Конфликт между акционерами ТНК-BP — одна из самых обсуждаемых тем в бизнес-сообществе. На прошлой неделе в Москву как частное лицо даже приезжал Тони Блэр, бывший премьер-министр Великобритании, который вместе с Владимиром Путиным освятил сделку по слиянию двух компаний в 2003 году. Что стоит за этим конфликтом: политика или «ничего личного, просто бизнес» — The New Times опросил специалистов
Конфликт вызывает смешанные чувства. С одной стороны, это внутреннее дело акционеров, и не хочется вставать ни на одну из сторон. С другой — в этой истории слишком много странностей. В том числе и странных совпадений.
Сторона AAR
Российские акционеры обвиняют руководство ТНК-ВР в чрезмерных тратах на иностранных сотрудников — и тут же у этих сотрудников возникают проблемы с въездом в Россию, компанию начинает проверять Госинспекция труда Москвы, а некое ЗАО «Тетлис» подает судебный иск по тому же поводу («перерасход» средств на оплату труда иностранцев). На фоне публичных заявлений консорциума AAR1 об ущербе, наносимом им действиями иностранных менеджеров, происходят аресты, вызовы иностранцев на допросы в МВД, обыски и изъятия документов в офисе ТНК-ВР, компании предъявляются налоговые претензии, разворачивается массированная пиар-кампания. Наезды силовых органов и атака в СМИ на фоне корпоративного конфликта вызывает столь явные ассоциации с рейдерскими методами 1990-х, что председатель совета директоров ТНК-ВР, представитель ВР Питер Сазерленд прямо обвинил своих российских партнеров в рейдерстве.
Сторона BP
Между тем, если предположить, что цель действий российских акционеров — смещение сильного руководства компании и замена его более слабым, момент для атаки на иностранных топ-менеджеров ТНК-ВР выбран во многих отношениях подходящий. Прежде всего значительно ослаб их партнер, ВР — сказался уход в отставку экс-главы компании, опытного и авторитетного лорда Брауна. В прошлом году компанию потряс целый ряд скандалов — в частности, вскрылось резкое падение прибыльности глобаль- ного бизнеса ВР, а новый глава Тони Хейворд под лозунгом борьбы с издержками сократил центральный аппарат ВР на четверть, перетряхнув менеджерские кадры.
Эта перетряска, в частности, ударила по тем людям, которые вырабатывали и реализовывали политику в отношении России. Из ВР ушел, отказавшись работать с Хейвордом, ее бывший главный экономист Питер Дэвис, один из экономических гуру мировой нефтегазовой отрасли, интенсивно консультировавший Брауна по российским проблемам. Совсем недавно был отправлен работать в BP America бывший вице-президент ВР по России и Казахстану Ламар Маккей, крепкий и эффективный менеджер, непосредственно координировавший деятельность ВР на постсоветском пространстве. Маккей входил в совет директоров ТНК-ВР, но теперь потерял это место, и с его уходом от «сильной руки» ВР в управлении главным российским активом мало что осталось.
При этом нынешний глава ТНК-ВР Роберт Дадли показал себя вполне сильным менеджером: провел компанию через почти 5 лет работы практически без скандалов и сбоев, сумел добиться наращивания добычи нефти. В прошлом году, когда Джон Браун оставлял свой пост главы ВР, Дадли рассматривался в качестве прямого конкурента Тони Хейворда как претендента на руководство компанией. Вряд ли Хейворд будет теперь слишком горячо поддерживать Дадли, смещения которого теперь требует AAR. Все это представляет собой крайне удобную ситуацию для корпоративной атаки.
