Москва увешана растяжками. Это первое лето, когда наружная реклама книжных новинок потеснила с главных трасс рекламу магазинов и ресторанов. Лучшие книги лета. Пляжные бестселлеры. Популярные книги для отпуска. В рейтинге — Борис Акунин, Сесилия Ахерн, Пауло Коэльо, Полина Дашкова, Евгений Гришковец, Павел Санаев…
Я собиралась в отпуск. В супермаркете женщина загружала тележку глянцевыми журналами, отдавая предпочтение легким — в смысле веса. Она, судя по ее телефонным разговорам на весь магазин, улетала завтра. Еще она боялась забыть купить влажные салфетки и масло для загара.
В аэропорту в магазинчике с газетами, сигаретами, книгами и жвачкой было не протолкнуться. Мужчина покупал сигареты, женщина стояла около полки с книгами. Выбрала.
«Ну и кто это попрет? — спросил муж. — Я? У тебя и так шмотья — чемодан не закрывается. Давай еще туда и книги затолкаем. У меня скоро грыжа будет». Женщина поставила на полку толстую книгу и взяла две в мягкой обложке. Детектив и сентиментальный роман.
«Ты там читать собираешься или за ребенком следить? — опять возмутился мужчина. — Вот возьми путеводитель, и пошли уже. Еще в дьюти-фри надо зайти».
Митчелл как приманка
Мы лежали на пляже — я и две подруги по отдыху. Дети плескались в море. Перевернувшись на живот, Анька достала книгу.
«Что читаешь?» — вяло я поинтересовалась. «Маргарет Митчелл», — ответила Анька. «А-а-а», — протянула я. «На английском», — многозначительно добавила Анька.
«Ань, ты же не знаешь английского», — я приподнялась на локтях. «Ну и что?» — не моргнув глазом, ответила Анька. «Вот, смотри что будет...»
Через пять минут к Аньке подошел частный менеджер по продаже экскурсий и на английском стал предлагать ей съездить посмотреть достопримечательности и называл ее «белиссима». Анька гордо ответила: «Ноу», — и посмотрела на меня.
«Ну, видела?» — «Что?» — «А то. Ко мне клеятся иностранцы». — «Ань, это был менеджер. У него работа такая — клеиться». — «Сейчас менеджер, а завтра…» — Анька мечтательно перелистнула страницу.
«Ань, ты лежишь топлесс в стрингах, на фига тебе Маргарет Митчелл? На тебя и так весь пляж смотрит, — подключилась к разговору Наташка, — ты бы ею хоть прикрылась. Дети же». — «Тебе замуж не надо, а мне надо», — ответила Анька и опять перелистнула страницу.
Индиго а-ля рюс
«Слушайте, моя Ритуля точно — индиго»1, — оторвалась от своей книги Наташка.
«У нее купальник розового цвета, а не индиго, — сказала Анька, — хотя в индиго ей было бы лучше». — «Да я про детей-индиго. Вот, в книжке написано, — возбужденно сказала Наташка, — ну точь-в-точь моя Ритуля». «Индиго — это хорошо или плохо? — спросила Анька. — Это как хаки?» — «Сама ты хаки! Индиго — это дети такие, — Наташа показала обложку книги. — По симптомам Ритуля подходит». — «Это которые растут с собаками или обезьянами, а потом попадают в человеческую среду?»
«Ань, лучше читай свою Митчелл, — выдохнула Наташа. — Ритуля, слезай с этого камня! » — крикнула Наташка дочке.
«Я не могу, мамочка, — ответила Ритуля, — я же русалка!»
«Ну точно — индиго, — восхитилась Наташа, — слушайте, я еще взяла с собой «Как воспитать гения» и «Как общаться с ребенком». «Зачем тебе делать из Ритули гения? — удивилась Анька. — Главное для девочки — выйти замуж. И что они хотят сказать в этой книге — что до этого ты неправильно общалась с ребенком?»
«Неправильно, — кивнула Наташка, — с ребенком нужно вести диалог на равных». Ритуля все-таки свалилась с камня и разрыдалась. Наташка, сверившись с книгой, спросила:
«Ритуля, тебя что-то беспокоит? Ты чем-то расстроена? Хочешь поговорить об этом?» Девочка от таких вопросов перестала плакать и с беспокойством посмотрела на мать.
«Коленка болит, вот», — Ритуля показала на разбитую кровоточащую коленку.
«А какого фига ты туда полезла? Мозгов совсем нет? Здоровая уже кобыла, русалка хренова!» — заорала Наташка, промывая рану на ноге дочери. Ритуля радостно зарыдала снова.
«Да, в книжке одно, а жизнь совсем другая », — философски заметила Анька, захлопнула Митчелл и достала детектив Донцовой.
«А что? — поймала Анька удивленный взгляд Наташи, — мне нравится, хоть мозги отдыхают». — «От чего они у тебя отдыхают?» — беззлобно пошутила Наташка.
Граф Толстой как наказание
Рядом лежала бабушка с внуком. «Сегодня прочтешь три страницы Толстого », — сказала бабушка.
«Не хочу-у-у!» — заныл мальчик, не отрываясь от пи-эс-пи.
«Надо. У тебя целый список литературы на лето. Ты когда собираешься все это читать? Я что, зря книги везла? Не хочешь Толстого, прочтешь Куприна». — «Не хочу-у-у!» — «Это классика. Если не будешь читать, вырастешь идиотом». — «Ну и пусть!» — «Лермонтова можешь прочесть хотя бы?» — «А там много рассказов?» — «Там стихи! Идиот!» — «Не хочу-у-у!» — «Сил моих больше нет!» — рассердилась бабушка и уткнулась в книгу. Чехов. Собрание сочинений.
Мальчик яростно давил на кнопки.
Похоронить за плинтусом
Вечером Наташа пришла на ужин с книгой Санаева «Похороните меня за плинтусом». «Вот, взяла здесь. Кто-то из туристов оставил. Читали?» — «Я читала. Там про бабушку и внука. Я даже плакала», — сказала Анька. «А там про воспитание детей?» — уточнила Наташка.
«Да. Это его автобиография. Как он в больнице лежал, как его матери не отдавали. Он был этим, пасынком Быкова». — «Кого?» — «Быкова. Который кота Базилио играл в «Буратино». — «Да ты че! Точно прочту». — «А там журналов не было?» — поинтересовалась Анька. «Не-а, зато полно любовных романов. На английском, как ты любишь».
«Слушайте, я тут мужика видела в отельном супермаркете. Такой солидный. Он русский, совершенно точно. Каждый день покупает газеты на английском. Про бизнес и политику. Кольца на руке не было. Может, финансист? » — «Может, он с женой?» — «Ну и что? Вот я читала Робски. Она пишет, что надо представить себе мужчину мысленно, какого ты хочешь. Подробно: и внешность, и манеры, и работу его. Вот я себе представила, и этот мужик очень совпадает». — «А в чем не совпадает?» — «Ну, мой был лет на десять младше и без живота. А так — один в один». — «А я как раз до отпуска читала про женщин с Венеры и мужчин с Марса. Что мы с разных планет. Очень известная книга. Ну, просто про меня и моего мужа. Я ему про Фому, а он мне — про Ерему. Как будто на разных языках говорим. Вернемся в Москву, я вам дам почитать. Так все-таки, Ритуля моя — индиго или нет? Я так и не разобралась…»
