В спор о том, какой должна быть ставка налога на добавленную стоимость (НДС), вмешалась сама жизнь. Финансовый кризис сделал невозможным принятие популистских экономических решений. Снизить сейчас НДС — значит лишить государственный бюджет хотя бы сколько-нибудь предсказуемых доходов. Но тема злополучного налога, как выяснил The New Times, оказалась гораздо более широкой
Дискуссии о том, стоит ли снижать бюджетообразующий налог на добавленную стоимость1, велись давно и отчасти напоминали спор «остроконечников» и «тупоконечников», хотя и имели несколько более глубокий смысл.
Спор единомышленников
Снижение налога — это развязывание рук субъектам рынка, бизнесу, это оживление экономической активности. К тому же уменьшение НДС, скорее всего, приведет к увеличению его собираемости. Так говорит лагерь, который обрел своего рода «крышу» в Минэкономразвития. Особенно активно идею снижения налога с 18% до 12% лоббировали бизнес-объединения: РСПП, «Деловая Россия», ОПОРА. Последнюю попытку донести свою позицию до самого верха они предприняли 15 сентября на встрече с президентом России. «Еще два-три года назад тема снижения налогов не была такой актуальной, — заявил на встрече в Кремле глава «Деловой России» Борис Титов. — Но с тех пор как компании перешли на белые схемы выплаты зарплат, она стала более актуальной». В интервью The New Times Титов пояснил: «Для среднего бизнеса снижение НДС — это вопрос жизни и смерти. По опросу, который мы недавно провели, выяснилось, что 58% бизнесменов считают, что именно НДС сдерживает развитие».
Этой точке зрения противостоит другая: снижать налог нельзя — выпадают доходы бюджета, которые невозможно восстановить. Каждый процент снижения ставки НДС «весит» чуть ли не 100 млрд выпадающих из бюджета рублей. Кроме того, увеличение собираемости вовсе не гарантировано. Таковы аргументы экспертов, щитом которых стал Минфин.
Весьма показательно, что публично спорили единомышленники — либеральные министры Эльвира Набиуллина и Алексей Кудрин. Президент Медведев провел на прошлой неделе совещание, по результатам которого было решено: ставка НДС до 2009 года остается без изменений. Что означает: аппаратную победу одержал Кудрин, получивший презрительное прозвище «бухгалтер» у наших кейнсианцев и дирижистов.
Впрочем, спор на самом деле шел о более содержательных материях, чем простой пересчет выпадающих доходов.
Прости нас, Кудрин!
Оказывается, «бюджетобесие», выразившееся в нежелании Минфина снижать НДС, распечатывать Стабфонд, увеличивать до бесконечности государственные расходы, — не просто следствие механистического подхода к природе экономики или проявление человеческой скаредности. Это взгляд на экономические явления как на нечто, хотя и подчиненное некоторым законам, но не всегда предсказуемое. Говорили же, что могут настать такие времена, когда стабилизационные деньги могут понадобиться? Говорили. Никто не верил. Теперь приходится поверить. Говорили, что цена на нефть — параметр в принципе непредсказуемый? Говорили. Только никто не слушал в наркотическом упоении от роста ВВП. Получили то, что и должны были получить, — снижение цен на нефть. Утверждали, что государственные расходы, вливания в госкорпорации, увлечение госкапитализмом и вера в силу государства немедленно отражаются на таком индикаторе, как инфляция? Утверждали. Мало кто слушал в эпоху семи тучных лет. Получили то, от чего бежали: двузначную годовую инфляцию.
