Марадона: ценный кадр

Двое мужчин и один мяч. Эмир Кустурица показал в Каннах фильм о легендарном аргентинском футболисте. Внеконкурсный «Марадона» стал, пожалуй, одним из главных событий фестиваля. И вне зависимости от вердикта жюри приз зрительских симпатий, если бы таковой в Каннах существовал, безусловно, отошел бы этой картине и двум ее героям — Диего Марадоне и самому Кустурице

На этот показ в зал «Люмьер» полагалось приходить в вечернем платье или смокинге с бабочкой, на худой конец в дорогом костюме. Но строгие каннские охранники сделали исключение для фанатов Диего Марадоны: те прорвались сквозь кордоны шумной толпой, и каждый член неофициальной «группы поддержки» был в фирменной майке Марадоны с номером «10» на спине.

Зал был переполнен за полчаса до начала сеанса, Кустурицу с Марадоной встречали стоя, хором выкрикивая ритуальное «Оле, оле!» Перед этим оба любимца публики вволю позировали на красных ступенях перед толпой фотографов: танцевали нечто вроде гопака, гоняли мяч (у Марадоны получалось лучше), обнимались с женами и дочками. Канны — редкий фестиваль, где режиссеров чествуют восторженнее, чем самых звездных актеров, и Кустурица — один из здешних фаворитов: как-никак дважды лауреат «Золотой пальмовой ветви». Однако на этот раз ему пришлось отступить в тень перед великим Марадоной. «Мы с Эмиром открылись друг другу, — объяснил журналистам футболист-легенда. — Мы рассказали друг другу свои истории, и они стали основой для совместной работы. Обо мне говорили много плохого, но один лишь Эмир смог открыть мое сердце и поговорить со мной о том, чем я живу. Не только о радостных моментах жизни, но и об очень неприятных. Мы наслаждались свободой говорить то, о чем люди во всем мире предпочитают молчать. Мне не нравятся фильмы обо мне, которые я видел раньше, потому что я никак не повлиял на них. Я даже не встречался с этими режиссерами. Я никогда не чувствовал, что имею к ним какое-то отношение: это не я рассказывал в тех картинах историю моей жизни. В фильме Эмира вы найдете все, что поможет понять, кто такой Диего, кто этот футболист, подсевший на наркотики, но сумевший побороть эту зависимость. Я верю, что фильм Эмира — мой фильм. В нем ничего не придумано. Эмир говорит о том, что случилось на самом деле, потому что это история моей жизни».

Документ под рок-н-ролл

Кустурицу можно обожать, а можно ненавидеть, но одно бесспорно: более энергичного режиссера в Европе не сыскать. Он не только кино снимает, но и играет на гитаре, не гнушается политических выступлений (некоторые из них звучат и в картине о Марадоне). А еще Кустурице нравится самому светиться на экране. Даже в документальном фильме, посвященном великому футболисту, в первом кадре запечатлен сам режиссер, а уже следом за ним является Диего. Кустурица обеспечил закадровый текст и музыку, а кроме того, предпочел жанру монолога диалоги, в которых участвует сам. