Кино в конце тоннеля

Кинособытия первой половины года субъективно расположены в порядке от менее к более значимым. Точнее: от значимых исключительно для нас — к значимым для остального мира.

Вторая часть «Утомленных солнцем-2» оказалась менее идеологически агрессивной и оправдала многие несусветности первой части (оказывается, Михалков создавал не великий фильм о великой войне и не гимн православию, а русскую народную сказку про то, что нам везет вопреки всему). Но реакцию она вызвала даже не кислую, а никакую. Это нанесло, пожалуй что, нокаутирующий удар по режиссерской репутации: теперь Михалков будет восприниматься как угодно — как медийная персона, как кинобизнесмен, близкий к властям, подгребающий под себя в кино все, что можно, но не как мастер, от которого стоит ждать шедевров.

Такого еще не бывало. Суровая схватка состоялась между двумя значимыми отечественными фильмами года (их режиссерами и продюсерами) за право представлять страну на главнейших кинофестивалях. Речь о «Елене» Андрея Звягинцева и «Фаусте» Александра Сокурова. Не попав в конкурсную программу Каннского фестиваля, создатели обоих фильмов переориентировались на осенний фестиваль в Венеции. И тут выяснилось, что создатели «Фауста» фактически поставили ультиматум: либо наш фильм — единственный в конкурсе от России, либо ничего. Ощущение двойственное. С одной стороны, хорошо, что выросли амбиции нашего кино. Чем больше амбиций, тем больше шансов, что оно заставит поверить в себя внутреннего зрителя. С другой стороны, все не слишком по-человечески.

Вслед за Францией у нас стали обсуждать идею ввести уголовное преследование за незаконное скачивание в интернете, в том числе фильмов. Вроде бы правильно, но в условиях России это означает обрубить последний канал доступа наших граждан к киноискусству. В июне во время дискуссии на «Кинотавре» обладатели прав на фильмы сошлись во мнении, что торренты трогать не надо (кстати, к подобному выводу пришли и в Голландии). Бороться надо с порталами, которые открыто наваривают на пиратстве. К тому же в случае с торрентами проблему решить легко (она именно так сейчас и решается). Если владелец прав на фильм говорит хозяевам торрентов «стоп!» — те обрубают все возможности для нелегального копирования. Самое интересное, что владельцы (особенно прав на наши фильмы) далеко не всегда говорят «стоп!». Им подчас важно, чтобы их фильм посмотрели хотя бы бесплатно, иначе не увидят вообще.

С 10 по 15 июля в Петербурге пройдет Второй международный кинофорум. Первый был пробным, второй — уже серьезный фестиваль со своей концепцией и оригинальными программами. Вольное или невольное противостояние фирменных лиц двух фестивалей (Герман-ст. и Сокуров от Питера против Михалкова от Москвы) и главных отборщиков (Плахов — Разлогов) кажется весьма перспективным. В любом случае хороший kick-ass со стороны Питера заставит ММКФ шевелиться.

Альтернативный официальному Союзу кинематографистов РФ Киносоюз пытается создать в России условия для честного развития кинобизнеса. Для начала он провел двухдневную выездную игру для разработки новых моделей кинобизнеса в России — в ней участвовали многие главные игроки российского рынка. В минувшие выходные, уже после подписания в печать этого номера The New Times, должен был пройти первый съезд Киносоюза. Понятно, что просто так его инициативы не пропустят, чиновникам он поперек горла. Придется бороться!

Второй год подряд Берлинский фестиваль — номер два в Европе после Каннского — поощряет российское кино. В прошлом году наградил двумя призами фильм Попогребского «Как я провел этим летом». В этом включил в главный конкурс «В субботу» Миндадзе, а в программу «Панорама» — «Мишень» Зельдовича. Если в Берлине поймут, что значит эта поддержка для молодого нонконформистского русского кино, то и новое кино, и Киносоюз обретут в стране более серьезный вес.

Немецкий режиссер Кирилл Туши, в отличие от наших, не боится — вот главное. Полное ощущение, что, покажи этот фильм сегодня в России, он сильно повлиял бы на результаты грядущих президентских выборов. Впрочем, возможно, это ощущение идеалиста.

Это произошло только что. Два года назад голливудская академия решила номинировать на звание лучшего фильма года не пять картин, как прежде, а десять. А теперь принято решение, что претендентов на главную оскаровскую статуэтку будет от пяти до десяти. Сколько достойных фильмов академия обнаружит — столько и будет. Правда, есть опасение, что интриги «Оскару» это все равно не добавит — в последние годы почти всех победителей можно вычислить заранее.

«Древо жизни» Терренса Малика раскололо как Каннский фестиваль, так и публику: некоторые сочли фильм про смысл жизни человека и Вселенной чересчур гламурным. Но факт, что именно этот фильм возродил интерес к серьезному киноискусству. Еще года три-четыре назад такой фильм у нас выпустили бы максимум в двух копиях, а «Древо жизни» оперативно выбросили в прокат сразу после каннской победы с указанием на афише «Золотая пальмовая ветвь» и «фильм Терренса Малика». Кассовый сбор, кстати, уже больше $2 млн, для подобной сложной картины попросту рекорд.

Самый непредсказуемый режиссер современности датчанин Ларс фон Триер был объявлен в мае в Канне персоной нон-грата за глупые, спровоцированные идиотскими вопросами из зала шуточки по поводу Гитлера. Приходишь в ужас от того, что неосторожная глупость может стоить карьеры режиссеру-гению. Но и репутации — Каннскому фестивалю, он теперь будет восприниматься как фестиваль подцензурный. Фон Триера начали сравнивать с Лени Рифеншталь и пророчить, что он в итоге докатится до фашизма. Это уже Кафка. Мир, напуганный новым разгулом экстремизма, порождает новую волну политкорректности, то есть самоограничений. Уже раздаются голоса, что художник сегодня должен отказаться от провокации, которая еще недавно была чуть ли не основой творчества. К чему приводят самоограничения художников, давно известно, мы это имеем сейчас в родной стране. К трусости и самоцензуре. К власти властей. Хотя за языком, безусловно, надо следить — всем, а художникам в особенности.