Власть в Иране по-прежнему принадлежит аятоллам. И именно высшие духовные лица Ирана, входящие в Наблюдательный совет, после тщательного рассмотрения допустили кандидатов для участия в президентских выборах. До финиша дошли четверо, но двое — Ахмадинежад и Мусави были безусловными фаворитами. Впрочем, ни для кого не было секретом, что нынешнего президента поддерживает главный человек в стране — высший руководитель революции аятолла Али Хаменеи. Если у кого и были на этот счет сомнения, то 4 июня, в день национального траура по основателю Исламской Республики Иран аятолле Хомейни, они должны были окончательно рассеяться. Сотни тысяч скорбящих со всей страны собрались послушать ежегодную речь нынешнего аятоллы.
 |
| «Мусави — в президенты!» — призывали студенты на площади Ванак в Тегеране |
Годовщина смерти Хомейни превратилась в грандиозную пиар-акцию Махмуда Ахмадинежада: его портрет на плакатах соседствовал с портретами духовных лидеров, подчеркивая главный лозунг его предвыборной кампании — он продолжатель идей Хомейни, а значит, и Исламской Республики (см. фото).
Ответ конкурента
Вечером того же дня несколько тысяч молодых людей, обвязанных зелеными лентами, с портретами кандидата от реформистов Мир-Хоссейна Мусави собрались на площади Ванак в северной части Тегерана. Мусави — азербайджанец по национальности, архитектор и художник, к тому же бывший премьер-министр, во время предвыборной кампании обрушивался с яростной критикой на Ахмадинежада за его антисемитскую и антизападную риторику: «Наш народ не давал вам право позорить его», — сказал Мусави. И его услышали миллионы людей в Иране. «Махмуд, забирай свои бомбы и убирайся!», «Свободу Ирану!» — кричали на митинге 4 июня его сторонники, чем немало взбудоражили органы порядка, но на разгон митинга они не решились. Шутка ли, подобных волнений Тегеран не видел со времен исламской революции. «Присоединяйтесь к прощальной вечеринке Махмуда!» — кричали подростки, танцуя на крышах автомобилей.
Ответ конкурента
Вечером того же дня несколько тысяч молодых людей, обвязанных зелеными лентами, с портретами кандидата от реформистов Мир-Хоссейна Мусави собрались на площади Ванак в северной части Тегерана. Мусави — азербайджанец по национальности, архитектор и художник, к тому же бывший премьер-министр, во время предвыборной кампании обрушивался с яростной критикой на Ахмадинежада за его антисемитскую и антизападную риторику: «Наш народ не давал вам право позорить его», — сказал Мусави. И его услышали миллионы людей в Иране. «Махмуд, забирай свои бомбы и убирайся!», «Свободу Ирану!» — кричали на митинге 4 июня его сторонники, чем немало взбудоражили органы порядка, но на разгон митинга они не решились. Шутка ли, подобных волнений Тегеран не видел со времен исламской революции. «Присоединяйтесь к прощальной вечеринке Махмуда!» — кричали подростки, танцуя на крышах автомобилей.
Реальная власть в стране по-прежнему принадлежит аятоллам
Страна разделилась на два лагеря — зеленых и красных. Но и без цветных опознавательных знаков сторонников кандидатов легко распознать: мусавинцы — студенты, интеллигенция, люди среднего класса, ахмадинцы — традиционно закутанные в хиджаб женщины и их очень религиозные мужья, сельские жители и обитатели бедняцких кварталов. Как и они, Ахмадинежад из простой семьи — он сын кузнеца, говорит понятным языком и всегда скромно одет. А вот для многих молодых людей он чужой, более того — они видят в нем угрозу своему будущему. «Мы игнорировали предыдущие выборы — и к власти пришел Ахмади, — говорит 25-летний Саид. — Нельзя позволить ему убивать страну и нас следующие четыре года. Кто угодно, только не он». Фразу «кто угодно, только не Ахмадинежад» корреспондент The New Times слышала от большинства сторонников Мусави в Тегеране. «У нас нет выбора, я не поддерживаю Мусави, он далеко не идеален и системы не изменит, но Ахмадинежад просто опасен. Мы должны остановить его, — говорит друг Саида. — Я не хочу, чтобы люди в других странах думали, что мы ненавидим евреев и Америку. Дайте нам шанс». Друг Саида недавно окончил университет и через месяц идет в армию. Отказаться нельзя — иначе будешь изгоем: без права покупать или продавать имущество, водить машину, работать на государственной должности. «Я сделал свой выбор, лучше так, чем два года притворяться, что я поддерживаю правила этой системы», — говорит юноша.
 |
| «Махмуд, забирай свои бомбы и убирайся!» — кричат молодые люди,
сторонники кандидата в президенты Мир-Хоссейна Мусави |
В свое время аятолла Хомейни пообещал, что нефтяные деньги будут розданы каждой семье. Это было вскоре после исламской революции и референдума, в ходе которого 98% иранцев сказали «да» образованию Исламской Республики Иран. «Где наши деньги? — говорит сегодня корреспонденту The New Times Эхсан. — Сколько мне еще ждать? Еще четыре года, потом еще восемь — это вся моя жизнь. Почему я должен прожить ее по законам Исламской Республики, зная, что мои деньги уходят на поддержку ХАМАС? Мы, поколение 20–30-летних, не давали своего согласия жить в Исламской Республике по законам, которые давно отжили свое».
