Бывший премьер Михаил Касьянов в свое время реализовал идею создания Стабилизационного фонда, который сейчас позволяет оставаться на плаву отечественной финансовой системе. Он же, будучи замминистра финансов, вел переговоры по урегулированию внешнего и внутреннего долга страны в канун дефолта 1998 года. The New Times обратился к Михаилу Касьянову с просьбой прокомментировать действия властей в разгар нынешнего кризиса
Михаил Михайлович, власти заявили, что на поддержание банковской системы страны выделено свыше 2 трлн рублей плюс $50 млрд ВЭБу на погашение корпоративных долгов. Однако рынок кричит: денег нет! Вы понимаете, что происходит?
Нет, и никто не понимает, кроме кучки избранных, принимающих решения по тем или иным соображениям. И в этом наше принципиальное отличие от других стран, например, Соединенных Штатов, Великобритании или Германии, где тоже принимают аналогичные решения о направлении госсредств на спасение финансовых систем. Но у нас объявляется решение правительства, а потом в лучшем случае вдогонку принимается трехстраничный закон, объяснить детали которого не в состоянии даже специалисты финансового сектора. А там к трем страницам закона прилагается 900 страниц пояснений, как это было в американском Сенате, когда рассматривался «план Полсона». И во всех комитетах это детально обсуждается, потому что там парламентарии ощущают себя представителями народа и понимают, что их политическое будущее во многом зависит от того, как они смогут разъяснить своим избирателям, что выделенные средства пойдут на пользу каждому гражданину. У нас же фактически идет процесс использования госсредств как некоего рычага для передела собственности в пользу приближенных к власти компаний и персоналий. Вспомните 2004 год, Беслан: тогда эта трагедия была использована как повод для проведения фактически антиконституционной политической реформы, приведшей, по существу, к отмене института выборов и института политических партий. Сейчас финансовый кризис используется властями для передела собственности.
То есть именно передел, а не ренационализация, о которой все говорят?
Именно передел собственности.
Каков его механизм? Ведь в тех же США или Великобритании государство тоже скупает пакеты акций ряда проблемных банков и компаний…
Там законы четко прописывают, что государство приобретает акции частных компаний с целью последующей их продажи. Главная задача — помощь самому банку путем предоставления ему финансовых средств, а не приобретение банка. А взамен требуемых для стабилизации сумм государство вынуждено купить долю собственности в этом банке. Затем, когда кризисные явления закончатся, эти акции будут проданы так же по рыночной цене с аукциона. Такая схема принята в Великобритании, по этому же пути идут и США. У нас же госструктуры «за копейку» приобретают банки, такие как «КИТ Финанс», Связь-Банк или «Глобэкс», тем самым формируя примерную оценку будущей продажи. Меняют там хозяев на «нужных» людей, а потом уже этим нужным людям предоставляют финансовую помощь в виде госсредств, чтобы они могли расплатиться с внешними долгами. То есть под разговоры о кризисе идет фактический передел собственности в пользу «правильных» граждан.
Спасибо резервам
Судя по риторике первых лиц нашего государства, Россия едва ли не единственная страна, которая подошла к кризису во всеоружии. Это так?
Действительно, риторика такая звучит, причем в весьма агрессивном тоне. Вместо того чтобы разъяснять гражданам, что происходит и какие решения принимаются, им вдалбливают в голову мысль, что у нас все хорошо и ни о чем заботиться не надо. На самом деле мы не подготовились к кризису. У нас есть деньги, но нет подготовки. А деньги есть только потому, что еще в 2003 году мое правительство инициировало принятие закона о создании Стабфонда. Я все эти годы говорил: лучшее из того, что эта власть может сделать, — не трогать Стабфонд. И слава богу, что они его не тронули. Но при этом с 2004 года не проведено ни одной реформы, которая могла бы подготовить страну к кризису. А ведь в 2003 году бюджет был профицитный при $25 за баррель. Но с тех пор власть явно утратила ощущение реальности, постоянно наращивая расходы бюджета по 30% в год. В результате сегодня мы можем сбалансировать бюджет при цене на нефть не менее $70 за баррель.
