Кризис перекинулся в реальный сектор экономики. Под ударом оказались не только отрасли, которые завязаны на мировую конъюнктуру, но и отрасли индустрии, ориентированные почти исключительно на внутренний спрос. Новые тревожные сигналы расшифровывал The New Times
Официальная статистика пока не отражает всего драматизма положения: данные объективно запаздывают. А на стадии активного развития кризиса ситуация меняется ежедневно. И все же начнем с официальных данных.
Статистика знает не все
Росстат зафиксировал в октябре рекордно низкие темпы прироста промышленного производства. По сравнению с аналогичным периодом прошлого года они составили лишь 0,6%. Независимые эксперты из Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) рисуют еще более мрачную картину, утверждая, что за октябрь промышленное производство и вовсе снизилось на 0,8%. В любом случае — это «средняя температура по больнице».
Доступность кредитов резко снизилась. Оборотной стороной этого явления стал заметный рост просроченной кредиторской задолженности организаций: не имея возможности получить новые кредиты от банков и поставщиков, предприятия перестают возвращать старые, что усугубляет кризис доверия, уже ставший серьезным экономическим фактором. Больше всего долгов скопилось у металлургических производств: в сентябре их задолженность по сравнению с августом увеличилась на 33,6%. Мало того: есть признаки возрождения, казалось бы, навсегда забытого с 90-х годов бартера.
Если резкое падение уже в октябре (см. график на стр. 34) химического и металлургического производства, выпуска пиломатериалов безусловно связано в первую очередь с ухудшившейся мировой конъюнктурой, то снижение производства в отраслях, ориентированных почти исключительно на внутренний спрос, таких как машиностроение, легкая и пищевая промышленность, явно говорит об углублении кризиса.
Особую тревогу вызывает сокращение выпуска инвестиционного оборудования, непосредственно используемого в производственном процессе (станки, турбины, прокатные станы и пр.). Это означает, что произошедшее снижение инвестиций в октябре 2008 года по сравнению с сентябрем стало лишь первой ласточкой сворачивания инвестиционной активности.
О сокращении производственных и инвестиционных программ заявляют уже не только металлурги и строители, но и компании из недавно бурно развивавшихся секторов экономики. Так, об отсрочке реализации инвестпрограммы в размере $500 млн и сокращении персонала объявил недавно один из лидеров рынка платного телевидения и широкополосного доступа в интернет ГК «АКАДО». Заметному сокращению подвергаются активно расширявшиеся в последние годы лизинговые1 программы, ставшие востребованной рынком формой осуществления инвестиций. По оценкам аналитического агентства «Автостат», свертывание лизинга в сочетании с сокращением грузоперевозок 
приведет в следующем году к снижению продаж грузовых автомобилей на 18–25%. Подобные примеры исчисляются уже сотнями.
Нефть под угрозой
Однако наиболее драматические последствия может иметь стагнация в области нефтедобычи. В самое ближайшее время нас ждет сокращение экспорта нефти с соответствующими последствиями для бюджета страны. По официальной информации «Транснефти», заказы на прокачку нефти по трубопроводам на декабрь и январь резко снизились: по данным таможенной статистики, общий объем экспорта уже в августе сократился по сравнению с июлем 2008 года на 3,3%, а в сентябре по отношению к августу снижение составило еще 4,3%. Правда, это явление связано не только со снижением мировых цен, но и с явно запоздавшим решением властей об изменении порядка расчета экспортных пошлин на нефть. Однако с учетом продолжающегося падения цен даже новый порядок не ликвидирует угрозы снижения объемов экспорта нефти. Если посчитать издержки, связанные с производством и транспортировкой2, то для ряда компаний вся добыча нефти может стать нерентабельной.
Добавьте к этому гигантскую задолженность ряда крупных компаний (в первую очередь государственных — «Роснефть», «Газпром нефть») по кредитам. Отсюда — активное лоббирование нефтяными генералами дальнейшего снижения налогов, а теперь еще и замораживания либерализации рынка электроэнергии. Последняя мера является крайне неоднозначной по своим последствиям. Повышение тарифов на электроэнергию больно ударит по финансовому положению нефтяников, учитывая, что на электроэнергию приходится в зависимости от региона 20–40% издержек разведки и добычи нефти. Однако либерализация рынка электроэнергии была важным элементом реформы отрасли и главным мотивом прихода в нее частных инвестиций. Отказ от либерализации рынка поставит крест на многих инвестпрограммах электроэнергетики.
Неоднократно проверенным мировой практикой признаком нарастания кризиса является снижение цен производителей, продолжающееся уже второй месяц. Так, в добыче топливно-энергетических ресурсов снижение составило в октябре по отношению к августу 36%, в обрабатывающих производствах — 3%, в металлургии — 6,5%. Впрочем, при решительных действиях Федеральной антимонопольной службы на потребительском рынке снижение цен производителей дает надежду на замедление роста розничных цен, несмотря на инфляционные риски, связанные с вливанием в экономику в последние недели гигантских средств.
