Севастопольский вальс

Холодной войне за Севастополь между Киевом и Москвой уже 17-й год. Ныне очередная фаза обострения: руководство Украины обозначило свое нежелание видеть в Крыму базу российского Черноморского флота (ЧФ) после 2017 года. Московские политики грозят санкциями и намекают на возможность предъявления территориальных претензий. А российскому флоту из Севастополя, оказывается, уходить некуда

Система базирования ЧФ сложилась со времен отвоевания Причерноморья у турок. Природа словно специально создала севастопольские бухты для кораблей: другого такого места на всем «нашем» Черном море просто нет. Взглянув на карту, легко понять, что, опираясь на Севастополь, вообще на Крым, можно держать руку на пульсе всего Черного моря. «Это очень удобный пункт базирования, — говорит контр-адмирал Олег Лазарев, бывший начальник Управления боевой подготовки ВМФ РФ. — Из него в кратчайшее время можно достигнуть любой точки Черного моря». «Севастополь — ключевая позиция всего Черного моря», — подтверждает подводник и известный писатель-маринист, капитан 1-го ранга Николай Черкашин.

С одной базой — это не флот

Не стоит удивляться, что именно Севастополь на 225 лет стал главной и, по сути, единственной базой ЧФ. Адмирал Эдуард Балтин (командующий ЧФ в 1993–1996 годах) считает, что это изначально было ошибкой: «Надежную обороноспособность обеспечивает только территориально разнесенная система базирования. А у нас все было сосредоточено в Крыму: вся инфраструктура флота, система базирования основных сил, управления, боевого обеспечения, тылового снабжения, аэродромная сеть, судоремонтные предприятия. И 80% бюджета ЧФ, отводимого на капитальное строительство инфраструктуры флота, было угрохано в Крым. И так продолжалось десятилетиями, а это неправильно: флот, который имеет одну базу, — это не флот!»

Но ни Российская империя, ни Советский Союз создание еще одной системы базирования не осилили: дело до ужаса затратное, и зачем лишняя морока, если в Крыму уже все есть, да и судостроение рядом, в Николаеве? Адмирал флота Советского Союза Николай Кузнецов в своих мемуарах вспоминал: военные моряки пытались убедить Сталина, что нельзя все сосредоточивать в одном месте. Но вождь эти поползновения жестко пресек: у него были свои представления о морской стратегии, как вскоре выяснилось, ошибочные. «Вспомните 1941 год, — говорит адмирал флота Иван Капитанец, бывший первый заместитель Главкома ВМФ СССР. — Оказалось, что, кроме Севастополя, баз на Черном море у нас нет. Прошло 60 лет — и все то же самое...»

Делить — не строить

«Спор славян» за богатое советское наследство начался уже в октябре 1991-го: украинский Верховный совет без особых церемоний принял решение о подчинении Украине всего ЧФ. Депутатам казалось, что взять все это под контроль можно запросто. Но ни присвоить все целиком, ни переварить полученное украинское государство не в силах. Флот, как подтвердит любой военный эксперт, должен существовать в рамках конкретной стратегии. А Киев долго не мог осмыслить, зачем ему вообще нужен флот. В начале 1992-го украинский президент Леонид Кравчук заявил главкому ОВС СНГ маршалу авиации Шапошникову, что Украине нужен свой ВМФ, потому она претендует на 50% ЧФ. Маршал попросил уточнить, в каком конкретно составе и под какие задачи планируется создавать флот. Кравчук вопроса не понял.

5 апреля 1992-го Кравчук подписал указ «О переходе Черноморского флота в административное подчинение Министерству обороны Украины». В ответ Борис Ельцин подписывает 7 апреля 1992-го свой указ — о переходе ЧФ под юрисдикцию России.

Юрий Дубинин, экс-замминистра иностранных дел РФ, который вел тогда переговоры с Украиной, в своей книге «Дипломатический марафон» пишет, что суть концепции Киева «была предельно проста: Черноморский флот должен стать украинским».

