|
Город строили здоровые люди в расчете на себя. Но в нем живут почти 900 тысяч человек с ограниченными возможностями. Каково в этом городе такому человеку, The New Times выяснял вместе с молодой женщиной, уже восемь лет передвигающейся по городу в инвалидной коляске
Яна живет в кирпичном доме без лифта у самой МКАД на Юго-Западе Москвы. На первом этаже, но от двери в подъезд до двери в квартиру — пять ступенек, и Яна не может взобраться по ним самостоятельно. Несколько лет назад Яна попыталась. У нее тогда начинался роман с ее будущим мужем, и свидание в одном из немногочисленных кафе, где при входе нет лестницы, затянулось за полночь. Расставаясь, Яна постеснялась сказать молодому человеку, что ее нужно втащить в квартиру, это выглядело бы как назойливое приглашение проводить. А молодой человек тоже не решился предложить Яне проводить ее до дома. Яна выглядела очень самостоятельной, уверенно управляла машиной и уверенно складывала в машину свою коляску.
У Яны хорошая коляска: легкая, титановая, «активная». На такой коляске можно заниматься спортом, танцевать и можно даже прыгать с небольших бордюров на дороге. Стоит такая коляска 20 тыс. рублей, и их не выдают в собесе бесплатно, выдают только железные рыдваны. Современные коляски с электрическим приводом в таком недоступном городе, как Москва, бесполезны. Электрический двигатель слабее человеческих рук. Яна подъехала к дому в третьем часу ночи. Целый час Яна ждала случайного прохожего. Не дождавшись, решила карабкаться. Развернув коляску спиной к лестнице, девушка ухватилась за перила и принялась тащить себя вместе с коляской по ступенькам вверх. Сил хватило на четыре ступеньки. Провисев несколько минут на перилах, Яна опрокинула коляску, сползла с нее и на руках поднялась на лестничную площадку, волоча коляску за собой.
«Стать на баланс» — необходимое условие, если хочешь прыгать с бордюров. Рельсы, проложенные по лестнице, не совпадают с коляской по ширине. Подъемники «доступных» автобусов не опускаются
Дом
С тех пор жизнь заметно наладилась. Яна окончила институт, где, правда, в семь вечера выключали лифты и нельзя было попасть в аудиторию без помощи однокашников. Яна вышла замуж. Теперь всегда есть кому втащить ее по ступенькам. Еще муж вырубил в квартире дверные косяки, чтобы Яна могла проехать в ванную и уборную. Еще опустил электрические выключатели, так что Яна может до них дотянуться. Еще мужа всегда можно попросить достать что-нибудь нужное из шкафа.
Но Яне не хочется никого просить о помощи, и у нее мечта — задерживаться на работе и возвращаться домой самостоятельно. У Яны есть сослуживец, который строит своим друзьям-инвалидам в подъездах самодельные дешевые пандусы. Фабричный пандус стоит 70 тысяч рублей. Он алюминиевый и достаточно легкий, чтобы можно было поднять его и прислонить к стене, как поднимают полку в поезде. Это — важно: пандус не должен мешать соседям. Друзья рассказывали Яне, что нескладывающиеся пандусы люди ломают.
Пандусы мешают им ходить. Яна уверена, что у нее в подъезде живут хорошие люди, что они не станут ломать пандус. Но самодельный бетонный пандус Яна строить не решается, а на алюминиевый пока нет денег. Если обратиться в ЖЭК, они должны построить пандус бесплатно, но для ЖЭКа надо собрать слишком много бумажек, и при входе в ЖЭК — ступеньки.
Яне некогда этим заниматься. У нее работа и маленький ребенок. Когда Яна забеременела, заведующая женской консультацией отказалась вести Янину беременность, препоручила Яну другому врачу, который тоже не знал, как быть с беременной женщиной в инвалидной коляске. Дать Яне направление в Центр акушерства и гинекологии доктор тоже почему-то не мог. Яне пришлось требовать.
Когда родился ребенок, Янин муж сначала спускал по лестнице детскую коляску, потом Яну, потом выносил ребенка. Яна не могла гулять с ребенком одна, потому что невозможно в одной коляске ехать, а другую толкать. Когда ребенок подрос, стало еще хлопотнее: малыш бегает, и Яна не поспевает за малышом по газонам и бордюрам. Яна хотела бы, чтобы у ее дома был закрытый двор, из которого ребенок не смог бы выбежать на улицу, где ездят машины. Но нет такого двора.
Они гуляют всегда втроем. У Яниного ребенка есть любимый магазин, там продаются игрушки. Яна никогда не была в этом магазине. Она всегда ждет на улице, пока муж и ребенок выбирают игрушки. Дело в том, что магазин на втором этаже, и Яна понимает, что не может же владелец магазина ради нее одной перестраивать лестницу.