Но ведь золотовалютные резервы страны огромные, они составляют около $520 млрд. Разве это не страхует экономику от неприятных потрясений?
Эти резервы только кажутся огромными. При нынешней политике они растают очень быстро. Судите сами: еще недавно резервы приближались к $600 млрд. Это означает, что из страны утекает за рубеж, выводится инвесторами где-то по $20 млрд в неделю. Российский фондовый рынок фактически уже умер.
Ну почему же, вот индекс РТС уже падал до 630 пунктов, потом приподнялся до 700. Может быть, поднимется снова?
Не думаю. На отметке 700 рынок был в октябре 2003 года. Но тогда вектор развития экономики был позитивный, ощущения будущего у большинства граждан также были позитивные. Все видели, что идет привлечение капитала, увеличение инвестиций и производства, и рынок на это хорошо реагировал. Сегодня тенденция негативная. Население уже бежит от рубля, в обменных пунктах в Москве очереди, и не всюду выдают доллары. Это знак того, что негативный взгляд на вещи овладевает умами не только профессиональных игроков на бирже, но и обычных граждан.
Инфляция для бедных
Вы в свое время много занимались реструктуризацией российского внешнего долга. Насколько опасна нынешняя ситуация с внешним корпоративным долгом?
На сегодняшний день общий накопленный долг РФ — прежде всего корпоративный — составляет $520 млрд. Это, кстати, примерно соответствует нынешним валютным резервам. И для тех, кто считает, что этих резервов у страны много, стоит напомнить, что в предстоящие месяцы надо будет выплатить по внешнему долгу примерно $210–220 млрд. Это огромные деньги, особенно в условиях, когда капитал утекает из страны. У меня большие сомнения, что корпорации смогут заработать рублевые доходы, достаточные для покупки необходимых им $220 млрд. А ведь не исключен вариант, что цена на нефть, которая сегодня составляет $70 за баррель, в течение двух ближайших лет может упасть и до $50, и тогда с бюджетом будет большая беда. Видимо, ЦБ напечатает для этих компаний дополнительные деньги. К тому же надо иметь в виду, что мы очень много тратим иностранной валюты на приобретение разных импортных товаров: продовольствия, одежды, автомобилей, лекарств. Если этот уровень потребления импортных товаров сохранится, а цены на товары, которые приносят нам иностранную валюту, — нефть, газ, металлы, удобрения — понизятся, то и оставшиеся от внешнедолговых выплат $300 млрд резервов очень быстро рискуют сойти на нет.
А что будет с ростом цен? Есть мнение, что в условиях оттока капиталов и снижения платежеспособного спроса населения ввиду сокращения кредитования инфляция может смениться дефляцией. Это так?
Это стандартная теоретическая логика, но она мало подходит для нашей страны. Можно сказать, что, если власти будут умными и будут все правильно делать, эффект дефляции может проявиться где-то через год, да и то лишь при условии серьезного падения экономики. Но сегодня власти уже объявили о том, что они собираются поддерживать не только фондовый рынок, но и увеличивать финансирование реального сектора. Это означает, что кредиты производителям будут давать не банки, как это принято повсеместно, а государство. То есть вместо срочных мер по стабилизации ситуации власти будут продолжать имитировать, что у нас все хорошо и мы продолжаем развиваться. Это прямой путь к наращиванию инфляции, которая у нас уже огромная. Думаю, что по итогам года она по международной методологии составит 16–18%. Власти, перенеся, как всегда, данные декабрьской инфляции на следующий год, наверное, объявят 14–15%. А для бедных слоев населения, которые в состоянии покупать не 200 товаров, из которых составляют потребительскую корзину, а 5–6 видов товаров, она составит и вовсе процентов 40–50.
Отставка — лучший выход
Что же должно сделать сейчас правительство, чтобы стабилизировать финансовую ситуацию?
