Королева экстравагантности

О себе художница писала: «Чудес не бывает. Есть только то, что человек творит сам». Тамара де Лемпицка вошла в историю своими удивительными женскими портретами, часто обнаженными, в стиле ар-деко. Вошла вопреки мнению большинства критиков, которые долгие годы, вплоть до самой смерти, называли ее салонной художницей. Однако сейчас представление об этой эпохе мы черпаем именно из ее работ и ее образа жизни.

Тамара всю жизнь мечтала быть светской дамой и жить за счет мужчин, но ей всегда приходилось зарабатывать на жизнь собственным трудом. Она умудрялась блистать в свете, шокируя его своими выходками, и одновременно много работала, чтобы обеспечивать себя. Она создала образ чувственной сексуальной женщины, совпавший с образом эпохи, знакомой нам по американским фильмам с Мэри Пикфорд и прозе Скотта Фицджеральда. Со временем она и сама стала этой эпохой, ее неотъемлемой частью, завораживающей своим равнодушием, цинизмом и красотой.

На одном из автопортретов Лемпицка изобразила себя за рулем зеленого «бугатти»: жесткий ракурс, ярко-алые чувственные губы, густые ресницы и холодный, устремленный вперед взгляд. Чем-то внешне она напоминает здесь героиню «Аэлиты», романа Алексея Толстого 1923 года. Женщина из будущего — белокурый локон, выбившийся из-под облегающего шлема, длинные водительские кожаные перчатки (точно так выглядит на фотографии 1925 года ее кумир Грета Гарбо за рулем автомобиля). В автопортрете художницы есть страсть и сексуальность — видно, что она ни перед чем не остановится, добиваясь победы. Это одна из шести работ, заказанных для обложки немецкого журнала Die Dame, который сделал Тамару символом женского освобождения.

«Мой портрет» («Автопортрет в зеленом «бугатти»), 1929 г. Первоначально рисунок для обложки берлинского журнала мод Die Dame, июль 1928 г.

Тамара де Лемпицка родилась в Варшаве в обеспеченной семье адвоката. В 1914 году после развода родителей уехала в Санкт-Петербург к богатой тетке, где увлеклась высшим светом. Ей было всего шестнадцать. Дядя Тамары сосватал племянницу за красавца адвоката графа Тадеуша Лемпицки, дав за нее хорошее приданое. Впрочем, сама Тамара потом любила рассказывать, что сумела увлечь Тадеуша самостоятельно: пришла на маскарад в костюме крестьянки с гусем на поводке. Оказавшись в Париже в 1917 году и понимая, что семья скатывается на грань нищеты (муж ее оказался не склонен к систематическому труду), Тамара решила заняться живописью, взяв уроки у известных художников. Вскоре она обрела популярность в богемных кругах, где в число ее друзей вошли Пабло Пикассо, Андре Жид, Жан Кокто и другие знаменитые личности.

В действительности у художницы был только маленький ярко-желтый «рено», что ее вовсе не смущало. «Я всегда одевалась в соответствии с автомобилем, и автомобиль подбирала в соответствии с собой», — говорила она. И в этой картине важна не марка машины, а сам посыл — женщина за рулем. Лемпицка всегда стремилась ни в чем не уступать мужчинам — ни в живописи (она подписывала картины мужским вариантом своей фамилии — Лемпика), ни в одежде (могла носить мужские костюмы), ни в сексуальном напоре, о котором до сих пор ходят легенды («Какая другая домохозяйка нюхает столько кокаина? Или танцует так, что ее таз втирается в партнера, будь то мужчина или женщина? Никакая другая женщина не могла разглядывать промежность мужских брюк с элегантностью Тамары», — писала позднее ее дочь.)

Выставка в Риме имеет свою предысторию. И дело не только в том, что это самая полная экспозиция (90 живописных работ и 30 рисунков художницы, а также 50 редких фотографий, фильмы, оригиналы ее переписки с итальянским поэтом и драматургом Габриэле Д’Аннунцио). Эта выставка планировалась давно, но в силу ряда обстоятельств никак не могла состояться. С Италией художницу связывали воспоминания детства (она впервые приехала сюда в 10 лет и именно здесь увлеклась рисованием, пронеся на всю жизнь увлечение Боттичелли, Понтормо и Микеланджело). В 1925 году в Милане при поддержке мецената графа Эмиля де Кастельбарко состоялась ее первая персональная выставка: все 28 работ, несмотря на скептическое отношение критики, были с успехом распроданы. Позднее именно в Италию спешила Тамара в трудные моменты жизни, жила на Капри, а в последние годы жизни, уже в Мексике, дружила с Ее Величеством Марией Савойской, последней королевой Италии.

