Слабая готовность к внезапной войне — основная проблема Российской армии, выявленная конфликтом
Во время боевых действий против грузинских вооруженных сил Российская армия потеряла 74 человека убитыми, 171 — ранеными, 19 военнослужащих пропали без вести. Признана потеря четырех боевых самолетов: трех штурмовиков Су-25 и одного дальнего сверхзвукового ракетоносца-бомбардировщика Ту-22. Цифры эти пока не окончательные, и меняться они могут, увы, лишь в сторону увеличения. Официальных данных о других потерях нет, но в военном ведомстве не особо скрывают, что за первые два дня боев было потеряно несколько десятков единиц бронетехники, прежде всего бронетранспортеров и БМП. Вся техника миротворцев, дислоцированных в Цхинвали, расстреляна в упор в первые же часы грузинской атаки. Для столь краткой операции против неравноценной армии потери не столь уж и мизерны...
Операция против Грузии выявила массу недостатков и изъянов в подготовке войск и их управлении. Основной из них — слабая готовность отечественных вооруженных сил к внезапному началу войны. Равно как и медленное развертывание сил для ответной операции: 12–14 часов — это очень много для современного боя в условиях, когда боевые действия идут буквально в двух шагах от дислокации основных сил. Не было предпринято и попыток поддержать — хотя бы и с воздуха — российский миротворческий батальон, который находился под уничтожающим огнем противника.
Командование, как и 22 июня 1941 года, ждало приказа на ответный удар и открытие огня от политического руководства. Но даже если бы такой приказ и был получен своевременно, штурмовая авиация не смогла бы помочь своим сослуживцам, осажденным в Цхинвали, потому что не подготовлена к действиям по наземным целям ночью в условиях горной местности. Ударных же вертолетов, способных действовать в темноте и горах, в армии все еще нет. К тому же у миротворцев не было ни авианаводчиков, ни средств связи с авиаторами, ни выявленных целей, по которым могла бы работать авиация. И здесь упрек повсеместно адресуется военной разведслужбе: при наличии системы технических средств разведки, в первую очередь космической, внезапное нападение — нонсенс... Возможно, объяснение содержится в реплике заместителя начальника Генштаба генерал-полковника Анатолия Ноговицына: «Системы и средства радиоэлектронной борьбы нами применялись, но они у нас советского производства». К слову, успешно сбивая беспилотники противника, российские войска аналогичных аппаратов не применяли ни для ведения разведки, ни для наведения на цель высокоточных средств — их у армии реально нет.
Выходит, в бой вступила не армия XXI века, а советская — образца 60–80-х годов прошлого века. Потому вместо бесконтактной войны получились классические общевойсковые бои.
Потери авиации свидетельствуют не о сильной системе ПВО Грузии — ее просто нет, а о низком уровне подготовки летного состава. Как заявил генерал-лейтенант Юрий Неткачев (бывший замкомандующего Группой российских войск в Закавказье), «не может военный летчик, который вместо положенных 200 часов находится в воздухе всего 40 часов в год, быть настоящим асом. А ненастоящих сбивают». Гибель Ту-22 и вовсе вызывает недоумение у всех бывших военачальников: зачем было использовать над полем боя аж стратегический бомбардировщик, если за глаза хватило бы авиации штурмовой и фронтовой? И как оказалось, по сей день поисковоспасательная служба осталась на уровне, в лучшем случае, афганской кампании.
Удивительнее же всего ранение попавшего в засаду командующего 58-й армией генерала Анатолия Хрулева: что делал командарм в боевых порядках войск и куда смотрело его боевое охранение? Грузины едва не обезглавили российские войска в Южной Осетии, а при неизбежной в таком случае потере управляемости последствия могли быть непредсказуемыми.
