Михаил Ходорковский, даже находясь в местах не столь отдаленных, все равно продолжает влиять на российский фондовый рынок.В прошлом номере (от 25 августа) The New Times рассказывал о странной ситуации с ошибочным сообщением «Интерфакса» об освобождении Ходорковского, после которого мгновенно взлетели котировки акций. Что в это время происходило в Чите и как оценивают случившееся аналитики московских компаний — разбирался The New Times
Информация из зала суда всегда дозируется, но способы ее дозирования не всегда одинаковы. Суд, рассматривавший в Чите прошение Михаила Ходорковского об условнодосрочном освобождении, длился два дня. И в смысле дозирования информации первый день отличался от второго принципиально.
Телефонное право
Для нас не очень важно, что в первый день (четверг 21 августа) судья Халилеев разрешил семь минут снимать Михаила Ходорковского телекамерами. Значительно важнее, что всем присутствовавшим в зале журналистам разрешено было пронести с собой мобильные телефоны. Судебные приставы просили их просто отключить, по-видимому, заботясь только о том, чтобы те не звонили и не мешали прениям сторон.
Судя по всему, кто-то из коллег прямо из зала суда передавал в Москву SMS-сообщения или просто включил телефон и позвонил в столичную редакцию, чтобы Москва могла слышать весь процесс вживую. Во всяком случае, когда журналисты в перерывах выходили на улицу и звонили в свои редакции, выяснялось, что там уже знают основные новости процесса по информационной ленте «Интерфакса».
На следующий день судебные приставы потребовали уже не просто отключить мобильные телефоны, а сдать их. Ни одного из журналистов не пускали в зал суда, пока тот не клал свой мобильный в полиэтиленовый пакет, который держал один из судебных приставов. Сданных мобильных телефонов набрался целый мешок. Очевидно, дело было уже не в том, чтобы телефонные звонки не мешали судебному процессу, а в том, чтобы никто не мог из зала суда передать в свою редакцию никакой информации.
Однако читинские судебные приставы, кажется, просто не сообразили, что у человека мобильных телефонов может быть два или даже три. Поэтому информация о том, как идет процесс об УДО Ходорковского, все равно из зала суда утекала.
Прения сторон закончились около полудня (в Москве было шесть утра). Решение судья пообещал огласить в 17.00 по читинскому времени, то есть в 11.00 по Москве. Многие журналисты недоумевали, зачем судье понадобилось целых пять часов, чтобы подготовить решение, если документ полностью или частично мог быть написан уже накануне.
Плата за входящие
В 17.00, придя к Ингодинскому суду, присутствующие обнаружили, что ни один телефон не работает. SMS-сообщения не проходили. Звонки срывались. Журналисты решили, что в здании суда установлена какая-то «глушилка». И судебные приставы, похоже, знали об этом, поскольку уже не просили никого складывать мобильники в полиэтиленовый мешок. Телефоны начинали работать, только если отойти от здания суда метров на пятьсот. Ни во время судебного заседания, ни сразу после него ни один из журналистов не мог передать в Москву никакой информации. Иногда проходили только входящие звонки. Первый такой звонок получила корреспондент радиостанции «Эхо Москвы» Ирина Воробьева приблизительно в 17.25 (11.25 по Москве). Продюсер радиостанции прочла сообщение «Интерфакса» о том, что ходатайство Михаила Ходорковского удовлетворено, и с удивлением узнала, что сообщение это ложно. Журналисты недоумевали, как репортер «Интерфакса» успел передать, а редакторы успели обработать и поставить в новостную ленту сообщение из зала суда как минимум за пару минут до того, как судья зачитал свое решение.
Между тем после появления на лентах ошибочного сообщения «Интерфакса» о грядущем освобождении Ходорковского индекс ММВБ взлетел на 22 пункта (1,6%). За пять минут было совершено сделок на 2,5 млрд рублей. А через некоторое время, когда истинная информация прояснилась, рынок продолжил движение вниз.
Игра в инсайд
Понятно, что на этом скачке рынка биржевые игроки могли недурно заработать. Отсюда возникает версия об использовании инсайдерской информации на рынке и участии в сговоре множества людей, в том числе тех, кто отвечает за «глушилки» в зале суда.
Один из игроков обладает доступом к некой необщедоступной информации, касающейся конкретной компании, и исходя из этой информации постепенно скупает ценные бумаги какой-то компании. Объем торгов по этим бумагам постепенно увеличивается (скорость зависит от количества лиц, имеющих доступ к инсайду). Именно так выглядит механизм торговли с использованием инсайдерской информации, объяснил The New Times начальник аналитического управления компании «Атон» Вячеслав Буньков. Суть подобной торговли традиционна: купи подешевле, продай подороже, разницу — в карман. Но понятно, что если кто-то точно заранее знает, когда нужно покупать или сбрасывать акции, он всегда будет в выигрыше. Торговля инсайдом в цивилизованном мире приравнивается к мошенничеству: если есть инсайд, то игрок фактически зарабатывает на других участниках рынка.
Ошибка «Интерфакса» привела к росту акций некоторых нефтяных компаний на 1,5%–2%, подсчитал аналитик ИК «Финам» Владислав Кочетков. Реакция рынка в тот момент была понятна: сообщение об УДО Ходорковского было воспринято как сигнал о дальнейших либеральных действиях власти. «Рынок шел вниз, была масса негативных новостей и общий фон был крайне недоброжелательным. Инвесторы были готовы ухватиться за любую позитивную информацию», — пояснил главный экономист ИК «Тройка Диалог» Евгений Гавриленков.
В то же время большинство опрошенных The New Times экспертов не склонны считать ошибку «Интерфакса» прикрытием спланированной акции. «Сообщение об УДО Ходорковского — техническая ошибка агентства», — считает Буньков. В самом агентстве точно так же объясняют произошедшее. «Это была обычная человеческая ошибка, первая за 19 лет существования агентства. Мы приносим извинения всем нашим подписчикам», — заявил The New Times Алексей Мешков, главный редактор Службы политической информации агентства «Интерфакс». «Интерфакс» — не то агентство, которое может позволить себе использовать доверие рынка для манипулирования, — утверждает Владислав Кочетков. — Чтобы успеть заработать на таком краткосрочном отрезке времени при помощи такого инсайда, нужно очень хорошо владеть техникой биржевой торговли. Слишком рискованная операция».
Однако, чтобы в дальнейшем исключить даже возможность подобных подозрений, российскому фондовому рынку нужен надежный механизм по противодействию торговле с использованием инсайдерской информации. «Сегодня перед инвестиционным сообществом стоит задача по привлечению на рынок массового инвестора, а инсайдом чаще обладают и пользуются крупные игроки, которые дискредитируют рынок в глазах более мелких инвесторов. Поэтому необходим закон об ограничении торговли инсайдом», — уверен Кочетков. Такой закон был разработан в недрах Федеральной службы по финансовым рынкам еще пару лет назад, но до сих пор не принят Думой.
Александр Прищепов, управляющий активами инвестиционной компании «Максвелл Капитал» — об ошибке «Интерфакса»: Такая ошибка могла быть выгодна тем, кто зарабатывает на краткосрочных новостях и колебаниях рынка. Всегда на рынке работают люди, которые сидят ближе к новостям и, обладая лучшей связью и прочей инфраструктурой, моментально реагируют на подобного рода информацию. Этим они и зарабатывают.