Так что спор об НДС имеет не просто счетную природу. А смежные с ним вопросы, связанные с судьбой Фонда национального благосостояния или ценой на нефть, — отчасти еще и политические. Потому что, как выяснилось, есть ответственная политика, заключающаяся в том, чтобы жить по средствам, а есть безответственная, питаемая нефтегазовой эйфорией, верой во всесилие государства и гладкие эконометрические расчеты. Нефть — вниз, доллар — вверх, фондовый рынок — на дно. Риски — другие. Экономическая политика — тоже другая. Для начала как минимум бухгалтерская, по Кудрину. Еще весной, когда кризис проявился на мировых площадках, на одной из конференций Анатолий Чубайс призвал лоббистов прийти к офису Минфина на Ильинку, пасть на колени и закричать: «Прости нас, Кудрин!» Теперь этот призыв стал еще более актуальным: все без исключения прогнозы так называемых монетаристов оправдались.
Победа монетаризма
Главный монетарист современности Егор Гайдар писал:2 «…У налоговых инноваций, построенных на незамысловатой идее — снизить ставку налога и положиться на то, что рост собираемости гарантирован, — есть одно преимущество: они нравятся публичным политикам». Это еще одна политическая составляющая сюжета. Неудивительно, что спор об НДС не закончился вместе с завершением предвыборной эпопеи 2007–2008 годов: экономическая политика осталась по преимуществу популистской.
В своей работе Гайдар показал, что рост собираемости НДС при снижении ставки не доказан, а закладывать гипотезу в скольконибудь реалистичные расчеты нельзя. Зато легко подсчитать, что случится, если при снижении ставки до 12% не состоится рост собираемости: из доходов бюджета выпадет примерно 2% ВВП, что намного больше, чем федеральный бюджет тратит, к примеру, на образование.
Конечно, вполне возможно, что представители высшей российской власти, принимая решение «не трогать НДС», руководствовались вовсе не монетаристскими соображениями, а, к примеру, милитаристскими. Сейчас на повестке дня срочное и резкое увеличение расходов на оборону, а золотой дождь из нефтедолларов заканчивается. Как в этих условиях еще и собственными руками проделывать в бюджете налоговую дыру?
«Нетрудно сделать состояние государственных финансов в России зависимым от настроения брокеров в Нью-Йорке, — пишет Егор Гайдар. — Радикальное снижение ставки налога на добавленную стоимость позволит эту задачу решить». Кажется, российские власти достигли этой цели. Но решили не усугублять проблему методом снижения ставки НДС.
Ставка НДС изначально составляла 28%, затем с 1993 года была снижена до 20%, а с 2004 года — до нынешних 18%. В 2007 году поступления НДС в федеральный бюджет составили 29,7% доходной части бюджета, а в 2008 году они должны вырасти до 34%. Поэтому предложения о снижении НДС всегда наталкивались на сопротивление Минфина.
В 2004 году заместитель руководителя аппарата правительства Михаил Копейкин предложил снизить НДС до 13%. Его поддержал премьер Михаил Фрадков, но против выступили министры Алексей Кудрин и Герман Греф. В мае 2005 года о необходимости снижения базовой ставки НДС заявил в своем бюджетном послании Владимир Путин. Пункт о доведении «в ближайшее время» НДС до 13% включили в среднесрочную программу правительства на 2006–2008 годы. В феврале 2007 года на встрече Путина с бюро правления РСПП бизнесмены заговорили о снижении НДС уже до 10%. В ответ министр финансов Кудрин согласился снизить НДС до 15%, но лишь в обмен на эквивалентное повышение налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) и на отмену льготной 10-процентной ставки НДС, для ряда социально значимых товаров.
В феврале 2008 года президент Путин на Госсовете, а затем кандидат в президенты Медведев выступили за «максимальное снижение ставки НДС». В августе премьер Путин провел специальное совещание по стратегии экономического развития страны до 2020 года, после которого поручил министрам Кудрину и Набиуллиной согласовать позиции по размеру НДС.
18 сентября на совещании у президента Медведева вопрос о снижении ставки налога вновь был отложен — до 2009 года.
_______________
1 НДС — форма изъятия в бюджет части добавленной стоимости, которая создается на всех стадиях процесса производства товаров, работ и услуг и вносится в бюджет по мере реализации.
2 Е. Гайдар, А.Чубайс. Экономические записки, М., 2008.