23 июня 1992 года президенты России и Украины подписали в Дагомысе соглашение о необходимости продолжения переговорного процесса. «Киев... решать проблему флота с Россией на взаимоприемлемой основе не хотел, считая, видимо, что время работает на Украину», — вспоминает Дубинин. Но при этом дипломат проговаривается, что, «собственно, по ЧФ у Москвы... не хватало переговорного ресурса, способного заинтересовать Киев». 3 августа 1992 года стороны подписали Ялтинское соглашение о совместном владении флотом, договорившись отложить урегулирование проблемы. На встрече в Завидово 17 июня 1993 года Ельцин и Кравчук договорились было на раздел флота в пропорции 50 на 50, но завидовское соглашение не было ратифицировано. В сентябре того же года уже в крымской Массандре состоялось еще одно рандеву на высшем уровне, результатом которого стал Протокол об урегулировании проблем Черноморского флота, оставивший ЧФ в… единодержавном российском владении!¹

Разумеется, такое соглашение долго не продержалось, и в апреле-мае 1994-го на переговорах в Москве стороны наконец договорились поделить ЧФ: 81,7% отходит России, а 18,3% — Украине. 9 июня 1995-го Борис Ельцин и его украинский коллега Леонид Кучма подписали в Сочи соответствующий документ: ЧФ России и ВМС Украины базируются раздельно, но основная база и штаб флота сохраняются в Севастополе. В конечном итоге стороны договорились: российский флот остается в Севастополе до 2017 года.

Крейсер на иголки

До середины 90-х Киев не оставлял попыток сделать своим весь ЧФ простым способом: личный состав принуждали принять украинскую присягу. Временами доходило и до угона кораблей, попыток силового захвата. По сей день не прекращается «война за маяки»: украинские власти пытаются отобрать их у ЧФ. Все это дополняется схваткой за подводный кабель связи флота, который столь же регулярно вырезают украинские моряки.

Пока московские и киевские бояре промеж собой корабли делили, те гнили и ржавели, поскольку с финансированием все было как обычно: реально денег долго не видели и на российском ЧФ, и в ВМС Украины. Развал и деградация обрели характер просто ураганный: после распада СССР ЧФ не получил вообще ни одного нового корабля! Москва не находила денег даже на элементарное поддержание кораблей в нормальном состоянии хотя бы у причальной стенки. Но и судьба переданных Украине кораблей не менее печальна: на их содержание средств нет, большей частью они гниют у причалов. Недостроенный «Варяг» сплавили в Китай. Из четырех украинских фрегатов три уже сгнили, списаны и проданы. А единственная украинская подводная лодка «Запорожье» вообще ни разу не вышла в море. В феврале 2006-го министр обороны Украины Гриценко в сердцах заметил: содержать ее как реликвию нет резона, а как боевое средство — невозможно.

«Зачем вообще флот в эпоху ракет, компьютеров, ядерного и сверхточного оружия?» — может спросить обыватель, далекий от военно-морской стратегии. Но ЧФ — один из важнейших элементов всей оборонительной системы страны, прикрывающий южный фланг группировки российских войск.

Вынь это звено, в один голос говорят адмиралы, посыпется все, а на том направлении и так уже дыра: «Брешь она и есть брешь, — грустно резюмирует адмирал Балтин. Хорошую брешь не закроешь...» Важна, по мнению экспертов, и задача обеспечения экономических интересов в регионе: «Актуальна проблема добычи сырья на шельфе, а чем ее прикрыть, если нет флота?» — спрашивает вице-адмирал Рудольф Голосов.² «Сегодня морское пространство — предмет притязаний и споров, одно это обязывает иметь флот тех, кто хочет сохранить за собой шельф. Да и экспорт нефти и газа требует прикрытия», — считает капитан 1-го ранга Николай Черкашин.