Работа
Яна работает в общественной организации инвалидов «Перспектива». Эта организация устраивает в школах уроки «понимания инвалидности», проводит маленький кинофестиваль фильмов, снятых инвалидами или об инвалидах, составляет для инвалидов «карты доступности» города, экспериментальным путем выясняя, по каким улицам можно проехать в коляске, а по каким нельзя, в какие кафе, магазины, кинотеатры можно заехать в коляске, в какие — нельзя. Яна говорит, например, что человек в коляске не может попасть на Красную площадь, просто потому, что крайне тяжело ехать по брусчатке. Но главное, «Перспектива» занимается трудоустройством инвалидов. Яна устраивает на работу около трехсот человек с инвалидностью в год. И еще помогает этим людям работу не потерять. Многие компании, говорит Яна, особенно транснациональные, хотят, чтобы их московские офисы были не хуже западных, но не знают, как это сделать. Банки, например, строят пандусы при входе, но забывают, что между залами не должно быть порожков и что двери должны быть достаточно широкими, чтобы проезжала коляска. Многие хотели бы, чтобы у них работали инвалиды, но не знают, как найти их и как обустроить им рабочее место. Что, например, делать, если служащий, будучи инвалидом, всю свою зарплату тратит на такси, чтобы добираться до места работы, и работа теряет для него экономический смысл? В таких случаях Яна предлагает работодателю подумать о ссуде для работника на покупку машины.
Каждое утро Яне нужно добраться от своего дома в районе метро «Юго-Западная» до офиса в районе метро «Фрунзенская».
Дорога
Обычно Яна путешествует по городу на машине. Это, конечно, удобнее, хотя во дворе дома нет ни одного парковочного места для инвалидов, так что иногда приходится оставлять машину в нескольких кварталах. Машина подержанная. Она часто ломается. Тогда Яна едет на такси или на метро. Сегодня — на метро. Яна выезжает из подъезда. По дороге к автобусной остановке два бордюра, на которые самостоятельно не забраться. «Помогите, пожалуйста», — кричит Яна прохожим. Автобус старый, советских еще времен «Икарус», который оборудовали турникетом в передней двери, но не оборудовали подъемником для инвалидов. Увидев на остановке Яну, водитель открывает для нее среднюю дверь. В автобус Яну вносят трое мужчин. Водитель говорит, что ему не нужно, чтобы Яна брала билет, но могут прийти контролеры, поэтому лучше взять. У метро «Юго-Западная» трое мужчин из автобуса Яну выносят. На обратном пути автобус Яне попадется «доступный». Увидев Яну, водитель постарается подъехать к тротуару поближе, но не сумеет опустить для Яны подъемник: то ли подъемник не работает, то ли водитель не умеет его опускать. Чтобы попасть на станцию метро «ЮгоЗападная», надо спуститься сначала в подземный переход, а потом еще по ступенькам на станцию. В переходе на лестнице лежат рельсы, но они годятся только для детских колясок. Янины колеса в рельсы не попадают. Яна поворачивается к лестнице спиной, хватается за перила и прыгает по ступенькам вниз.
Ей было бы удобнее, если бы под перилами были балясины, как в подъезде. Ей спокойнее, если за спиной стоит кто-то и поддерживает ее. Перила кончаются на сорок сантиметров раньше, чем ступеньки, и с двух последних ступенек Яна спуститься не может.
Она не достает до окошечка кассы. Ее коляска не проходит в турникет. Правда, дежурная пропускает Яну мимо турникетов бесплатно. И снова она прыгает по ступенькам спиной к станции, и опять перила заканчиваются раньше, чем ступеньки.
В переполненный вагон Яна попасть не может. Поэтому если на общественном транспорте, то Яна едет на работу часам к одиннадцати. Чтобы попасть в вагон, надо, как говорит Яна, «встать на баланс», то есть оторвать передние колеса коляски от земли и ехать только на двух задних колесах. Точно так же «на балансе» надо спрыгивать с бордюров. Есть специальные курсы, где учат активному пользованию коляской: ездить «на балансе», спускаться по ступенькам, тормозить на льду. Но никакие курсы, говорит Яна, не могут научить так, чтобы прыгать с бордюров было не больно и не страшно. Запрыгнуть на коляске в вагон — значит получить удар, но Яна улыбается: «Слабовидящим еще хуже, они иногда падают с платформы вниз». И прыгает. На станции метро «Фрунзенская» — эскалатор. Яна заезжает на него, и ей обязательно нужно, чтобы кто-то подпирал сзади ее коляску. Кто-то надежный, иначе коляска опрокинется. Яна изо всех сил держится за поручень, но поручень едет медленнее, чем едут ступени: Яне приходится перебирать поручень руками, как бы карабкаясь вверх.
Если бы на выходе с «Фрунзенской» была одна ступенька, Яна могла бы с нее спрыгнуть. Но там две ступеньки. У Московского Дворца молодежи — тротуарная плитка, по которой Яне тяжело ехать. У светофора на 2-й Фрунзенской какой-то автомобиль загородил съезд с тротуара, а бордюр там сантиметров двадцать. Яна не может спрыгнуть с такого высокого бордюра. От удара ее просто выбросит из коляски. За восемь лет своей инвалидности Яна несколько раз падала вместе с коляской или выпадала из коляски. Она улыбается и говорит, что это от склонности к лихачеству.