Такой разный Иран
Такой разный Иран
Здесь, в Тегеране, кажется, что крах нынешней системы всего лишь вопрос времени и молодые иранцы — а они составляют 70% населения страны — готовы все поменять. Это так и не так. С одной стороны, им открыты многие радости жизни, еще вчера бывшие запретным плодом. Правда — за закрытыми дверями. Алкоголь, танцы, западная музыка — все доступно, но незаконно. Есть, например, здесь армянский клуб, в который допускаются только представители диаспоры и иностранные дипломаты из неисламских стран. Здесь женщины сбрасывают при входе хиджаб, а армянские аристократы из-под стола хлещут виски. Армян в Иране не более 100 тыс., но большинство из них влиятельные бизнесмены. Это всего лишь одно из множества «закрытых для публики мест», куда удалось попасть корреспонденту The New Times. Но перемены видны и на улицах: девушкам вместо чадры дозволено носить платок, можно и брюки, и платье до колен. И в тюрьму за езду на велосипеде их уже больше не сажают. Несколько мягче стали и правила взаимоотношений между мужчинами и женщинами.
 |
| Ахмадинежад, сын простого кузнеца, опирается прежде всего на таких бедняков,
как этот торговец из южной части Тегерана |
Но есть и другое лицо Тегерана — его южная часть. Рабочие кварталы, базары, наводненные консервативно-религиозной публикой. Это территория Ахмадинежада. Простой люд любит нынешнего президента за то, что он сам вышел из таких же рабочих кварталов. Любит за четкую позицию по отношению к Америке и Израилю, за твердость и жесткость. «С ним я горжусь быть иранцем. Он настоящий мусульманин», — говорит торговец Ашкан. За четыре года у власти Ахмадинежад создал себе имидж «народного президента». Фотографии из многочисленных поездок по регионам и деревням активно использовались его штабом во время кампании: Махмуд целует руки старикам, Махмуд с ребенком на руках... «Он наш, он за нас, он заботится о нас», — говорит Хенгаме, целуя портрет президента.
Надежды
Надежды
|
| Избирательный участок: женщины
и мужчины голосуют в разных частях зала. Женщину-фотокорреспондента на мужскую сторону не пустили |
Выборы обещали быть переломными для истории Ирана. За телевизионными дебатами следила вся страна, а кандидаты не стеснялись с экрана обвинять друг друга в воровстве и прочих грехах. Освещающим выборы иностранным журналистам нет-нет, да казалось, что в этой стране уже наступила демократия. Это не так. Например, журналисту с камерой не стоит попадаться на глаза полицейскому — тот тут же требует карточку аккредитации. А условием получения этой карточки служил приставленный к журналисту переводчик от специального агентства, призванный отслеживать все его встречи и передвижения.
«Не думайте, что они следят только за иностранцами, мы все здесь под контролем», — говорит 29-летний программист Эхсан. В стране работают пять силовых структур: армия, полиция, «Сепах» — специальные подразделения на случай восстания армии, полиция нравов и, наконец, самое мощное оружие исламской революции — «Басиджи», или идеологическая полиция. В ее рядах чуть ли не 11 млн человек, или каждый пятый иранец. Эти мужчины и женщины мало отличимы от прохожих: они служат в «Басиджи» на добровольных началах, а их начальник — сам аятолла. Задача этих «добровольных помощников» — отслеживать инакомыслящих. Вероятно, раньше они свою работу делали хорошо. Однако нынешняя предвыборная кампания показала: в стране есть не только инакомыслящие — вполне реальная оппозиция. И даже если в этот раз ей не удастся прийти к власти, перемены в стране все равно неизбежны: за нынешними молодыми придет следующее поколение, которое, так же как эти ребята на площади Ванак в Тегеране сегодня, будут требовать: «Забирайте свои бомбы и убирайтесь!», «Свободу Ирану!»
«Не думайте, что они следят только за иностранцами, мы все здесь под контролем», — говорит 29-летний программист Эхсан. В стране работают пять силовых структур: армия, полиция, «Сепах» — специальные подразделения на случай восстания армии, полиция нравов и, наконец, самое мощное оружие исламской революции — «Басиджи», или идеологическая полиция. В ее рядах чуть ли не 11 млн человек, или каждый пятый иранец. Эти мужчины и женщины мало отличимы от прохожих: они служат в «Басиджи» на добровольных началах, а их начальник — сам аятолла. Задача этих «добровольных помощников» — отслеживать инакомыслящих. Вероятно, раньше они свою работу делали хорошо. Однако нынешняя предвыборная кампания показала: в стране есть не только инакомыслящие — вполне реальная оппозиция. И даже если в этот раз ей не удастся прийти к власти, перемены в стране все равно неизбежны: за нынешними молодыми придет следующее поколение, которое, так же как эти ребята на площади Ванак в Тегеране сегодня, будут требовать: «Забирайте свои бомбы и убирайтесь!», «Свободу Ирану!»
