Михаилу Жванецкому исполняется 75 лет. Из них более сорока Жванецкий писал монологи для артиста Романа Карцева. Как Жванецкий относится к женщинам, на что обижается и почему произведения сатирика нужно читать, как Шекспира, старинный друг и тоже одессит рассказал The New Times
Мы познакомились в Одессе в 1961 году. В то время там работал театр миниатюр «Парнас-2», где играли инженеры, врачи... И Миша уже тогда был самым главным: он писал (и делал это очень профессионально), играл как артист и, конечно, был душой коллектива. Мишка был очень красивый! Кучерявый, с голубыми глазами. И девушки в него, конечно, влюблялись. Ну и он в них — само собой. И в этом отношении у него все в порядке до сих пор. Правда, думаю, что сейчас он немного остановился. Но, в принципе, от него всего можно ожидать! Он очень большой и тонкий знаток женщин. (Хотя в этом отношении он, правда, со мной иногда советовался...) Но глаз у него наметан!
У меня был с ним один конфликт, но я не хочу об этом говорить... (Смеется.) Ну да, между нами возникла женщина. Но это всегда хорошо! Потому что благодаря этому понимаешь ценность мужской дружбы: женщина исчезает, а дружба всегда остается.
Нет автора — нет артиста
Нам — Вите Ильченко,¹ Мише и мне — очень повезло, что мы «нашлись»: стали работать вместе, подружились. А с Мишей из его 75 лет мы вместе 48. Это целая жизнь. И если говорить о важнейших ее вехах, то первой, конечно, стала наша работа с Аркадием Исааковичем Райкиным. Мы, так сказать, «вышли из Райкина» — 7 лет работали с этим великим артистом. Если бы не было Райкина, то, может быть, мы втроем оказались бы черт знает где... Но собственный стиль мы создали благодаря Мише. Потому я говорил и говорю, что автор всегда определяет лицо любого артиста, даже самого гениального. Нет автора — нет артиста.
После работы у Райкина мы с Витей Ильченко сделали больше 10 спектаклей,² тексты к которым написал Миша. Кстати, когда мы репетируем спектакли, Миша часто расстраивается: я люблю импровизировать, иногда неточно произношу его текст. Причем иногда удачно произношу, иногда — нет, а Миша, конечно, следит за этим. И если что-то не так, обижается: бурчит, шумит, иногда скандалит. А потом говорит: «Что с тобой сделаешь? Ты же упрямый!» В основном, конечно, он прав...
Потом мы проверяли себя и его тексты за границей — играли на венгерском языке, румынском, чешском, английском... И Мишины миниатюры пользовались там иногда даже большим успехом, чем у нас...
Вообще как-то быстро все пролетело...
Раки всегда актуальны
У меня сейчас есть программа «Родился я в Одессе», где я играю классические миниатюры Миши, написанные им 20–30 лет назад. И сегодня они все равно звучат актуально. Это означает, что человек, их написавший, — классик. Мы можем всю жизнь исполнять Чехова, Булгакова... Вот и Миша такой! Только он пишет немножко короче, чем романисты. (Смеется.) За пять минут он может написать историю жизни двух людей! Он потрясающий мастер малых форм. А ведь миниатюра — это очень тонкий жанр, где нужна ювелирная точность и в словах, и в действиях. И он в этом жанре непревзойден.
Я, конечно, не знаю точно, я боюсь этих слов, но мне кажется, что еще много-много лет рядом с ним не будет никого. Ведь у нас не хватает авторов. Те, что есть, пишут шутки, хохмы, у них каждая строчка — ржачка! А у Миши — смысл, парадоксальность мышления. Вдруг он, казалось бы, из ничего делает нечто потрясающее! Возьмите, к примеру, «Я видел раков» — двадцать лет прошло, и я сам до сих пор не знаю секрета их успеха!
У нас были миниатюры и трагические, и лирические, и фарсовые — он пишет во всех жанрах. И вещи его надо читать так же, как Шекспира, — строчку прочитать, потом еще раз и только потом осознать ее смысл. А сколько у него заложено между строк, сколько вторых планов, которые нужно копать, искать. И когда они открываются, то видишь столько всего в этих кратких вещах, что просто удивляешься. Я ему иногда говорю: «Миша, ты написал такую миниатюру, из которой можно сделать двадцать!» Там столько мысли, столько всяких поворотов!
Одессит Мишка
Конечно, он не стал бы тем Жванецким, каким мы его знаем, если б не был одесситом. И в самом начале он очень много писал о родном городе — по-моему, даже Бабель столько не написал, сколько Миша написал об Одессе! Если б он был, скажем, ленинградец, то, может быть, писал иначе, я не знаю... Но Миша Жванецкий — это настоящая Одесса! Конечно, мы 7 лет жили в Ленинграде, потом переехали в Москву, и на нас очень сильно повлияли эти города и театры — театр Товстоногова, Театр комедии имени Акимова, «Современник», театры Эфроса, Любимова... Мы воспитывались на этих театрах и сами были театром.
Самое главное
Мы очень близкие друзья с Мишей, поэтому иногда даже стесняешься что-то говорить... У меня есть повесть о Вите Ильченко, в конце которой я написал о том, что мы были очень жесткими к себе и друг к другу, очень эмоциональными и почти не говорили теплых слов. Как бы мне хотелось сейчас сказать Вите много ласковых слов!.. А Мише я хочу сказать эти слова сегодня. И хочу пожелать, чтобы он оставался в хорошей физической форме — это самое главное.
М. Жванецкий. «Я видел раков» (отрывок) (Для Р. Карцева)
Я вчера видел раков по пять рублей. Но больших, но по пять рублей... Правда, большие... но по пять рублей... но очень большие... хотя и по пять... но очень большие... правда, и по пять рублей... но зато большие... хотя по пять, но большие... а сегодня были по три, но маленькие, но по три... но маленькие... зато по три... хотя совсем маленькие... поэтому по три... хотя маленькие... зато по три... то есть по пять, но большие... но по пять... но очень большие. А эти по три, но маленькие, но сегодня... А те вчера по пять... но большие... но вчера... но очень большие, но вчера, и по пять, а эти сегодня, но по три, но маленькие, но по три. И сегодня. А те были по пять, но вчера, но очень большие, то есть те были вчера по пять и очень большие, а эти и маленькие, и сегодня, и по три.
Вот и выбирай: по пять, очень большие, но вчера, либо по три, маленькие, но сегодня, понял?..
_______________
1 Виктор Ильченко (1937–1992) — заслуженный артист РСФСР. Более 30 лет выступал дуэтом с Романом Карцевым.
2 «Встретились и разбежались», «Когда мы отдыхали» и другие.