«Я хорошо помню обед на венецианском острове Торчелло в гостях у Пегги Гуггенхайм, основательницы музея Гуггенхайма. Тамара радовалась: «Тальятелле (широкая лапша) — лучшие в мире!» И Пегги соглашалась с ней. В 50-х годах Тамара бежала из Парижа греться в лучах яркого солнца Капри. Она радовалась еде, моде и очарованию Италии и итальянцев. Там она нарисовала портрет Франсуазы Саган и нежилась в ваннах знаменитого курорта Абано…» — написала в предисловии к каталогу внучка художницы.

„

Лемпицка всегда стремилась ни в чем не уступать мужчинам — ни в живописи, ни в одежде, ни в сексуальном напоре

”

Римская выставка делает основной акцент на периоде с 1927-го по 1957 год. Ее куратор Джойя Мори предложила посмотреть на художницу новым взглядом, подчеркнув историю создания некоторых ее знаменитых картин и ее связь с итальянским футуризмом. Одна из картин, «Портрет мадам П.», экспонируется впервые: ранее она считалась утраченной. Впервые в Италии показываются и пять работ Тамары де Лемпицка из коллекции актера Джека Николсона.

Живопись этой польско-русской эмигрантки имеет ярко выраженные итальянские корни. Причем это не только связь с классической живописью. Газета Corriere Adriatica в те годы опубликовала уникальную заметку, описывающую посещение мастерской художницы основоположником итальянского футуризма Энрико Прамполини: «Сеньора Лемпицка пристально смотрит на Прамполини своими потрясающими зелеными глазами с длинными черными ресницами, которые бросают тень на верхнюю часть ее лица, который рассматривает ее картины. «Что вы думаете, Прамполини? — спрашивает она с легкой тенью беспокойства. — Ваше мнение очень важно для меня…» Происходит встреча двух мастеров современного искусства: картины Лемпицка любимы зрителями и уже есть в музеях, а Прамполини — гениальный футурист. Ответ Прамполини: «Ваши портреты — потрясающая панорама сексуальности и психологии плоти».

Возможно, Тамара де Лемпицка и не сумела бы добиться известности, если бы начало ее карьеры художницы не совпало с появлением первых глянцевых журналов. Ее имя постоянно фигурировало в разделе светской хроники, она позировала в своей мастерской, одевшись в самые модные туалеты от Диора или Шанель. По заказу журналов она делала многие из своих картин, и именно они принесли ей известность. Тому есть множество подтверждений. Например, модель для картины «Адам и Ева» она нашла в буквальном смысле слова на улице. «Когда я увидела, как соблазнительно натурщица откусила яблоко, у меня возникла мысль о современной Еве. Следующим шагом было найти Адама… Я вышла на улицу, запачканная краской. Увидела знакомого полицейского… Когда я спросила, не хочет ли он быть натурщиком, он согласился и остался в студии до утра».

Холодные и самодостаточные герои картины вовсе не стесняются того, что надкусили запретный плод, скорее перед нами эротическая сценка, подсмотренная во время одной из вечеринок, нежели библейский сюжет. (Позднее эта картина была приобретена Барбарой Стрейзанд за два миллиона долларов.) По словам дочери, Тамара боялась выйти из моды и делала все, чтобы не сходить со сцены: квартира на Монпарнасе, оформленная ее сестрой-архитектором в стиле ар-деко, была забита платьями из Парижа, ее вечеринки сделались главной темой разговоров среди элиты, а на ее приемах часто ходили обнаженные официантки. Секс и еда — две страсти сопутствовали художнице. Говорят, что иногда, не удержавшись, она съедала натюрморты, которые собиралась писать. А что касается секса, то Лемпицка демонстрировала свою бисексуальность, что было в ту пору одновременно и шокирующе, и модно. На вечеринках в ее лесбийский период она позволяла себе полночные пиры, причем пища художественно сервировалась на телах ее подруг.

