26 июня Михаилу Ходорковскому исполнилось сорок пять лет. Этот день рождения, символический пик зрелости, Ходорковский отмечает в тюрьме, а немногочисленные его сторонники празднуют в пикетах, требующих для него свободы. Так уж сложилось: события, происходящие с Ходорковским, суть концентрированное выражение событий, происходящих со страной
Дело в том, что случайно или благодаря каким-то личным качествам Михаила Борисовича на всем протяжении нашей истории — от агонии Советского Союза до торжества «суверенной демократии» — Ходорковский как бы примерял на себя если не суть, то, во всяком случае, ярлыки происходивших вокруг него перемен. Перемены были противоречивые. Разобраться в сути складывавшейся, как калейдоскоп, судьбе страны не представлялось возможным. Однако же каждый год из этих двадцати лет, если случался тренд года, можно было приводить Ходорковского в качестве одного из ярчайших примеров тренда, вне зависимости от того, нравился нам тренд или нет.
Настоящий комсомолец. В конце 80-х мы все, кроме совсем уже святых или маргиналов, были немного комсомольцами. Ходили на собрания, сдавали членские взносы, но мало кто относился к членству в Коммунистическом союзе молодежи всерьез. Ходорковский относился. Он, кажется, всерьез полагал комсомол лучшей по тем временам управленческой школой и в институте всерьез дослужился до должности комсорга, не говоря уж о том, что всерьез участвовал в строительных отрядах.
Настоящий торговец. Вряд ли можно найти человека, который на рубеже 80-х и 90-х хоть чем-нибудь не приторговывал. Но торговать полагалось тогда как-то застенчиво, как бы обманывая себя, что на самом деле ты не торговец вовсе, а аспирант, инженер, врач или ученый. Ходорковский, организовывая свою первую компанию, пытался было слукавить и торговать научными инновациями, но довольно быстро если не осознал, то почувствовал, что важно не чем ты торгуешь, а как торгуешь, и перешел на товары широкого потребления, которых так не хватало тогда прилавкам.
Настоящий банкир. В середине 90-х кто только не занимался банковским делом и каких только банков не было. Даже небольшие компании считали своим долгом создать себе карманный банк. Кризис 1998-го показал, что большинство российских банкиров всерьез не считали себя банкирами, во всяком случае, не считали для себя важным рассчитаться с клиентами и спасти репутацию. И можно спорить о том, всем или не всем клиентам банк «МЕНАТЕП» вернул долги после дефолта, но очевидно, что банк старался создать себе репутацию банка, расплатившегося по долгам.
Настоящий нефтяник. В середине 90-х разве что только дворовые мальчишки не занимались нефтью. К середине 2000-х вы яснилось, что многие нефтяники так пред ставляют себе свой бизнес, что надо купить у государства месторождения задешево, а че рез несколько лет продать государству втри дорога. Только несколько компаний всерьез качали нефть и всерьез развивались. ЮКОС Ходорковского был одной (если не сказать первой) из этих компаний.
Настоящий богач. В начале 2000-х, когда поползли вверх цены на нефть и расцвели воспевавшие ярмарку тщеславия глянцевые журналы, всякий, чьи доходы хоть сколько-нибудь всерьез превышали МРОТ, старался казаться богачом. И были реальные богачи. Но только один человек занимал в списке Forbes первое место. Это был Михаил Ходорковский.
Настоящий олигарх. Все 90-е и все 2000-е богатые люди ни на минуту не прекращали попыток влиять на власть: хитрили, изворачивались, торговались. Однако же мало кто из них позволил себе конфронтировать с властью открыто, не из эмиграции, живя в стране. Никто не позволял себе критиковать власть и говорить с властью с позиции силы. Ходорковский позволил себе это как минимум однажды — на заседании РСПП, посвященном проблеме коррупции.
Настоящий благотворитель. К середине 2000-х выяснилось вдруг, что выживают только те олигархи, которые завели большие, многомиллионные и хорошо структурированные благотворительные программы. Кажется, нет теперь миллиардера, таких программ не имеющего. Но вся эта миллиардерская благотворительность не прошла пока (и слава богу) главной проверки. Не известно, что станет с благотворительными программами того или иного олигарха, если не станет олигарха, если олигарх эмигрирует или попадет в тюрьму. Про благотворительные программы Ходорковского известно — они выжили. Съежились, свелись к минимуму, но выжили. И лицей для сирот, и некоторые школы публичной политики, и некоторые детские образовательные программы достигли главной для благотворительного проекта цели — суметь существовать без учредителя.
Настоящий узник. В середине 2000-х многие люди в России лично столкнулись с ущемлением свобод. Некоторые даже сидели в тюрьмах. Некоторые даже богатые. Но богатые люди сидели в тюрьмах как-то не всерьез, понемножку: бог их знает, договаривались? откупались? Небогатые всерьез сидели, но бог их знает: то ли по твердости убеждений, то ли потому, что не имели средств капитулировать? Только Михаил Ходорковский и его товарищи сидели всерьез, несмотря на то, что без сомнения имели средства и для капитуляции, и для откупа.
Настоящая свобода. Если наступит оттепель, если свобода вернется, многие люди лично почувствуют на себе ее возвращение. Полегче станет жить оппозиционным политикам, когда им можно будет говорить в телевизоре и иметь легальных спонсоров. Полегче станет предпринимателям, когда меньше надо будет финансировать партию власти и не запрещено будет финансировать оппозицию. Полегче станет журналистам, когда написание правды станет всего лишь делом профессионализма, а не подвигом, и когда успехи по службе не будут пропорциональны объемам умело изложенной лжи. Но реальная жизнь перечисленных выше людей переменится не сильно: те же офисы, те же занятия, те же, более или менее, доходы. Реально переменится жизнь только Михаила Ходорковского и его товарищей. Реально громыхнет ключ в замке. Реально распахнется решетка. И реально человек выйдет из тюрьмы на волю.