Лучшее, что оно может сделать, это уйти в отставку и провести досрочные выборы. Но перед этим оно должно срочно либерализовать законодательство по выборам, допустить к ним все, а не только избранные на Старой площади политические силы. Обеспечить всем участникам выборов равный доступ к средствам массовой информации и федеральным телеканалам... Я предлагаю правительству уйти в отставку добровольно, поскольку убежден, что это единственный способ для него не попасть под каток народного гнева. До сих пор и граждане, и предпринимательское сообщество готовы были терпеть ограничения определенных свобод, понимая, что взамен они получают какие-то гарантированные доходы, а в экономике и социальной сфере все спокойно. Но больше этого спокойствия нет. Пройдет еще полгодагод — и граждане поймут, что все это время их обманывали самым циничным образом и продолжают обманывать. К какому выплеску народного гнева это понимание может привести, боюсь даже предположить.
Михаил Михайлович, но это же из области ненаучной фантастики: что может заставить людей нынешней власти вот так взять и уйти?
Поэтому я и предполагаю, что при нынешней политике кризис будет развиваться по самому тяжелому для страны и ее населения сценарию. Нынешнее правительство должно хотя бы перестать разбазаривать государственные средства в форме малопонятных кредитов избранным структурам, а также срочно пересмотреть расходы бюджета, исходя не из $95 за баррель, как это запланировано на следующий год, а из $50, а лучше $30–40, чтобы сохранить резервы для будущих поколений и для другого правительства, которое способно управлять экономикой и страной в отличие от нынешнего, которое не реализовало ни одного масштабного проекта в предыдущие годы. Не сможет и в дальнейшем: никакие там Сочи или трансконтинентальные нефтегазопроводы они никогда не построят…
А что вы считаете наихудшим сценарием для страны?
Правительство думает, что средства, которые сейчас вливаются в банковский сектор, пойдут на кредитование реального сектора экономики. Но ни один банкир в такой кризисной ситуации не станет тратиться на эти цели. Он купит иностранную валюту для того, чтобы переждать в ней риски и сохранить свой банковский бизнес. Ослабление рубля неизбежно. Власти уже практически за месяц девальвировали рубль на 15%. Уровень инфляции будет увеличиваться. Для крупных городов, во многом живущих на импортных товарах, это обернется снижением потребления, а возможно, и нехваткой продовольствия. В результате уже в этом году, в крайнем случае в начале следующего, граждане впервые за последние 10 лет почувствуют на своем кошельке, что у них вместо привычного уже ежегодного повышения уровня жизни произойдет его понижение — по крайней мере для половины населения. А в следующем году случится ухудшение материального положения большинства российских семей.
На обочине капитализма
А заграница нам не поможет, как было в 1998 году, скажем, спишет долги корпораций?
Когда мы вели соответствующие переговоры в 1998 году, наши иностранные партнеры понимали, что Россия хочет стать частью нормального цивилизованного мира. А сегодня наши власти заявляют, что капитализм — это загнивающая, умирающая система и что будущее принадлежит такой системе, как у нас, уж не знаю, как они ее называют: суверенная демократия, государственный капитализм или как-то иначе… Естественно, после демонстративного признания, что мы разделяем разные ценности, никто не рвется нам помогать.
Но ведь финансовая система Запада, очевидно, претерпит изменения в результате нынешнего кризиса…
Тем не менее ничего лучшего, чем капиталистическая модель развития экономики, мир еще не придумал, и все страны с развивающимися рынками, которые имели какой-то успех в своем развитии, в том числе и Россия, повторяли эту модель. Сейчас очевидно, что соответствующая настройка мировой финансовой системе требуется, и я полагаю, что она будет быстро произведена. Но речь об отказе от базовых принципов капитализма не идет. Мы же занимаем особую позицию, заявляя, что эта система умерла, и предлагаем миру что-то совсем другое — без института свободных выборов, института свободной прессы, независимой судебной системы и разделения властей. Думаю, что у России нет шансов убедить мир в прогрессивности такой модели.
Но ведь есть же во власти квалифицированные люди — тот же Кудрин или помощник президента Дворкович, которые понимают, чем чреваты те или иные экономические решения. Их голос что, уже ничего не значит?
Боюсь, что так. Во власти действительно есть несколько настоящих профессионалов, в том числе и те, кого вы назвали, но этот режим — не для профессионалов. И мне больно видеть, как люди, пытающиеся какие-то правильные мысли высказать и воплотить в жизнь, не могут это сделать.