Чтобы добиться славы, мало было выставляться в галереях и салонах, надо было сделать что-то совершенно необычное. Что? Тамара решила написать портрет итальянского поэта и драматурга Габриэле Д’Аннунцио. Сегодня его пьесы воспринимаются с трудом, но в 20–30-х годах они пользовались головокружительным успехом. О его славе знаменитого любовника ходили легенды. На своей вилле он даже составил каталог с именами женщин, которые подпали под его обаяние. Первый меценат Тамары граф де Кастельбарко рекомендовал ее «командоре», как тщеславно именовал себя Д’Аннунцио. Лемпицка дважды побывала на его знаменитой вилле Vittoriale. Каждый из участников этой истории имел свои цели. Д’Аннунцио, с юности неутомимый в любовных приключениях, хотел пополнить список своих побед, а художница хотела воспользоваться именем поэта для успеха среди публики. «Мой дорогой учитель и друг, — пишет Лемпицка, — я только что прибыла во Флоренцию!.. Проеду через Милан через два дня. Хотите, чтобы я проехала через вас (в хорошем смысле, разумеется)? Я была бы так счастлива! Посылаю вам, дорогой друг, все мои мысли, хорошие и плохие, грубые и те, которые заставляют меня страдать…» Из этого письма видно стремление Лемпицка спровоцировать роман. Когда Тамара приезжает, вся вилла подготовлена к ее встрече — Д’Аннунцио поручает выстрелить в ее честь из орудия крейсера «Апулии», стоящего «на якоре» в парке, сопровождая каждый выстрел криками: «Да здравствует независимая Польша! За ваше искусство! За вашу красоту!»

Однако роман не задался. Несколько дней спустя Д’Аннунцио послал художнице свиток со стихотворением (так он делал по отношению к каждой женщине, которой добивался), а также серебряное кольцо с гигантским топазом, которое художница оставила на память о романе.

Дочь художницы вспоминает: «Она писала их всех: богатых, успешных, прославленных — лучших. А со многими она также спала».

Журналист Мишель Джордж-Мишель писал в одной из статей, как в 30-е годы оказался в захолустном баре в старой части Канна, баре, который посещали моряки, гомосексуалисты и женщины «с глазами еще более масляными, чем у мужчин». Там он увидел женщину в умопомрачительной шляпке в форме головы осла. Ее волосы были продеты в дырки в ушах животного, она была мало одета, со свободной грудью и обнаженной спиной. Женщина ему запомнилась, каково же было его удивление, когда на эксклюзивной вечеринке он встретил ту же женщину, но с драгоценной диадемой на голове. Это была Тамара де Лемпицка, королева экстравагантности. Лемпицка не скрывала своих привязанностей. По некоторым ее работам можно даже следить историю ее отношений с женщинами. Это касается, например, одной из выдающихся ее картин — «Прекрасная Рафаэла» (1927), выполненной в манере флорентийских маньеристов. На оборотной стороне репродукций ее портретов пунктуальная Лемпицка ставит дату написания картины. Получается своего рода частный дневник: сначала мы видим Рафаэлу в красной полупрозрачной комбинации, на следующем портрете девушка погружена в темноту, и наконец — обольстительная обнаженная женщина, томно запрокинувшая руки. Ярко-алая помада от Шанель призвана подчеркнуть эротичность картины.

После замужества (венгерский барон Куфнер начинал с увлечения ее картинами, а потом женился на Тамаре) они жили в Америке. Ее квартира на Манхэттене в 1942 году стоила четверть миллиона долларов и была наполнена позолоченной мебелью и золотыми занавесями. У нее были также квартиры в Калифорнии, Гаване, Париже. Критики язвительно называли ее «баронессой с кистью». Все чаще и чаще стали встречаться критические отзывы на ее работы. В 1962 году барон умер. Впервые Лемпицка почувствовала себя неуверенно: «Я потеряла мужа, который был ценителем моих картин и которого я сильно любила. Я потеряла все». Она переехала ближе к дочери в Хьюстон и уже потом в Мексику, на горный курорт Куэрнаваке, в дом, построенный по проекту японского архитектора.

Всю жизнь она окружала себя молодыми людьми. И даже в Мексике ее жизнь скрашивал мексиканский скульптор Виктор Контрерас, который был в два раза ее моложе и которому она завещала половину своих работ. Лемпицка боялась старости и не могла с ней смириться. До последних дней ходила в ярких платьях и не любила смотреться в зеркало. Умерла Тамара во сне 18 марта 1980 года. Она завещала, чтобы после смерти ее прах был развеян вокруг вулкана Попокатепетль, который был виден с террасы ее дома, что и было исполнено с вертолета Виктором Контрерасом.