7 октября дети районного центра Беляевка Оренбургской области снова пошли учиться. После обрушения школы, смертей, похорон. Из Беляевки — репортаж The New Times
В ту среду, 1 октября, в Беляевке должен был быть праздник: в Доме культуры отмечали День пенсионера. Недавний выпускник школы Артем сидел в клубе за аппаратурой и налаживал звук. Около 11 часов ему позвонила его подруга, одиннадцатиклассница Аня Рываева. Она спрашивала, как дела, и узнавала программу праздника, чтобы потом написать о нем в стенгазете.
Последний звонок
«В 11 начался концерт, — вспоминает Артем. — Потом снова раздался звонок. Я выбежал из зала, снял трубку. В ответ услышал не то чтобы плач, а какой-то вой, стоны, всхлипывания. Я говорю: «Алло, алло, что такое?» Ничего не понял и пошел обратно в зал. И там нам сообщили, что школа рухнула».
Второй звонок от Ани Рываевой был в 11.44. В тот момент школьница уже лежала под завалами 14 минут. Она успела только нажать кнопку вызова на своем телефоне и умерла. «Я перезваниваю Ане, сначала никто не берет трубку, потом телефон уже отключен, — говорит Артем. — Этот вой предсмертный у меня до сих пор в ушах». Тело Ани Рываевой лежало ближе к выходу. Всего в беляевской средней школе погибли 5 девочек из 11 «а» класса: Анна Рываева, Зенира Искакова, Гульназ Шагвалеева, Светлана Москаленко и Марина Мартынова. Им было по 16–17 лет. Все они находились на третьем этаже здания, откуда и пошло обрушение.
«Все сложилось, мы полетели»
Их одноклассницы Гульмира Жармухамбетова, Аня Ерещенко, Таня Пфейфер, а также Алексей Узенев — рабочий, вставлявший в школе окна, тоже оказались под завалами, но выжили. Их отвезли в областную клиническую больницу в Оренбург.
В палате № 67 много фруктов и конфет. Гульмира пытается встать с постели, опирается на железную перекладину. Она не поднималась почти два дня. На левой руке у девочки гипс. Ее соседка по палате Аня Ерещенко отворачивается к стене и внимательно слушает все разговоры. По всему лицу у Ани раны и ссадины.
Гульмира рассказывает то, что помнит, с самого начала: «Мы сидели на лавочке на третьем этаже, ждали четвертый урок, литературу. Мальчики стояли около кабинета в коридоре, а мы чуть подальше, у окна. Ктото сказал, что на улице стоят мужчины и смотрят наверх — там трещина какая-то пошла. Мы подошли к окну, увидели этих мужчин. Потом сделали 3–4 шага назад, и вдруг все затрещало. Мы испугались. А потом резко пополам все вокруг нас сложилось, повалилось, а мы посередине. Мы летели вниз, а по бокам были эти плиты».
Гульмира очнулась от того, что кто-то звал на помощь. Ее подруги кричали: «Помогите!» «Я тоже стала звать на помощь, — говорит Гульмира. — Когда кричала, в рот, нос и глаза мне забивалась земля. Я плевалась. Я начала задыхаться. Я лежала на левой руке в согнутом положении, не могла пошевелиться. На мне была плита. Не знаю, какая она была. Я ничего не видела, все было темно. Потом помню спасателей, они успокаивали меня, говорили: «Не плачь, не плачь, мы тебя вытащим, все будет хорошо». Я помню, как спасатель свою куртку мне на голову накинул, чтобы меня снова не завалило. Они подняли эту плиту, вытащили меня. Потом я услышала голос мамы, узнала его».
Сейчас мама Гульмиры почти всегда рядом с дочерью, просто сидит сбоку на стульчике. «Я была тогда на работе, — вспоминает женщина. — Вдруг к коллегам прибегают дети и кричат: «Школа рухнула!» Я: «Как рухнула?» Кинулась туда, а там обломки, шум, плач. Ученики плакали, бегали и ждали. Я спрашиваю: «Где 11-й класс?» Мне отвечают: «Там». — «Где там?» — «Там». Я стояла и плакала. Я хотела видеть свою дочь. Одну выносят — не моя! Вторую — не моя! Потом, третьей, ее вынесли. С тех пор я с ней. Сколько времени прошло, не знаю».
Линейка
Когда случилось обрушение, десятиклассница Вика стояла в буфете на втором этаже: «Я просто услышала крики, шум. Повернулась — а на меня все бегут. Волной меня вынесло на улицу, я даже не бежала. Не было никакой эвакуации, нас не предупредили. Только дали на 10 минут раньше звонок с урока». Семиклассник Алеша рассказывает, как ребята-старшеклассники подхватывали на руки тех, кто помладше, бежали с ними. Дети разбивали окна, выламывали двери — большинство выходов оказались заколочены или заперты на замки. Ребята метались в поисках выхода, ломали двери вместе с косяками, некоторые выпрыгивали прямо из окон. Потом была линейка, испуганную толпу детей построили на площадке перед школой и начали считать. Недосчитались 8 человек...
