В конце 2010 года президент Дмитрий Медведев заявил в послании Федеральному собранию о прямом сращивании власти с криминалом. Поводом стали события в станице Кущёвская Краснодарского края. Такие же оценки российскому государству, как оказалось, дают и дипломаты, чьи шифротелеграммы обнародовал сайт Wikileaks, — «клептократия», «мафиозное государство», констатировали они. Почему так — с этим на протяжении всего уходящего года разбирался The New Times
После зверского убийства 4 ноября в станице Кущёвской 12 человек и последующего громкого скандала с увольнениями местных чиновников, судей, милицейских и прокурорских чинов, когда выяснилось, что власти знали о творящемся беспределе почти десять лет и покрывали его, вдруг как-то всем стало очевидно: вся страна — одни сплошные кущевки. То же и в Гусь-Хрустальном, и в Энгельсе Саратовской, и в Березовске Свердловской, и в Кирзе Новосибирской области, и во множестве других больших, средних и малых городов. Факт сращивания власти и криминала публично признал в День Конституции даже председатель Конституционного суда Валерий Зорькин, никогда не числившийся среди оппонентов нынешних Кремля и Белого дома.
На этом фоне опубликованные Wikileaks откровения испанского прокурора Хосе Гринда Гонзалеса, более десяти лет занимавшегося русской мафией и рассказавшего о результатах своих расследований американским дипломатам, не кажутся преувеличением. Его убежденность в том, что Россия является «виртуальным мафиозным государством», где не видно «различий между деятельностью правительства и преступных группировок», подкрепленную записями тысяч телефонных переговоров и другими доказательствами, разделяют и американский посол в России Джон Байерли, который в очередном отчете сообщал в Госдеп, что «преступные элементы имеют «крышу», которая пронизывает все ряды милиции, ФСБ, МВД и Генеральной прокуратуры, а также бюрократические структуры московского городского правительства», и британский дипломат Майкл Давенпорт, и ряд других западных политиков и бизнесменов, чьи оценки российской власти выложил на свой сайт Джулиан Ассанж.
Но отечественные госчиновники высшего ранга и руководители правоохранительных структур категорически не приемлют никаких масштабных выводов и прикладывают все усилия, чтобы последствия Кущёвки, ставшей уже именем нарицательным, не вышли за пределы увольнения стрелочников. Больше того, они яростно сопротивляются любым попыткам привлечь к ответственности чиновников, следователей и судейских, чуть более близких к властному олимпу, чем начальник ОВД Кущёвского района Виктор Бурносов или начальник ОВД Гусь-Хрустального Николай Гарькин. Особенно наглядно это показывает пример фигурантов «списка сенатора Кардина», куда вошли лица, причастные к смерти, — но никак за это не ответившие — юриста Hermitage Capital Сергея Магнитского в СИЗО «Матросская Тишина» в ноябре 2009 года.
Тихая комиссия
Комиссия по расследованию обстоятельств гибели Сергея Магнитского была создана при Президентском совете по правам человека еще летом. Ее возглавила глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева. В рамках расследования дела Магнитского комиссия собиралась опросить следователя СК МВД Олега Сильченко, его начальника по Следственному комитету полковника Наталью Виноградову и главу СК генерал-лейтенанта Алексея Аничина* *Генерал Аничин — глава Следственного комитета МВД, в котором служат следователи по делу Магнитского.. Все они, кстати, фигурируют в «списке Кардина». Там числятся и заместитель генпрокурора Виктор Гринь, и судья Тверского суда Елена Сташина, и оперативные сотрудники МВД подполковник Артем Кузнецов и майор Павел Карпов, но ни от кого из них получить объяснения комиссия в 2010 году так и не смогла. Да и вряд ли получит в 2011 году: в ноябре большинство из списка были награждены за отличную работу значками «Лучший следователь» и «Почетный сотрудник МВД» — так ставленник Владимира Путина генерал Аничин оценил степень виновности своих подчиненных. Более того, подполковник Кузнецов, о миллионных долларовых заработках которого был снят скандальный фильм, размещенный в Сети, добился в конце ноября возбуждения уголовного дела за клевету против неизвестных авторов фильма.
