Эффективность как миф. Согласно известному высказыванию, Сталин «принял страну с сохой, а оставил — с атомной бомбой». Поэтому его методы управления гораздо эффективнее рыночных механизмов, считают сторонники активного присутствия государства в экономике. Что на самом деле стояло за сталинской «эффективностью» — The New Times выяснял у крупнейшего специалиста по политэкономии сталинизма, профессора Хьюстонского университета
Административно-командная система управления экономикой по-прежнему имеет немало сторонников. В качестве аргумента приводятся достижения сталинской индустриализации. Насколько эта система была эффективной?
На начальном этапе развития хозяйства страны все решения довольно простые: нет стали — построить металлургические заводы, отсутствуют комбайны, грузовики, тракторы — наладить их выпуск. И командная система в этот исторический период справлялась с такого рода задачами.
Однако по прошествии времени, когда экономика приобрела более развитый характер, перед Сталиным и его соратниками стали возникать более сложные задачи по выбору альтернативных путей развития страны и созданию новых технологий, и им приходилось принимать решения по тысячам, а не сотням, как раньше, наименованиям продуктов. С этими заданиями руководители Советского Союза справлялись гораздо хуже, несмотря на использование так называемого «научного метода планирования».
Нужно учитывать, что планы в СССР принимались по принципу «от достигнутого»: к достигнутым показателям экономики в прошлом году приписывался желаемый прирост производства на следующий год. Оборудование, которое производилось, скажем, в 1932 году, с незначительными изменениями делалось еще спустя 50 лет. И эту систему невозможно было поменять.
Другая проблема заключалась в том, что план был очень сложным и никогда — четким, а контрольные цифры носили поверхностный, слишком абстрактный характер. Основываясь на архивных документах, можно утверждать, что Сталин по многим аспектам функционирования экономики брал показатели «с потолка», прислушиваясь к своей интуиции или прошлому опыту. Никакого «научного планирования» в Советском Союзе, как показывают документы, не было.
Публичные ритуалы
Для чего тогда нужно было вводить пятилетки?
Пятилетки были важными публичными ритуалами. По сути, они были инструментом пропаганды, при помощи которого руководство страны доносило до народа видение желаемого будущего. Например, в 1930-е годы власть использовала их, чтобы объяснить людям, почему и ради чего от советского человека требуются такие жертвы. Важно понимать, что план как комплекс заданий по производству, ассортименту, качеству, себестоимости товаров и т.п. не имел особого значения. В 1930-е годы работа предприятий планировалась всего по двум показателям: объем производства и ассортимент. Система принятия решений была выстроена таким 
образом, чтобы избегать окончательных решений.
У руководства страны не было достаточной и надежной информации, на основе которой они могли принимать эффективные решения. Все, начиная с самого верха и кончая руководителями каких-нибудь цехов, были заинтересованы в сокрытии или искажении данных. Экономика не может функционировать успешно в таких условиях. Поэтому планы так часто менялись и не выполнялись. В этом заключалась наиболее слабая черта советской экономической системы.
Но все же Советский Союз добился впечатляющих результатов…
Какой ценой? Коллективизация убила сельское хозяйство. Форсированная индустриализация создала огромный промышленный капитал, который в конечном итоге использовался неправильно. К примеру, в 1933 году численность крупного домашнего скота упала на 60% по сравнению с 1928 годом. А скот — это тягловая сила, которая потом же восполнялась тракторами, то есть ресурсы из города шли обратно в деревню. Причем восстановить нужный сельскому хозяйству объем все равно не удалось. Высокий, по западным меркам, уровень капиталовложений, который зафиксирован в начале сталинского правления, привел к быстрому развитию экономики, но потом наступил длительный спад в экономике, который закончился застоем. До коллективизации ваша страна была второй в мире по производству и экспорту сельхозпродукции, а уже через тридцать лет была вынуждена импортировать хлеб.
Темпы роста ВВП СССР в 1930-х годах совпадали с темпами роста ряда европейских стран, США и даже Латинской Америки. Так ли это?
Действительно, многие западные страны и ряд латиноамериканских государств росли примерно на 5% ежегодно, а промышленный рост составлял около 11%. При этом в этих странах не было ни Большого террора, ни коллективизации, ни ГУЛАГов. Лагеря вообще были нерентабельными «предприятиями».
Почему?
Руководство лагерей тратило на заключенных некий прожиточный минимум. Зэки должны были покрывать эти затраты, и они покрывали издержки своего содержания, но не более того. Производительность заключенного примерно равнялась одной десятой от производительности свободного работника, поэтому эта система была крайне неэффективной. У людей не было стимулов к тому, чтобы работать лучше и качественнее. Не случайно после смерти вождя с такого рода лагерями решено было покончить.
Не выделяться, не рисковать
Можно ли доверять данным, касающимся СССР в сталинский период?
Да. Удивительно, но статистической информации о функционировании экономики в тот период у вас было гораздо больше, чем на Западе. Более того, мы перепроверяли ряд показателей нашими моделями.
В книге «Политическая экономия сталинизма» вы утверждаете, что между плановиками и производителями отсутствовало какое-либо согласие и между ними постоянно шла борьба…
В науке эта ситуация носит название проблемы «принципал-агента». Сталин хотел, чтобы предприятия производили продукцию с минимальными издержками. Он давал поручения и требовал от своих подчиненных выполнения указаний. Производители на местах гораздо лучше Сталина и его соратников знали ситуацию и имели возможность обмануть диктатора, завысив, к примеру, объемы требуемых ресурсов. Чтобы никто не пострадал, все начинают врать: производители — что выпустили столько-то и столько-то продукции, наркомы подтверждают эти данные (дабы их не коснулась карающая рука вождя), и так по цепочке до самого Политбюро. Поэтому, когда составлялись планы и они претворялись в жизнь, шел торг на всех уровнях власти.
Более того, стратегия людей того времени заключалась в том, чтобы не выделяться и не рисковать. А это никогда не способствует поисковому, а значит, инновационному характеру развития экономики. Нет инноваций — нет изменений, отсутствуют перемены — система консервируется и становится невосприимчивой к изменениям в окружающем мире.
Пол Грегори — доктор экономических наук, руководитель проекта исследования советских государственных и партийных архивов в Гуверовском институте войны, мира и революций (Стэнфордский университет), президент Ассоциации сравнительных экономических исследований. Автор множества книг и статей, посвященных функционированию советской экономики и бюрократии, в том числе: The Political Economy of Stalinism («Политическая экономия сталинизма»), Restructuring the Soviet Economic Bureaucracy («Преобразование советской экономической бюрократии»). Свободно владеет русским и немецким языками.