Спящие красавицы
3 октября прошли похороны погибших девочек. В этот день во всей Оренбургской области был объявлен траур. Зениру и Гульназ похоронили по мусульманским обычаям в их родных селах Алабайтал и Жанаталап, всех остальных — в Беляевке. Провожать их вышло все село, еще около тысячи приехало из Оренбурга. Школьниц одели в белые платья. «Спящие красавицы», — плакали в толпе. Некоторые падали в обморок, им вызывали «скорую». После погребения матери девочек еще долго и неподвижно сидели у их могил...
Ранее, в ночь на 2 октября, совершила самоубийство завуч школы Марина Бородина. Она повесилась в гараже своего дома. Накануне, почти до часу ночи, ее допрашивали в прокуратуре. Знакомые говорят, допрос был очень жестким. Завуча похоронили через два дня. Гроб с телом вынесли из дома, положили на грузовичок и повезли на кладбище. Всю дорогу рядом с гробом сидела старшая сестра учительницы и причитала: «Помнишь, как мы резвились с тобой в детстве, Мариночка, кровинушка моя». Процессия растянулась на несколько сотен метров.
Могила Марины Бородиной — рядом с погибшими одиннадцатиклассницами. Муж Павел и сын Алексей все время стояли рядом. Вдовец наклонился к жене, чтобы смахнуть своим платком что-то с ее щеки, но поднялся уже со слезами и больше платка с глаз не убирал. «Не думал, что она это сделает, — говорил он позже. — Она пришла из прокуратуры, мы поговорили с ней немного, а потом...» Сын, ученик 10-го класса той же школы, на любой вопрос отвечал одинаково: «Я вообще ничего не знаю, ничего не знаю, ничего». Он не подошел поцеловать свою мать на прощание. И только несколькими днями позже он скажет, что ни в чем ее не винит. Старший сын, Слава, сейчас в армии, он не успел приехать на похороны.
«Записку она написала, чтобы я внуков не оставляла, — плачет свекровь Марины, 80-летняя Мария Павловна. — Бабушка Мария, пишет она, не забывай своих внуков, мужиков моих, я вас любила. Эх, это все школа подвела».
«За всех ответила», — подошла другая старушка.
В гробу с телом — иконка, православный крест. Вот только ни одного священника — церковь отказалась отпевать самоубийцу.
Неслучившаяся эвакуация
По селу тут же пошли слухи, что якобы задним числом написано некое заявление, в котором завуч Марина Бородина считается ответственной за эвакуацию. Директор школы Лариса Цеповяз поначалу отказывалась отвечать на вопросы, однако позже заявила: «Во время эвакуации произошло обрушение».
Но была ли эвакуация на самом деле? Некоторые школьники покинули здание после того, как звонок с урока прозвенел на 10 минут раньше обычного. После этого на первом и втором этажах расставили дежурных. Одна из учительниц говорит, что якобы она подходила к ним и спрашивала, есть ли кто на третьем этаже, а те ей якобы отвечали, что там никого нет.
Сами девочки-дежурные рассказывают: «Нам сказали туда никого не пускать. Еще нам сказали: идите пройдитесь по этажам. Сама я тогда прошлась по второму этажу. Теперь страшно это вспоминать. Остальных детей отослали в другую часть школы. Мы только слышали, что учителя про какую-то трещину шептались».
Большая часть детей тогда находилась в столовой. Работавшая на кухне Наталья Ивановна уверяет, что она лично предупреждала учеников: «Я им говорю: «Дети, быстренько едим и потихонечку выходим на улицу». А тут залетел учитель и как заорет: «Вылетайте отсюда!»
За несколько минут до случившегося большинство учителей находилось на втором этаже в кабинете № 16. Это следующий кабинет за коридором, где рухнула стена. Возможно, тогда они и должны были решить, что же им стоит предпринять в связи с трещиной. Но они опоздали с реальной эвакуацией.
Трещина на здании на самом деле появилась еще с утра — после того, как рабочие вытащили косяки, чтобы начать устанавливать пластиковые окна. Строители отказались продолжать работу.
«Директор школы вызвала из администрации специалистов, архитектора, — говорит главред районной газеты Дмитрий Немальцев. — Архитектор глянул, позвал замглавы по оперативным вопросам. Они посмотрели, но не дали никакого письменного подтверждения, хотя и сказали на всякий случай школу освободить. Директор решила панику не наводить. Поставили дежурных на первом и втором этажах. На третьем не поставили, никто не думал, что он подвергается опасности, ведь трещина была снизу. Все рухнуло в тот момент, когда архитектор и замглавы по оперативным вопросам стояли перед школой и смотрели на фасад здания».