«Создать комиссию решили после того, как стало ясно: силовики просто игнорируют поручения Медведева, — говорит информированный собеседник The New Times. — Медведев вроде бы взял расследование смерти Магнитского под свой контроль, но ему присылают отписки. Прокуратура не хочет ссориться с Аничиным, понимая, что, если начать серьезное расследование, многие в Следственном комитете должны будут лишиться своих мест». Да и в Генпрокуратуре тоже.
«В советские годы следствие, прокуратура и суд тоже были формально независимы друг от друга, — говорит правозащитник Сергей Ковалев. — Но когда дело доходило до политически мотивированных дел, они работали в единой спайке. Получив заказ, они работали как единое целое, а в роли заказчика выступали высокие партийные инстанции».
Новые заказчики
Сегодня следователи выполняют не только политические, но и коммерческие заказы. Курирует работу следствия да и всего МВД — ФСБ. Под ее же контролем — суды. Чекистам приходит заказ, они отправляют его в разработку своему следователю, от него дело идет к «правильному» судье. В биографии полковника Натальи Виноградовой — к тому моменту, как она взялась за дело Сергея Магнитского, — уже было и дело главы фонда «Интерньюс» Мананы Асламазян, и дело предпринимателя Алексея Козлова, мужа журналиста Ольги Романовой. Романова открыто рассказывала, что следователь вымогала у нее $1,5 млн, а адвокат Асламазян Виктор Паршуткин говорил: «Они даже не скрывали: в СК МВД дело Асламазян «слили на реализацию». Дело было абсолютно политическим. Ни для кого не было секретом, что его заказчики — высокие люди в ФСБ». Кстати, после завершения дела Виноградова по представлению ФСБ досрочно получила звание полковника.
Под крышей «М»
Ключевую роль в этой пирамиде играет управление «М» ФСБ, курирующее помимо МВД также работу МЧС и Минюста. В феврале 2010 года там сменился руководитель — генерал Владимир Крючков покинул свой кабинет. Причина — провалы, допущенные управлением в работе с МВД, которые привели к шумным скандалам, начиная с бойни, устроенной майором Денисом Евсюковым, и заканчивая отставкой главы МВД Бурятии Виктора Сюсюры, пойманного на контрабанде.
Позиции Крючкова, переведенного на почетную пенсию в организационно-инспекторское управление ФСБ, долгое время казались незыблемыми. В распоряжении The New Times есть аналитическая записка к уголовному делу, возбужденному против начальника управления организации работы по реализации имущества должников Федеральной службы судебных приставов Александра Белецкого. Из документа следует, что Белецкий нанес государству ущерб на сумму $146 млн, реализуя арестованное имущество. Арестовал Белецкий оборудование для парогазотурбинной теплоэлектростанции, приобретенное за $150 млн, выделенных из средств городского бюджета Санкт-Петербурга. «Реализовано после наложения ареста и взыскания — за $14 млн, — говорится в записке. — Из них официально (были проведены) примерно $4 млн, остальные деньги Белецкий распределил следующим образом: 3 млн — ФСБ (Крючков), 1 млн — таможня (Голышко), 3 млн — Минюст (Винниченко, Чайка), 1,5 млн — РФФИ (Коробов), 1,5 млн — ему самому». Дело против Белецкого, как следует из документа, было закрыто после вмешательства Владимира Крючкова. Как рассказал на прощание следователям сам судебный пристав, «с Крючковым его связывают многолетние отношения, а поскольку тот состоит в родственных отношениях с Ивановым В.П. (женаты на сестрах), то в этой стране у него никогда проблем не будет, так как он умеет делиться». Виктор Иванов, глава Госнаркоконтроля, а раньше, при президенте Путине, — главный кадровик страны, на вопросы журналистов о своих связях с генералом Крючковым обычно коротко отрезает: «Без комментариев». Но ни умение делиться, ни родство с главой Госнаркоконтроля не спасло в итоге Крючкова. Впрочем, управление он оставил в надежных руках: ему на смену был назначен Алексей Дорофеев, отстраненный в свое время с поста главы УФСБ по Карелии после погромов в Кондопоге.
