Двери захлопнулись, автобус тронулся. Набор пассажиров стандартный: как всегда, в местах скопления народа преобладали старушки, наблюдалось также с десяток мужчин и женщин, несколько юношей в плеерах и один инвалид с упитанным внуком — они бескомпромиссно сели рядом с надписью «места для пассажиров с детьми и инвалидов».
Тревога разлилась по рядам смиренных пассажиров минут через пять. Подала голос бабушка в пальто, настолько потускневшем от времени, что угадать его первоначальный цвет было невозможно: «Эй! Мы что, Самотечную проехали? Мне ж выходить! Останавливай!» Кондуктор — женщина с несколько красноватым лицом — нажала на кнопку около двери, и автобус остановился. Кондуктор пожурила бабушку: «Кто ж знал, что вам на Самотечной?» — «А чего я объявлять должна? Это ты объявляй — затем и сидишь тут», — парировала старушка и, кряхтя, вышла среди сугробов, растерянно оглянулась и медленно побрела к остановке. Автобус попрощался с ней клубами выхлопного газа.
Мужчина, который сидел рядом с кондуктором, без сочувствия посмотрел на удаляющуюся фигуру в пальто, не зная, что через минуту наступит его черед кричать. «Стоп! Мы проехали... Я выйти хочу!» Автобус выплюнул и этого пассажира, но в оставшихся созревал бунт. «Куда мы едем?» — спрашивали люди. Кондуктор, видя, что момент истины назрел, прокричала: «Чего вы ко мне все пристали? Я вообще не знаю, где мы находимся. Нас с Вадимом только сегодня на этот маршрут сунули». В последовавшей за этим заявлением немой сцене был слышен лишь рев мотора. Потом раздались голоса мужские и женские: «Пришлите нового водителя!» — «Вот твари!» — «Не прижимайтесь ко мне!» — «Куда мы едем?» — «Да откуда я знаю? — хорохорилась кондуктор, — мое дело обилечивать. Вот вы не платили, — обратилась она к седому мужчине, — а я молчу. Пожалуйста, езжайте с нами». — «А я еще такой проезд оплатить должен? — неожиданно визгливо ответил мужчина. — Может, вы меня еще и оштрафуете?» Кондуктор решительно нажала на кнопку: «Вадим, останови, «зайца» спустим. Выступает много. Безбилетник». Мужчина сошел и стал кричать: «Еще платить... Не знаете, куда везете...» — но захлопнувшиеся двери не дали ему окончить спич. «Господа, — сказала кондуктор (это обращение настолько диссонировало с происходящим, что в конце автобуса ктото коротко хохотнул), — господа, кто знает этот маршрут? Садитесь рядом с шофером и подсказывайте! Ты согласен, Вадим?» Водитель Вадим кивнул. Но на лице его было написано «уж я-то знаю, кто здесь главный». Вообще по этому лицу было видно, что обучение в школе его обладателю давалось с трудом, и если, по его мнению, Волга и впадает в Каспийское море, то не всякий раз.
Женщина лет 50 стала управлять шофером. Автобус останавливался, повинуясь ее указаниям. Дело дошло до того, что она официальным голосом объявляла остановки, а кондуктор принимала деньги от ничего не понимающих новых пассажиров. Энергичность кондуктора усиливалась, и она все увереннее квакала: «Пе-ре-да-ем за-а проезд!» Но настал черед выходить и нашей спасительнице. Выходя, женщина сказала своей соседке: «Теперь вы ему подсказывайте, а то не доедете». Соседка хмуро глянула в ее сторону и буркнула: «Не буду».
Картина российского абсурда была почти совершенной: автобус, управляемый пассажирами; полста человек, которые приняли эту бредовую ситуацию, как родную; старушка, выброшенная в снега; уличенный и извергнутый «заяц »; наконец, гражданка, которая отказалась помогать, по сути, себе самой... Автобус советских времен продолжил свой путь по современной Москве — со стороны казалось, что и шофер, и пассажиры знают пункт назначения.
