Спекуляции вокруг судьбы заключенных Михаила Ходорковского и Платона Лебедева стали едва ли не главной темой новостных сообщений последнего времени. Подошедшее время возможного условно-досрочного освобождения (УДО), ходатайство Ходорковского, адресованная президенту просьба его матери о помиловании сына, ожидание «оттепели» — все это вкупе с заявлениями вроде того, которое сделал писатель Проханов (будто Ходорковский выйдет на свободу уже в октябре), породило волну комментариев. Мать Ходорковского Марина Филипповна, адвокат Ходорковского Юрий Шмидт и адвокат Платона Лебедева Елена Липцер рассказывают о том, каковы реальные перспективы самых известных заключенных страны
Марина Филипповна Ходорковская:
Марина Филипповна Ходорковская встретилась с сыном 31 июля. В этот день администрация читинского СИЗО дала им трехчасовое свидание. Как всегда, под надзором. В следующий раз Марина Филипповна приедет в Читу, чтобы увидеть Михаила Борисовича, на суд по ходатайству об условнодосрочном освобождении.
Как прошло ваше свидание?
Вот увиделись, и все прошло нормально, без неприятностей. Три часа проговорили о домашних делах, как обычно. Миша передавал отцу поздравления.1 И еще он просил передать: «Всем, кто меня поддерживает, я не буду перечислять имена, большое спасибо и большой привет».
Настроение у Михаила Борисовича изменилось? Он рассчитывает на условнодосрочное освобождение?
У него всегда хорошее настроение. И во время нашей встречи тоже было нормальное. Он абсолютно спокойный, полностью информирован обо всем, что делается в стране и за рубежом, больше чем я. Если вы с ним будете разговаривать, вы никогда не подумаете, что человек пять лет сидит. Он достаточно реалистично смотрит на жизнь, знает многих людей, которые сейчас находятся в правительстве, значительно лучше, чем мы с вами. Поэтому он реально представляет, что может быть. И я думаю, что в УДО он не верит. Во время свидания это было неудобно обсуждать. Там ведь не на все темы можно говорить. Я какую-то тему, допустим, намечаю, и если чувствую, что он ее развивает, я буду говорить.
Ходит масса слухов: что его могут освободить в октябре, что ведутся закрытые переговоры об условиях освобождения — как вы это оцениваете?
Я тоже все слушаю, смотрю, что в прессе есть. Эти разговоры я оцениваю только как разговоры. Не думаю, что за этим что-то стоит. В самом оптимистичном варианте это, возможно, показывает, что идет столкновение разных групп.
Как вы думаете, кто-нибудь пытается повлиять на судьбу Михаила Борисовича?
Я ведь этой кухни не знаю. Я знаю одного человека, не буду его называть, но я знаю, что он этого делать не будет.
Марина Филипповна, на ваше обращение к президенту был ответ?
Конечно, нет. Но я на это и не рассчитывала. Это был экспромт. Меня спросили, что я жду от Медведева, я ответила.
_______________
1 Борису Моисеевичу Ходорковскому 3 августа исполнилось 75 лет.
Адвокат Юрий Шмидт:
Как связано ходатайство Ходорковского об УДО с переменами во власти?
Никак не связано. Воспользоваться своим законным правом на подачу ходатайства об условно-досрочном освобождении мы планировали задолго до отбытия им положенной части срока, то есть до 25 октября 2007 года. И этих планов ни от кого не скрывали. Конечно же, знали о них и враги М.Б. Ходорковского во властных структурах, и за 10 дней до этой даты ему объявили выговор за то, что он якобы не выполнил команды убрать руки за спину, когда его вели по коридору. Обращаться в суд при наличии действующего взыскания тогда было бессмысленно.
И что же изменилось по сравнению с осенью прошлого года?
В принципе, суд может и при отсутствии взысканий отказать человеку в условнодосрочном освобождении. А может и освободить невзирая на его наличие. Изменилось же то, что сейчас у нас появилась возможность доказательно оспорить обоснованность выговора. Это связано с показаниями бывшего соседа Михаила Борисовича по камере. Используя чрезвычайно тяжелые обстоятельства, сложившиеся в семье этого человека, администрация СИЗО фактически вынудила его дать показания, подтверждающие факт нарушения. Как только обстоятельства изменились, он по своей инициативе написал подробное объяснение, в котором весьма убедительно рассказал, почему был вынужден подтвердить то, чего на самом деле не было.1
Каким может быть решение суда?
Вариантов два. Первый: суд постановляет Ходорковского М.Б. освободить от отбывания оставшейся части наказания по приговору Мещанского районного суда Москвы. Второй: в условно-досрочном освобождении отказать. Если суд отказывает, в нынешнем положении нашего подзащитного ничего не меняется. Через полгода у него возникает право повторного обращения. Если суд удовлетворяет ходатайство, это не означает, что Михаил Борисович сразу выйдет на свободу, поскольку мерой пресечения по второму делу у него останется содержание под стражей.
А эта мера может быть отменена или заменена на другую?
Мера пресечения может быть отменена или изменена на более мягкую, если будет признано, что для дальнейшего содержания под стражей нет оснований. Мы уверены, что такие основания отсутствуют в принципе. Но следствие, а за ним и суд раз за разом повторяют шаблонный набор бездоказательных утверждений. Я не хочу здесь воспроизводить весь этот вздор. Разве только для примера: в процессуальных документах говорится, что в случае освобождения Ходорковский может скрыться от следствия и суда, выехав за границу. Однако известно, что, зная о возбуждении против него уголовного дела в 2003 году, Михаил Борисович не думал никуда скрываться. Уже после ареста Платона Лебедева он выезжал в заграничные командировки, но неизменно возвращался в Россию.
