Есть вполне бессмысленные слова, частое использование которых, однако, может нанести вред отдельным людям и обществу в целом. Одно из таких слов в русском языке — «духовность». В широком обиходе оно воспринимается как совокупность неких «правильных», то есть публично одобряемых и официально санкционированных образцов мышления и поведения, включая производство и потребление культуры. Противоположным полюсом, соответственно, выступает «бездуховность», под которой понимают то, что явно отклоняется от заданного образца. Борьба с «бездуховностью» рассматривается в этой системе координат как эдакое манихейское противостояние сил добра и зла. Общественность может быть относительно индифферентна к экономическим проблемам, к проявлениям терроризма на Северном Кавказе или к произволу правоохранительных органов. Но всякий раз на протяжении многих десятилетий дискуссии о «бездуховности» оказываются в центре горячих споров: создается впечатление, что они для нашего общества настолько значимы, что именно от их решения зависит будущее страны.
В известной мере так оно и есть, хотя и по совершенно иной причине, нежели это представляется борцам с «бездуховностью».
„
«Бездуховность» сегодня — средство защиты индивида от попыток правящих групп навязать свою монополию в образе мыслей
”
Образцы «бездуховности» меняются со временем, но стратегия борьбы остается прежней: из поколения в поколение передается принцип «держать и не пущать». Когда-то образцом «бездуховности» выступали стихи Есенина, которые девочки переписывали друг у друга в заветные тетрадки, потом был джаз, узкие (или широкие) брюки, те или иные прически... На юность автора пришелся пик борьбы с «бездуховностью» в лице нарождавшегося в начале 1980-х русского рока, сегодня на такую роль время от времени претендуют то «Дом-2», то South Park, то что-то еще. Порой в роли идейных борцов с «бездуховностью» выступают те, кто сам в прежние времена служил объектом точно такой же борьбы со стороны представителей поколения «отцов», а то и «дедов». Но как правило, усилия идейных защитников «духовности» успешно эксплуатируют те, кто на этом наращивает политический или экономический капитал.
По сути, за всеми разговорами о «бездуховности» стоит стремление части элит ограничить свободу индивидуального выбора в частной жизни: борьба с «бездуховностью» — это поощряемая государством недобросовестная конкуренция на рынке производства и потребления культуры, то есть безусловное зло. Интуитивно это понимают многие россияне, для которых автономия от государства в приватной сфере стала важнейшим завоеванием последних десятилетий и от которой они не готовы отказаться по доброй воле: как справедливо говаривал один несостоявшийся политический деятель, «свобода лучше несвободы». Сегодня «бездуховность» служит средством защиты индивида от попыток правящих групп навязать свою монополию не только в образе действий, но и в образе мыслей (недавняя эскапада с «манифестом» Никиты Михалкова — одно из проявлений такого рода).
Джинсы и музыка The Beatles подрывали легитимность советского режима не меньше, чем пустые полки магазинов и маразм Брежнева. Ровно так же сегодня распространение «бездуховности» ограничивает сферу влияния нынешних российских властей. Поэтому тем, кто хочет повернуть нашу страну на путь демократии, следует выступать в поддержку «бездуховности» в разных ее проявлениях. Ведь рано или поздно стремление граждан к свободе выбора в сфере культуры и повседневной жизни будет конвертировано и в сферу политики. И чем энергичнее защитники нынешнего порядка пытаются бороться с «бездуховностью», тем скорее эта конвертация произойдет.