Передел следствия
С появлением нового куратора в ФСБ работа СК МВД не изменилась, хотя в последнее время внутри ведомства генерала Аничина идет ожесточенная борьба между кланами за контроль над рынком под названием «Следствие». Во главе одного из них — первый замначальника департамента экономической безопасности МВД генерал-майор Андрей Хорев, его также считают человеком главы Госнаркоконтроля Виктора Иванова. Вторую группировку возглавляет заместитель Аничина Александр Матвеев (входит в «список сенатора Кардина»), который курировал расследование ныне закрытого уголовного дела против главы «РуссНефти» Михаила Гуцериева, которому недавно позволили вернуться из вынужденной эмиграции в Россию. В его команде и полковник Виноградова. Когда Виноградова еще лишь начинала карьеру в СК МВД, ей покровительствовал другой заместитель Аничина, Юрий Алексеев. Его «поляна» — региональные подразделения СК, он курирует работу Главного следственного управления Москвы.
Президент Медведев пытался было создать в Следственном комитете еще один центр силы, назначив заместителем Аничина свою однокурсницу Татьяну Герасимову, но пока, как утверждают в СК, конкурентам удается блокировать ее инициативы, и реального влияния она так и не приобрела.
Суд в помощь
Тандем «ФСБ—следствие» не мог бы продуктивно работать и зарабатывать без судебной поддержки. И здесь надо говорить не только о судье Елене Сташиной, засветившейся помимо дела Сергея Магнитского еще в целом ряде политических процессов. «Судьи делятся на тех, кто находится под прямым контролем управления «М» ФСБ, или следователей СКП, или СК МВД, — говорят собеседники The New Times, — и на тех, кто в очевидно политических процессах ориентируется в первую очередь на председателя Мосгорсуда Ольгу Егорову, которая в силу статуса не зависит от рядовых чекистов».
«Нельзя позволить, чтобы воины становились торговцами», — предупреждал в октябре 2007 года ныне позабытый Виктор Черкесов, возглавлявший тогда ФСКН. Избежать этого не удалось: силовики выстроили гигантскую корпорацию по зарабатыванию денег. Чтобы бизнес был более эффективен, они используют свое право расследовать, арестовывать и сажать. Об этом в своей статье, опубликованной в марте 2010 года, говорил и Михаил Ходорковский: «Первое и главное, что я понял уже на третий месяц своего тюремного заключения: наши «внешние» представления о милиции, прокуратуре, суде, ФСИН как о неких самостоятельных структурах абсолютно ошибочны. /.../ Система, по сути, единое предприятие, чей бизнес — узаконенное насилие. Предприятие очень крупное, с огромным количеством внутренних конфликтов, столкновений интересов. На этом предприятии трудятся и приличные люди, и подонки — дело не в качестве человеческого материала, а в самих принципах организации Системы. /.../ Если вы стали сырьем для этого конвейера, то на выходе всегда получается обвинительный приговор».
В президентском окружении, кажется, осознали необходимость бороться с этой гигантской чекистско-следственно-судейской корпорацией. Но как это делать, в Кремле, судя по всему, пока не понимают, раз максимум, на что он и пытаются опереться, — это правозащитники. Решать же проблему придется: чем больше разрастается этот финансово-силовой гигант, тем большую опасность он представляет. И не только для рядовых граждан, но и для страны в целом.