Силовое обеспечение
Не исключено, что сыграли роль и перестановки в российской власти, в частности, переход в правительство Игоря Сечина, которого многие наблюдатели связывают с руководством «Альфа-групп». Хотя владельцы AAR заявляют, что не имеют никакого отношения к действиям силовых органов в отношении ТНК-ВР, поверить в такие совпадения крайне сложно. Ключевой публично заявляемый мотив недовольства AAR действиями иностранных менеджеров ТНК-ВР — препятствие экспансии компании за рубежом — выглядит довольно спорным. Хотя на пресс-конференции в Москве, состоявшейся 17 июня, глава «Альфагрупп» Михаил Фридман сыпал названиями инвестиционных проектов чуть ли не по всему миру, заблокированных британскими партнерами, представители самой ВР утверждают, что на совете директоров компании рассматривалось всего четыре сделки, в одобрении которых было отказано. Основная из них — предложение об участии в одном из проектов в иракском Курдистане, а также проекты в Венесуэле и Казахстане (в последнем случае имели место высокие судебные риски) и доли в двух нефтеперерабатывающих заводах в Германии, где у ВР уже есть пакеты акций (последнее было аж в 2004 году). Такую ситуацию трудно назвать массовым блокированием инвестиций ТНК-ВР за рубежом, скорее это отдельные эпизоды. К тому же непонятно, насколько эти инвестиции были рискованными и экономически эффективными. Не исключено, что отказ ВР поддержать их был вызван чисто экономическими соображениями (по крайней мере в Курдистане, у которого сложные отношения с правительством Ирака и где не вполне ясна юридическая чистота лицензий, это, скорее всего, именно так). И хотя конфликт интересов действительно имеет место — ВР объективно не заинтересована в глобальной экспансии своего российского нефтедобывающего предприятия, тем не менее AAR должна была отдавать себе отчет в той вторичной роли ТНК-ВР, которая закладывалась при заключении сделки о создании этого совместного предприятия в 2003 году. ТНК-ВР создавалась не как глобальная компания, а именно как, по сути дела, добывающая дочка ВР в России, причем российские акционеры согласились на лидирующую роль ВР в управлении, получив за внесенные в ТНК-ВР активы $6,75 млрд деньгами и в виде высоколиквидных акций глобальной ВР.
Борьба за лидерство
Попытки теперь пересмотреть эту схему выглядят не вполне убедительно: если AAR так хочет развивать глобальный бизнес ТНК-ВР, можно было бы, например, предложить англобританской компании выкупить их долю. За деньги. Но нет: вместо этого российские акционеры пытаются попросту сместить руководство. Новые иностранные руководители компании, вероятнее всего, будут слабее предыдущих, и это создаст возможности сильной российской менеджерской команде под руководством Германа Хана захватить реальное лидерство в управлении ТНК-ВР.
В подобной конкуренции за лидерство в корпорации нет ничего предосудительного: так устроен деловой мир. Неприемлемо другое: методы, в рамках которых используется административный ресурс, а общественность вводится в заблуждение массированной пиар-атакой, использующей броские лозунги (например, «блокирование зарубежной экспансии»), не особенно подкрепленные реальными фактами.
Если владельцы AAR не имеют к этим методам никакого отношения, им лучше предпринять усилия, чтобы убедить в этом мировое сообщество и вывести конфликт из публичной плоскости. Дело не в ВР: в конце концов, англо-британская компания, в отличие, например, от Exxon или Shell, не особенно может похвастаться какими-то сверхуспешными проектами в России (скажем, Ковыктинское газоконденсатное месторождение за долгие годы она так и не начала разрабатывать). Дело в инвестиционном климате в стране. Если зарубежные инвесторы будут знать, что их российские партнеры для решения своих проблем могут прибегать к нечестным уловкам и административному ресурсу, интерес к долгосрочным инвестициям в российскую производственную инфраструктуру это не подогреет.
Как оценивают конфликтную ситуацию вокруг нефтяной компании ТНК-BP сами участники рынка? The New Times задал три вопроса аналитикам и экономистам ряда ведущих компаний — Евгению Гавриленкову, главному экономисту группы компаний «Тройка Диалог», Тимуру Хайруллину, старшему аналитику инвестиционной компании «АнтантаПиоглобал», Елене Чернолецкой, инвестиционному консультанту управляющей компании «Метрополь», Дмитрию Баранову, ведущему эксперту управляющей компании «Финам Менеджмент»
Материал подготовил Дмитрий Крылов
Считаете ли вы, что конфликт имеет политическую природу или за ним стоят исключительно бизнес-интересы?
Гавриленков: Как макроэкономист я могу отметить странное стечение обстоятельств: внезапные проблемы с визами для иностранных сотрудников ТНК-BP, проверки налоговой инспекции, напряженные отношения с Великобританией... Говорят, противостояние акционеров компании имеет сугубо экономическую подоплеку, но это вызывает у меня ряд подозрений. Гипотеза о том, что на кону стоят сугубо экономические отношения, не подтверждается тем, что в конфликте задействованы традиционные методы «давления», которыми привыкла действовать российская сторона.
Чернолецкая: С большой долей вероятности можно утверждать, что сильная политическая составляющая в этом конфликте отсутствует. Мы видим несовпадение мнений по тому, как должен развиваться бизнес. С момента формирования консорциума ТНК-BP английская сторона пыталась так или иначе получить основную долю влияния в данном консорциуме, что было неприемлемо для российских акционеров. Да и для России в целом, учитывая тот факт, что эта отрасль крайне важна для экономики страны. На мой взгляд, то, что российская сторона настаивает на введении независимых директоров, свидетельствует об отсутствии в деле политической составляющей. Налицо конфликт бизнеса, столкновение между различными способами его ведения.