В состоянии «грогги»
Ситуация в реальном секторе, безусловно, усугубилась запаздыванием с принятием властями антикризисных мер, а главное — их низкой эффективностью. Когда о кризисе ликвидности не говорил уже только ленивый, наш Центробанк продолжал начатую еще в IV квартале 2007 года политику повышения норм обязательного резервирования средств, привлеченных коммерческими банками. Тем самым из банковской системы изымались финансовые ресурсы.
Сделав своим приоритетом в последние годы борьбу с отмыванием преступных доходов, Центробанк явно запустил работу по анализу устойчивости банковской системы, состояния отдельных банков. В результате, когда для 
преодоления кризиса ликвидности понадобилось отбирать банки для получения ими кредитов, ЦБ не нашел лучшего критерия, чем рейтинги явно потерпевших ныне полное фиаско международных рейтинговых агентств «большой тройки»: Moody’s, Fitch, Standard&Poor’s.
Психологически понятное решение властей дать в первую очередь деньги госбанкам и небольшой группе приближенных крупных банков обернулось тем, что влитые в экономику гигантские деньги — свыше 5 трлн руб. — не дошли до реального сектора, а в немалой части оказались примитивно переведены в долларовые активы в ожидании роста курса американской валюты. Подавляющее большинство вполне крепких малых и средних банков, особенно региональных, оказались в состоянии «грогги». А ведь именно эти банки несут на себе ношу обслуживания и кредитования малого и среднего бизнеса, который в итоге тоже оказался на финансовой мели.
Неоднократно предлагавшееся экспертами проведение целевых кредитных аукционов под последующее кредитование реального сектора до сих пор на практике не реализовано. Казалось бы, простая и эффективная схема: банк на свой страх и риск кредитует клиентов и, переуступая права требования по кредиту Центробанку (на случай банкротства банка), получает рефинансирование предоставленных в кредит ресурсов. Увы, пока финансовые власти лишь продолжают констатировать наличие тромба в банковской системе и кризиса доверия, не предпринимая эффективных мер по их преодолению.
Нежелание или неумение ЦБ провести селекцию банков, адекватно оценить их финансовое состояние и активы привело к решению реализовать самый примитивный сценарий — механически сократить число банков, не утруждая себя повышением эффективности мер их господдержки. Только так можно трактовать внесенные в последней декаде ноября в Госдуму поправки к закону о банках и банковской деятельности, устанавливающие крайне сжатые для ситуации развивающегося финансового кризиса сроки обязательного увеличения капитала банков до 180 млн руб. Если поправки с такими требованиями будут приняты, то возникнет риск исчезновения с российского рынка 350–400 банков или трети их общего числа. Не исключено, что дело тут вовсе не в стремлении к повышению надежности банковской системы. В стране начался активный передел собственности с использованием государственных средств. Не случайно все кредитные учреждения (Связь-Банк, «КИТ Финанс», «Глобэкс»), попавшие в последнее время в сложное положение, были куплены окологосударственными структурами на государством же предоставленные деньги.
Когда чешутся кулаки
Отдельная тема — курс рубля. В нынешней ситуации действуют объективные факторы ослабления рубля. Однако с учетом имеющихся у Центробанка немалых международных резервов (на начало кризиса их размер зашкаливал за $580 млрд) была очевидная альтернатива. Или жестко заявить о стабильности курса (например, по отношению к бивалютной корзине) с использованием резервов для его поддержания, или ввести плавающий курс рубля. Во втором случае возможен был разовый скачок курса с последующим успокоением валютного рынка и стабилизацией курса. Наш Центробанк выбрал третий путь. Он заявил о плавной девальвации рубля без обозначения ее четких границ, чем неизбежно подтолкнул население и хозяйствующих субъектов к максимальному переводу средств в долларовые активы. При продолжении такой политики не будет ни сохранения резервов, ни стабилизации курса.
Недавно премьер Владимир Путин объявил о серьезных налоговых новациях. Решение само по себе правильное, но явно запоздалое. Общеизвестно, что лучший способ насытить экономику деньгами, это не изымать их, а снизить налоги. Не случайно налоговые послабления стали одной из главных составляющих буквально всех антикризисных планов развитых государств, включая знаменитый «план Полсона». Вопрос о том, почему этого не было сделано в России раньше и много ли пользы это принесет сейчас, остается открытым. Право, стоило ли несколько лет выкачивать деньги из экономики, пытаться сжимать денежную массу, чтобы теперь за короткий срок, пренебрегая всеми инфляционными рисками, влить в хозяйство почти 5,4 трлн руб. Говорят, после драки кулаками не машут. А может стоило бы?
_______________
1 Лизинг — форма кредитования без передачи прав собственности на товар арендатору.
2 Для небольших нефтяных компаний они оцениваются в $65 за баррель при нынешних ценах около $50.