Главным же оппонентом ЧФ в регионе моряки без экивоков называют Турцию: «Турецкий флот становится господствующим в регионе, — говорит Черкашин, — а это ведет к дисбалансу и нехорошим соблазнам». Приведенные военными цифры сухо свидетельствуют: после распада СССР Турция стремительно наращивает свою морскую мощь. Зачем, если исчезла советская угроза?³

И все наши собеседники единодушны: очень важен моральный фактор, сдача Севастополя и в военных кругах, и в части общества будет воспринята как поражение. Политические последствия такого морального шока непредсказуемы. Относительно же боевых возможностей ЧФ адмирал флота Капитанец дипломатично привел пример операции НАТО в Югославии: будь в Адриатике флот, подобный Черноморскому, боевые действия были бы невозможны. Флот сам по себе — сдерживающий фактор, поскольку отвлекает на себя крупные силы, а его уязвимость много ниже наземных систем. «Главная задача флота — предотвратить боевые действия», — считает адмирал Балтин. Возможное превосходство потенциальных противников особо флотоводцев не пугает: даже в своем нынешнем состоянии ЧФ представляет силу достаточно грозную. Но только в том случае, если останется в Севастополе!

Уйти нельзя остаться

«Новороссийск крайне неудобен для базирования, — утверждает контр-адмирал Лазарев. — Хотя бы по природно-климатическим условиям: в том районе ежегодно теряется во время сезона боры и штормов одно-три судна». Развивать военную инфраструктуру от Новороссийска до Туапсе невыгодно и негде, да и нет там ничего, что нужно флоту, — ни доков, ни арсеналов, ни баз ГСМ. Для базирования военных кораблей в Новороссийске нет инфраструктуры, причалов, нет пунктов связи и управления, аэродромов прикрытия, системы береговой обороны. Все наше побережье Кавказа, по словам адмирала Балтина, — сплошная курортная зона, не развернуться. И всего одна железнодорожная ветка.

За Севастополь нужно держаться до последнего, считают моряки, пока нет альтернативных баз. Потому незачем раскачивать лодку политической болтовней, обостряя отношения с Украиной. «Он только раздражает, — резко бросил в адрес московского мэра адмирал Балтин. — Делом нужно заниматься, а у нас сейчас очень много развелось тех, кто много и красиво гово- рит». «Чтобы найти решение, нужен здравый и осмысленный дипломатический процесс, — убежден Черкашин. — Холодную войну с Украиной необходимо свернуть».

Ситуация аховая: до 2017 года рукой подать, а куда уходить? «Варианты надо иметь, но не говорить о них, иначе другая сторона изберет самый худший для вас, — считает Балтин. — Надо просто без излишней огласки создавать пункты базирования». Адмирал считает, что из прошлого пора извлечь уроки: «Любой новый порт должен быть двойного назначения. Самое оптимальное место для нового — побережье от Керченского пролива до Анапы: там есть и ЛЭП, и газопроводы, и нефтепровод. Только вот порт, увы, строится десятилетиями, и стоит это колоссальных средств». А где их взять бедной державе, сидящей на нефтегазовой игле? Один из наших собеседниковадмиралов заметил: вместо «сочинской панамы» лучше бы государство выделило деньги на реальное дело.

Наивный: зрелище важнее обороны, да и сочинские миллиарды легче пустить по зарукавьям...

На конец 1991 года корабельный состав ЧФ насчитывал три ракетных крейсера, 11 больших противолодочных кораблей (БПК), 12 сторожевых кораблей, не менее 22 подводных лодок (ПЛ), не менее 41 десантного корабля, 32 ракетных катера, 24 малых противолодочных корабля (МПК), тральщики и порядка 800 разного рода вспомогательных судов. К настоящему времени из трех ракетных крейсеров в составе флота остался один, списаны на разделку восемь БПК, шесть сторожевиков, восемь ракетных катеров, восемь малых противолодочных кораблей, из 22 субмарин уцелели лишь 2.

28 мая 1997 года подписаны три основных соглашения по ЧФ: «О статусе и условиях пребывания Черноморского флота Российской Федерации на территории Украины», «О параметрах раздела Черноморского флота», «О взаиморасчетах, связанных с разделом Черноморского флота и пребыванием Черноморского флота Российской Федерации на территории Украины». Срок действия документов до 2017 года — с возможностью автоматического продления. По соглашениям у России осталось в Крыму 388 плавсредств, 161 самолет и вертолет, численный состав ЧФ определен в 25 тысяч человек. На украинской территории за Россией остались три пункта базирования корабельного состава: Севастополь, Феодосия и, временно, Николаев, два основных и два запасных аэродрома, одно место дислокации береговых войск — Севастополь.