«Что вы здесь забыли?»
«К сожалению, некоторые учителя нехорошо себя потом повели, — продолжает Немальцев. — Они скучковались и решили давать информацию, что они детей эвакуировали, а эти девочки якобы прятались, не послушались. Большая часть учителей с этим не согласилась, но смолчала». «Почему они говорят, что мы прятались — ничего мы не прятались», — говорила в больнице Гульмира Жармухамбетова.
«Я не думаю, что директор школы в чем-то виновата, — говорит один из свидетелей, — но она некрасиво поступила, когда начала прикрывать себя. На следующий день после трагедии собрался митинг. Директор подходила к старшеклассникам и каждому говорила: «Что вы здесь забыли? Зачем сюда пришли? Если просто посмотреть, то идите домой. А если вас будут о чем-то спрашивать, говорите, что была эвакуация». Я сам это слышал. Большинство старшеклассников ушло. А те, кто стоял, заверяли, что эвакуация была. Потом эта версия быстро рассыпалась. Но не дай бог, кто-то здесь скажет не так, как нужно, им просто житья не будет. Это знают все. Школьники тоже».
А дальше...
6 октября спасатели вытаскивали из здания уцелевшее оборудование, доски, компьютеры, свозили их к местной администрации, начальной школе и библиотеке — именно там в две смены решили пока проводить уроки.
7 октября — первый учебный день после трагедии. Учительская. В ней сидят несколько преподавателей старших классов, в том числе и директор Лариса Цеповяз. Все они отказываются обсуждать подробности. Одни говорят, что просто больше не могут («Мы не спим, а если ложимся, то свет не выключаем»), другие — «просто не хотят», третьи продолжают твердить, что «эвакуация была», остальные просто отворачиваются.
Вдруг на всю школу раздается сигнал: «Покинуть помещения! Всем покинуть помещения!» Тревога! Учителя мешкают: «Это же учебная. Нам тоже выходить?» — «Ну ладно, пойдемте выйдем». Через какое-то время встают и спускаются во внутренний двор. Стоят, считают детей. «Наши 6 из 21», — докладывает одна учительница. «А все ли дети вышли?» — спрашивает корреспондент The New Times. «Все, у нас же два входа, те должны были с той стороны выйти», — отвечает директор Лариса Цеповяз. Проверить, так ли это на самом деле, никто не выражает намерения. «В любом случае первым идет учитель, это так в инструкции», — говорит другая преподавательница.
Позже, на одном из уроков, случился скандал: старшеклассницы устроили демарш, они явились на занятие на 10 минут позже положенного. «Не хотите ходить в эту школу, можете не nt ходить, заставить вас тут учиться я не могу! — кричала на них учительница. — Я отвечать за вас не собираюсь! Бессовестные!»
Многие родители решили перевести своих детей в другие школы, не оставлять их в Беляевке. Они говорят, что и «начальная школа тоже на ладан дышит». Провели уже несколько собраний. Большинство детей написали заявление в экономический лицей в Оренбурге, другие намерены разбежаться по школам соседних сел.
«Потому что сюда тянет»
Прошло уже больше недели, а к беляевской средней школе продолжают ежедневно ходить люди. Они стоят возле ограждения, молчат, потом разворачиваются и уходят. У разрушенного здания дежурят милиционеры. «Она как будто продолжает дышать», — пугаются прохожие. Стоит какой-нибудь птице сесть на бетонную плиту, доску или висящую в воздухе батарею, слышен скрип.
Десятиклассница Вика и ее подруга Даша тоже направляются к школе, ее обвалившуюся центральную часть скрывают стоящие в скверике посреди дороги деревья. «Смотри, как будто ничего и не было, — показывает Вика. — Даже не хочется идти дальше и смотреть на то, что там откроется».
Даша: «Мы тут по вечерам сидим. Мы и взрослые. Не знаю, почему все время ходим».
Вика: «Потому что сюда тянет, очень тянет».
Люди зажигают свечки. На асфальте перед школой кто-то вывел огромными буквами слова. Но сейчас они читаются с трудом: кто-то засыпал их песком и золой. Даша и Вика расчищают пыль и читают: — «Чья вина?» — «Их жи...» — Что дальше написано? — «Кто вернет...» — «...их жизни».
1 октября в 11.30 (9.30 мск.) в районном центре Беляевка Оренбургской области в средней школе произошло обрушение потолочных перекрытий 2-го и 3-го этажей. Причиной обрушения, пока еще по предварительным данным, стало проведение ремонтных работ по замене оконных блоков в рекреации первого этажа. Внутри школы находились 342 учащихся и 32 преподавателя. Погибли 5 школьниц, еще 3 школьницы и строительный рабочий отправлены в больницу. Главный корпус школы сейчас планируется снести. После случившегося подали в отставку глава Беляевского района Виктор Олешко и руководитель минобразования области Александр Ковалев
