В поисках чего-нибудь. Планку «Кинотавру» задали фильмы маститых режиссеров по книгам современных классиков: «Живи и помни» Александра Прошкина по Валентину Распутину и «Пленный» Алексея Учителя по Владимиру Маканину. Однако ноу-хау этого фестиваля — преобладание в конкурсе молодых
Дебютанты (то есть по европейской классификации авторы первых или вторых полнометражных фильмов) занимаются тем же, что всегда: напряженно ищут. Главная проблема даже не в том, что каждый ищет что-то свое, а в том, что мало кто представляет, что именно хотел бы найти.
Любовь, как и было сказано
Определенность есть только в одном пункте: все хотят любви — для начала зрительской, хотя признание коллег по цеху, фестивалей и критиков тоже бы не помешало. Вот и пытаются заразить публику этим благородным чувством. Взять хоть «Четыре возраста любви» — режиссерский опыт оператора Сергея Мокрицкого, разделенный на четыре новеллы и четыре времени года. Каждый из сюжетов, перенасыщенных деталями трогательноузнаваемой действительности (тут и старики из парка «Сокольники», и чеченские боевики, и заброшенные пионерлагеря, и нотариальные конторы, и даже кладбища; в роли живописных артефактов выступают и Игорь Иртеньев с Андреем Бильжо) — не что иное, как библейская притча. Как бы зритель ни обожал Игоря Ясуловича с Лией Ахеджаковой, убедит ли его история Авраама и Сарры, рассказанная в декорациях московского троллейбуса?
В «Нирване» Игоря Волошина взята за основу модель попроще — подзабытый сценарий «Страны глухих», решенный в антураже эмо-гот-панк-рок-черт-знает-каких туалетовпричесок и стильно-облезлых интерьеров Северной столицы. Волошин, похоже, хотел снять кино о любви в условиях новой искренности, а получилось — о том, насколько Петербург (нас еще в школе учили: город умышленный!) круче Москвы. Понятно, почему ухватился за многообещающего дебютанта авторитетный питерский продюсер Сергей Сельянов.
Зато Оксана Бычкова, провозвестник «новой искренности-light» и певец города на Неве (помните «Питер FM»?), в своем меланхоличном опусе «Плюс один» тонко показала Москву мегаполисом, в котором трудно ходить пешком и почти невозможно разморозить замерзшие эмоции. Лишь у британского клоуна-кукловода (Джетро Скиннер) получается хотя бы ненадолго привести в чувство закомплексованную переводчицу Машу (отменная работа актрисы Театра Фоменко Мадлен Джабраиловой), объяснив ей на пальцах, что такое свобода. Кино вышло опять не о любви, а о раскрепощении, которому нас, болезных, учат гости из неближнего зарубежья. Да, этой непростой науке стоило бы поучиться многим молодым. Удивительно ли, что еще один конкурсант-дебютант «Кинотавра» Михаил Косырев-Нестеров сразу отправился снимать свой экзотический «Океан» на Кубу.
Герои нашего безвременья
Другое популярное направление поисков — в сторону героя. Не выписывать же их вечно из-за границы, как Бычкова поступила с обаяшкой Джетро Скиннером! Пока лучше всего получается с антигероями — такими, как слабовольный Валера Мертвый из «Нирваны» или маньяк из энергичного триллера дебютанта Андрея Либенсона «Тот, кто гасит свет»; обоих сыграл Артур Смольянинов. Самый выразительный из антигероев — актернепрофессионал Гела Читава в «Шультесе» Бакура Бакурадзе, причем именно потому, что его персонаж демонстративно невыразителен. В этом медленном и пристальном фильме на экране совсем другая Москва — грязный, пустынный, опасный город, в котором анонимность становится единственной формой защиты. Шультес бегает по утрам, ошивается по барам днем, а вечером читает старенькой маме вслух телепрограмму; все остальное время он — экзистенциальный карманник, ворующий у других документы, чтобы присвоить себе чужое «я» и ненадолго превратиться из призрака в человека.
Чтобы эта трансформация произошла, необходимо город покинуть. Таков путь единственного персонажа, способного претендовать на титул героя в раскладе «Кинотавра-2008», — интеллигентного молодого медика Мити (Олег Долин) из фильма «Дикое поле», эмигрировавшего в далекие казахские степи. Нереализованный сценарий гениев отечественной кинодраматургии, трагически рано ушедших из жизни Петра Луцика и Алексея Саморядова, воплотил в жизнь экс-продюсер и внук гения1 Михаил Калатозишвили. Миссия героя — единоличная борьба с вселенской энтропией, исцеление коров от запоров и нищих фермеров от запоев, финал — неминуемая встреча с сумасшедшим с бритвой в руке. Эти новейшие «записки юного врача», потенциальный хит западных фестивалей, получили у прессы наилучшие отклики.
Рецепт искупления
Но публика — не критики, ей нужен позитив. Самые умные из дебютантов «Кинотавра» выполнили негласный заказ. Что избавит от будничного мрака? Разумеется, русская духовность! В сочинском зале она проявлялась в самых неожиданных формах. К примеру, в масштабном антиутопическом триллере Александра Мельника «Новая земля». Фильм о том, как в будущем приговоренных к пожизненному заключению преступников ссылают на Шпицберген, что в Северном Ледовитом: пусть лучше твари пожрут друг друга, чем будут гнить на халяву в государственных тюрьмах. Они и жрут, в буквальном смысле. Всех их режиссер-гуманист (сообщивший на пресс-конференции о своих православных убеждениях) приговорил к смерти на экране, помиловав лишь живое воплощение духовности — артиста Константина Лавроненко. Прототипом его персонажа явно послужил Виталий Калоев, и, наверное, поэтому в финале герой улетает с неуютного Севера на анекдотическом самодельном «ероплане».
Но, конечно, апофеозом морали и нравственности оказался новый опус отнюдь не дебютанта, но вечного друга молодежи Кирилла Серебренникова по сценарию Юрия Арабова «Юрьев день». Оперная дива из Москвы (Ксения Раппопорт), перед тем как уехать на ПМЖ в Германию, решает напоследок посетить родной городишко. Во время осмотра достопримечательностей ее спутник — двадцатилетний сын — вдруг пропадает без вести, и красавица в меховом манто застревает в заколдованном круге грязной, страшной, но исключительно святой русской провинции. Похоже, навсегда. Или до тех пор, пока не поймет, что место ей — не на сцене, а в церковном хоре, где бывшая примадонна (а ныне — уборщица в тюремной больнице) будет петь душеспасительные псалмы. Не кино, а сплошное покаяние.
Если кого-то эта чудная модель не убедит в том, что духовные поиски русского кино успешно завершены, подождите еще самую малость. Уже на подходе христианнейший опус Павла Лунгина о православном царе Иоанне Грозном.
_____________
1 Михаил Калато- зов — советский режиссер, обладатель «Золотой пальмовой ветви» за фильм «Летят журавли».
