»), потому что за ним помимо интересного культурного результата и новых художественных и эстетических форм стоит этот утопический проект, который в какой-то степени действительно может состояться. Он должен состояться! Потому что нужно идти в сторону юного, творческого человека, чтобы избавиться от художника, обслуживающего бюрократа-старика.
Вообще сегодня у нас сильно недооценивают роль искусства. Посткоммунистическая власть к нему равнодушна. Кого поддерживает государство? Церетели? Так он сам себя навязывает! Ему говорят: «Спасибо, не надо!» — а он все равно предлагает. Уже Лужков ему сказал: «Ты достал, Зураб!» Кого сегодня запрещают? Никого! В моей истории с выставкой «Запретное искусство» никто никому не звонил и не говорил: «Немедленно снять!» Да, тогдашний министр культуры Соколов сказал: «Это — позор России!» Но он не запрещал! А все, кто ниже (министра), перепугались, начали запрещать... Это раньше директор музея или редактор журнала мог сказать: ну понимаете, мне позвонили, приказали... И все бы его поняли. А теперь тебе никто не приказывает. Ты сам себя обесчещиваешь — от испуга и некомпетентности!
Путин имеет право не понимать группу «ПГ» — он в этой жизни ориентирован на другие проблемы. Но директор музея на то и директор, чтобы прийти и в двух словах ему очень понятно, доходчиво сказать: это здорово, это клево!