Каковы перспективы второго дела?
Совсем недавно под явно надуманным предлогом срок следствия был продлен еще на 3 месяца — до 2 ноября 2008 года. Мы расценили это как свидетельство неуверенности в том, что обвинительный приговор по второму делу будет «проштампован» судом так же, как и по первому. Что-то у них там «наверху» не срастается, потому и решили потянуть время. Но следствие не может длиться бесконечно, рано или поздно настанет момент, когда надо будет принимать решение: передавать дело в суд либо прекращать. Если суд будет свободен от грубого давления, если право на защиту будет соблюдено — оправдание неизбежно.Так не лучше ли большому позору предпочесть позор малый и прекратить дело в стадии предварительного расследования?
А если суд все-таки состоится, где он будет происходить?
Хороший вопрос. Сейчас ознакомление с материалами дела проходит в Чите, хоть это и незаконно. Часть 4 статьи 152 УПК позволяет в строго определенных случаях проводить следствие по месту фактического нахождения обвиняемого. Это формальная зацепка. Но суд должен быть только в Москве, этого уже не УПК, а Конституция России требует, статья 47. Если дело пойдет в суд Читы, это будет очевидное для всего мира грубейшее нарушение Основного закона страны, первый абсолютно откровенный акт правового нигилизма эпохи Медведева.
_______________
1 www.khodorkovsky.ru/ khodorkovsky_ imprisonment/8482.html
Адвокат Елена Липцер::
Бывший глава МЕНАТЕПа Платон Лебедев, осужденный по «делу ЮКОСа», имеет право подавать прошение об условно-досрочном освобождении уже больше года. Но не делает этого. Адвокаты говорят, что это его принципиальная позиция.
«Он прекрасно знает, что имеет право на условно-досрочное освобождение. Он принял решение не просить», — сказала The New Times адвокат Платона Лебедева Елена Липцер. 2 августа исполнилось пять лет и один месяц со дня ареста Платона Лебедева в военном госпитале им. Вишневского. Две недели назад Лебедеву, как и Ходорковскому, вновь продлили срок содержания в Читинском СИЗО до 2 ноября. Следственный комитет при прокуратуре РФ обосновал необходимость продления срока содержания в СИЗО большим объемом уголовного дела и тем, что «Лебедев, обладая большими связями, может скрыться за границей, оказать давление на свидетелей и помешать расследованию дела».
Защита Лебедева обнародовала и доставила в Кремль обращение бывшего руководителя МФО МЕНАТЕП к президенту: «Вынужден в первый раз к вам обратиться, так как в очередной раз Читинский областной суд отказал в конституционном праве на защиту от незаконного обвинения — истребовании документов из федерального органа правительства РФ, которые опровергают содержащиеся в официальных документах Генпрокуратуры и Следственного комитета заведомо ложные и клеветнические утверждения о том, что Ходорковский и Лебедев обвиняются в совершении хищения путем присвоения 38% акций ОАО «Восточная нефтяная компания», принадлежащих РФ, и их легализации». Защита Лебедева обращает внимание на то, что всякий раз, когда рассматривается запрос прокуратуры о продлении срока содержания в СИЗО, обвинение заявляет, что Лебедеву вменяется хищение акций ВНК, хотя такое обвинение ему официально не предъявлялось. «Сюжет с хищением пакета акций ВНК появился неожиданно в 2007 году в одном из сообщений на сайте Генпрокуратуры. С тех пор это утверждение повторяется в ходатайствах Генпрокуратуры о продлении сроков содержания под стражей», — говорят адвокаты.
Сейчас Платон Лебедев в Чите продолжает знакомиться с материалами дела. Второе уголовное дело против Лебедева о хищении нефти и отмывании доходов от ее продажи состоит из 168 томов. Адвокат Елена Липцер вспоминает: «Сначала в декабре 2007 года нас вдруг ограничили в сроках ознакомления с материалами дела, сказав, что мы затягиваем. Было такое ощущение, что дело должно быть в ближайшее время передано в суд. Однако в январе следствие возобновило работу, появились и были добавлены к делу новые материалы». Поэтому, по словам адвоката, прогнозировать, что будет дальше, очень сложно.
Елена Липцер поясняет, что адвокаты и их подзащитные исходят из того, что в тех действиях, которые инкриминируют Ходорковскому и Лебедеву, вообще нет состава преступления: «В декабре, когда нас ограничили в сроке ознакомления, мы написали ходатайство о прекращении уголовного дела за отсутствием в тех деяниях, которые вменяются, состава преступления — хищения нефти и легализации доходов». Сейчас, когда идет ознакомление с материалами дела, повторно ходатайствовать закон не позволяет. Расследование должно быть завершено и дело должно быть передано в суд для рассмотрения по существу.
Платон Лебедев с декабря 2006 года находится в СИЗО г. Читы, куда он был переведен из колонии особого режима ОГ 98/3 ЯмалоНенецкого автономного округа в рамках расследования уголовного дела о присвоении нефти дочерних компаний ЮКОСа и легализации вырученных от ее продажи 450 млрд руб. и $7,5 млрд.
