Письмо четвертое

Сhеre Madame,
говорит ли Вам что-нибудь имя Карл-Теодор цу Гуттенберг? Нет? Так я и думал. Полагаю, что и Ваши, как странно говорят у Вас, «продвинутые» читатели не слышали ничего о герре Гуттенберге. Спешу Вам доложить, что сей Гуттенберг всего лишь однофамилец прославленного изобретателя печатного станка Иоганнеса Гутенберга (с одним, а не двумя «т»), и посему будет справедливым сказать, что сей Гуттенберг, в отличие от того Гутенберга, не вошел в историю, а лишь в нее вляпался. И эта история столь любопытна, сколь и поучительна.

Итак: барон Карл-Теодор цу Гуттенберг еще совсем недавно был министром обороны моих восточных соседей. Был он всем хорош: молод (39 лет), пригож (хотя излишне потреблял помаду для волос), умен (легко справлялся с назойливыми журналистами). О нем говорили: благородных кровей, благородных помыслов, благородных устремлений. И еще: там, где иные болтают, он прям, там, где другие ловчат, он принципиален. Как писал о нем журнал Economist (я не большой поклонник англичан, но не отказываю им в умении называть вещи своими именами), «он один среди лидеров Германии заставлял чаще биться сердца избирателей». Именно так. Не серая бюрократическая фигура, а личность, которая умела зажигать сердца. Для многих было очевидно: уйдет на покой Ангела Меркель, и он, ее преемник, будет ей достойной заменой.

И вдруг, словно гром среди ясного неба, достопочтимого барона обвиняют в том, что он совершил плагиат, когда в 2006 году представил свою докторскую диссертацию. Заметьте, Madame, обвинение касалось не всей диссертации, а лишь некоторых ее частей. Иными словами, преступление было не из ряда вон выходящим. Помните, как пел Владимир Высоцкий:

«Я помню это чудное мгновенье,
Когда передо мной явилась ты…»?

Ну, украл у Пушкина. Но только слегка, без фанатизма. Примерно то же самое сказал наш германский друг: «Нонсенс! — сказал он, — абсурд!»

И его поддержала канцлер Меркель. Но представьте себе, немцы, особенно студенты, не согласились ни с ней, ни с ним. Они стали подписывать коллективные письма (престранное занятие, не правда ли?), стали выходить на улицы с протестами, стали прикреплять кроссовки к забору, окружающему Министерство обороны, намекая таким образом на то, что многочтимый барон в своей диссертации не счел нужным написать сноски со ссылками на источники, которыми он воспользовался (по-немецки, как и по-английски, слово «сноска» буквально переводится как «заметка ступни», то есть это то, что на странице пишется в самом низу).
Дальше — больше. В Германии запрещено нанимать человека для написания диссертации — это уголовное преступление. Но бравый напомаженный барон поступил, как выясняется, именно так — Gott in Himmel! Не подумайте, что он сознался в этом, нет-нет, иначе он попал бы в тюрьму, — но выяснилось, что он на удивление смутно помнит, чему именно посвящена его докторская диссертация и что именно он утверждает в ней. Скандал разворачивался все быстрее и шире. В конце концов барону цу Гуттенбергу не оставалось ничего, кроме капитуляции: «Я совершил тяжелую ошибку, — признался он. — Меня нанимали как министра обороны, а не министра самообороны. Я подаю в отставку».

Согласитесь, Madame, сказано ловко — это я говорю Вам как француз, а мы, французы, понимаем в этом деле.

Вы думаете, все на этом успокоилось? Au contraire, страна буквально взорвалась. И выяснилось, что есть две Германии: одна, старая, протестантская, воспитанная в духе честного труда и порядочности; и молодая, для которой главное — деньги, гламур, для которой министр, публично отплясывающий рок под музыку группы AC/DC, министр, любящий свет софитов, министр, который легко мог бы участвовать в телевизионных шоу типа «Минуты славы», — такой министр не просто мил, но и желанен. А то, что он воришка, — так это не беда, ведь украл он всего лишь немного интеллектуальной собственности, а если быть откровенным до конца, то что это за собственность? Кто от этого пострадал, кто стал беднее?
Все это заставляет думать, что это не конец политической карьеры барона, а лишь антракт в, возможно, многоактном спектакле. Впрочем, кто знает? Немцы народ совестливый, в них сидит этот до зевоты скучный Лютер с его поучениями о добре и зле…

Madame, рассказав Вам эту забавную историю, не могу не спросить: как Вы полагаете, если бы обнаружилось, что какой-либо популярный и высокопоставленный член правительства Вашей страны совершил кражу — только не денег, боже упаси! — интеллектуального имущества; заплатил «негру», чтобы тот написал за него докторскую диссертацию, — что последовало бы? Вышли бы на улицы городов России десятки тысяч людей? Стали бы они собираться толпами около здания этого правительственного чиновника, держа над головами плакаты язвительные и злобные? Разделилась бы страна на два враждебных лагеря? Угрожало бы все это лидеру страны? Наконец, подал бы в отставку этот лжедоктор наук?

Если Вы ответите, что да, именно так бы случилось, я паду перед Вами на колени и попрошу простить меня за маловерие, ибо для меня Ваши слова будут потрясением. Если же Вы чуть иронично и надменно улыбнетесь мне в ответ, дав понять, что нет, ничего подобного не случилось бы, что Ваша страна, к счастью, свободна от пагубного влияния Лютера и ему подобных; если Вы дадите мне понять, что Ваш народ отнесется к подобному случаю снисходительно, более того, сочтет, что это в порядке вещей, что дело это ломаного гроша не стоит, что нечего огород городить (до чего хороши и метки русские народные выражения!), то я, Madame, вздохну с облегчением и возрадуюсь тому, что не заблуждался, предполагая, что Ваш ответ будет именно таким.

Вдруг молнией мелькнула мысль: уже одного бывшего канцлера Германии устроили в Вашей стране; на его родине это вызвало возмущение, но его это не задело и, насколько мне известно, живет он припеваючи. Так не стоит ли пригласить в Россию на какую-нибудь интересную для него должность и бывшего министра обороны все той же Германии? Согласитесь, кадр ценный. А то, что он списал чью-то диссертацию, — то, как мы, французы, говорим, a la guerre comme a la guerre.

Ваш покорный слуга,
Voltaire



Tweet