Хайруллин: Конфликт носит чисто экономический характер, хотя стороны и прибегают к политической риторике. Именно российский консорциум акционеров перевел его в публичную плоскость, причем я не думаю, что это было случайностью.
Баранов: Конфликт между акционерами носит экономический характер. BP как один из лидеров мировой нефтяной отрасли не заинтересована в том, чтобы конкурировать с ТНК-BP на мировых рынках. Однако мы видим налоговые претензии, выдвинутые компании, поэтому можно говорить о том, что политика все же подмешалась к этому экономическому противостоянию. Но ключевого влияния она на его ход не оказывает.
Почему конфликт между акционерами вышел в публичную сферу?
Гавриленков: На каком-то этапе проблемы перестали решаться за столом переговоров, в тиши кабинетов, и сторонам потребовалась публичность. Возможно, это реакция на те самые налоговые проверки и проблемы с визами, которые вдруг одномоментно возникли у сотрудников BP.
Чернолецкая: Если бы подобный конфликт не был раскрыт в прессе, то это вызвало бы дополнительные сомнения в его природе. Дискуссия на страницах газет и журналов позволяет всем сторонам конфликта обсуждать его публично, а инвесторам — оценивать правоту каждой из сторон. Мы как инвестиционная компания можем делать выводы, стоит ли вкладывать деньги в ТНК-BP или нет. И тот факт, что конфликт публичен, является положительным знаком для нас и для всех инвесторов.
Хайруллин: Цель российской стороны состоит в том, чтобы показать: политика, которая проводится BP, якобы не соответствует интересам России, она не дает развиваться компании за рубежом и ограничивает инвестиции в сегмент переработки. Массированный поток негативной информации по отношению к BP в СМИ должен повлиять на мнение тех, кто будет принимать решение о том, как должна закончиться эта история.
Баранов: Привлечение СМИ в качестве площадки для выяснения отношений — это возможность оценить силы сторон, их правоту и, самое главное, попытка прогнозирования того, кому политические и деловые круги сочувствуют в этой ситуации. Это нужно, чтобы понять, как сторонам двигаться дальше. Возможно, это еще не принятый в России, но цивилизованный способ разрешения деловых конфликтов. Чем, на ваш взгляд, закончится конфликт между акционерами ТНК-BP?
Гавриленков: Эта история не имеет четкого сценария и лучше всего описывается «теорией игр»: в конфликте задействованы разнообразные игроки, обладающие различной переговорной силой, они реагируют на поведение друг друга и поэтому меняют свои стратегии поведения в зависимости от реакции другой стороны. Предсказать конечный результат довольно сложно.
Чернолецкая: Конфликт будет исчерпан в течение ближайших двух-трех месяцев. Скорее всего, он будет разрешен мирно для обеих сторон, но описывать детали пока очень сложно. Рискну предположить, что BP пойдет на обмен акций, и российская сторона получит миноритарную долю в BP. В этом случае английская сторона получит больший контроль над консорциумом ТНК-BP в целом. Такой исход событий можно считать справедливым для всех участников. Если же BP не пойдет на такой шаг, то возможно вмешательство в конфликт третьей стороны.
Хайруллин: Скорее всего, состав акционеров компании сменится — в нее войдет «Газпром», а BP придется потесниться. Я ожидаю, что в течение этого года противостояние закончится. Борьба-то ведется не за будущую структуру компании, а за цену, по которой будет выкуплена доля одной из сторон.
Баранов: Акционерам было бы целесообразно помириться. Я ожидаю кадровых изменений в компании. ТНК-BP продолжит существовать: вряд ли российские акционеры продадут свою долю, потому что при нынешних ценах на нефть это просто нецелесообразно и неразумно. Можно ожидать, что обе стороны попытаются отыграть назад, чтобы найти компромисс, а BP не будет сопротивляться тому, чтобы ТНК-BP вышла на рынки Восточной Европы или ЮгоВосточной Азии. До конца лета конфликт должен быть улажен.
_____________
1 Консорциум AAR в составе «Альфа-групп», Access/«Реновы» владеет 50% акций ТНК-BP. Консорциум заинтересован в выкупе у ВР 1% акций компании ТНК-BP для получения в ней контроля, заявил на пресс-конференции совладелец ТНК-ВР Михаил Фридман.
