Премьер-министр Владимир Путин объявил, что расходы на национальную оборону и безопасность будут доведены в 2009 году до 2,4 трлн рублей: военный бюджет страны увеличится на 27%. Расходы на оборону все последние годы неизменно росли. Однако, как показала война с Грузией, это мало сказалось на боеспособности и техническом оснащении армии. Куда уходят бесчисленные оборонные миллиарды — ответ на этот вопрос The New Times искал с помощью специалистов лаборатории военной экономики Института экономики переходного периода Василия Зацепина и Виталия Цымбала
Что происходит с военными бюджетами? На что расходуются деньги?
Цымбал: Ответ на этот вопрос вам не даст никто, потому что отсутствует даже минимальный гражданский контроль над тем, как расходуются деньги. Значительная часть военного бюджета засекречена, а те данные, которые открыты, представляют собой обобщенные группировки статей расходов. Не только мы, ученые, не имеем доступа к такой информации. Даже аудиторы Счетной палаты, которые формально обладают правом допуска, лишены его в деталях, а большинство депутатов Госдумы просто не понимают, за что голосуют. Поэтому мы вынуждены судить по косвенным данным.
Зацепин: В абсолютных цифрах в проекте бюджета заложен большой рост военных расходов, но из-за высокой инфляции в реальном выражении он будет ничтожным. В проекте федерального бюджета на 2009 год заложен уровень инфляции 8,5%. Кто в этот уровень сейчас верит?
Цымбал: Само по себе увеличение расходов не означает, что будет какой-то положительный эффект по показателям боеспособности. На наш взгляд, закупать сейчас новейшее вооружение и не думать о профессиональной армии, о воинах, в чьи руки должно попасть это вооружение, является большой ошибкой. А ведь прошлую федеральную целевую программу по переходу на добровольный принцип комплектования армии провалили. И кто за это ответил? Новая федеральная целевая программа по переводу армии на контрактную основу растянута с трех до семи лет. Поэтому срочниками у нас останутся не только солдаты, но и сержанты. И нужно ли в руки людей, которые вопреки их воле придут на один год в армию, передавать новейшее, сложное и дорогое вооружение — большой вопрос.
Почему переход на контрактную основу растянули на семь лет?
Цымбал: Те люди, которые лоббируют сохранение призыва, убедили руководство, что России важнее оружие, чем способ комплектования армии, и деньги нужно потратить именно на железо. А на самом деле, не забывайте, призыв в армию — самая коррупциогенная «отрасль». Об этом свидетельствуют не только исследования фонда ИНДЕМ, но и данные прокуратуры. Например, в прошедший весенний призыв, как отмечали правозащитники, количество повесток, рассылавшихся военкоматами, ориентировочно в восемь раз превышало плановые установки призыва. Кто знает, как происходит отбор одного «счастливчика» среди восьми вызванных? Но дело не только в работниках военкоматов. К коррупции могут быть причастны гражданские чиновники, юристы, врачи… Загляните в интернет, обещающий якобы законные услуги по предоставлению отсрочек и освобождений от армии.
Принуждение к расходам
Как вы можете оценить боеспособность российской армии в связи с событиями в Южной Осетии и Абхазии?
Цымбал: Начну с положительных моментов. Хотя там с нашей стороны и участвовали в военных действиях солдаты-срочники, в основном воевала все-таки контрактная армия. И основная часть военнослужащих оказалась подготовленной. Теперь о минусах. Стимулирующая надбавка для солдат-контрактников (3300 рублей), которая была принята еще пять лет назад, полностью обесценилась из-за инфляции. В итоге люди, которые в 2004–2005 годах подписали контракт, отказались его продлить три года спустя. Побывав в отпусках, пообщавшись со своими друзьями и однокашниками, увидев, что зарабатывают те ничуть не меньше, они задумались о целесообразности терпеть лишения военной службы и даже рисковать своей жизнью. Поэтому в 2007 году вооруженные силы не только не набрали расчетного количества контрактников, но и потеряли тех, кто заключал контракт раньше и имел военный опыт. На место убывших срочно набрали «молодняк». Это снизило боеспособность войск. Кроме того, и оснащение военнослужащих современными средствами у грузинской армии было лучше.
Во сколько обошлась операция по «принуждению к миру»?
Зацепин: Оценочно — 20–30 млрд рублей, основная часть из которых пришлась на счет текущих расходов, заложенных в федеральном бюджете. Приходится сожалеть о боевых потерях, которые оказались неожиданно высоки, и деньгами их не измерить.
Какие нас ждут расходы на оборону в 2009 году?
Зацепин: Прирост расходов по разделу «Национальная оборона», что был заложен в представленном в Госдуму месяц назад проекте федерального бюджета, не выделяется существенно из тенденции последних 10 лет. Расходы по этому разделу должны были составить «всего лишь» 2,4% ВВП, но если к ним добавить военные расходы из других, «мирных» разделов федерального бюджета, то военное обременение российской экономики может достичь 4% ВВП. Однако сейчас финансовые ресурсы — не единственное ограничение для роста российского оборонного потенциала. Все более существенными факторами становятся нехватка трудовых ресурсов в стране и конкуренция с экспортом. Наш военный спрос конкурирует с иностранным, и если иностранцы платят больше, то выигрываем не мы, а они. Не секрет, например, что поставки танков Т-90 для нашей армии прерваны на три года из-за крупного индийского заказа. Очевидно, что и для флота с авиацией действует тот же механизм.
Так что расходы бюджета, безусловно, возрастут, но толку от этого не будет, потому что российским оборонным предприятиям не хватает производственных мощностей и трудовых ресурсов нужной квалификации даже в тех редких случаях, когда есть готовые к серийному выпуску новые образцы вооружения и военной техники.
Удар по оборонке
Тогда как же быть с российской риторикой о развертывании гонки вооружений?
Цымбал: Мы думаем, что президенту доложили о невозможности подобной гонки. В частности, потому, что России тогда придется разрывать военные экспортные контракты. По доступным анализу сведениям, более $30 млрд — портфель заказов на экспорт. И по многим видам вооружения мы находимся на пределе производственных возможностей. Более того, на выполнении оборонного заказа скажется решение Госдумы о лишении работников этих предприятий «брони», точнее, об отмене соответствующей отсрочки от призыва. Поэтому если даже какой-нибудь цех расконсервируют, то туда некого будет послать работать. Вот и получается, что коррупционеры, которые боятся отмены призыва и поэтому протолкнули через Думу нужный им законопроект, нанесли удар по российской оборонной промышленности.
Почему во время войны не было использовано наше новейшее вооружение?
Зацепин: Скорее всего, из-за того, что его нет в Северокавказском военном округе. На кадрах видеохроники видно, что боевые машины пехоты в Грузии действовали даже без старого штатного вооружения — противотанковых управляемых снарядов. И это достаточно красноречиво само по себе. Да, противник, возможно, и использовал GPS — сверхточную спутниковую систему позиционирования. Но ведь наши минометчики банально не меняли огневых позиций, что стало для них роковым! Отсутствие правильной выучки и опыта сказывается в гораздо большей степени, чем отсутствие новых видов оружия.
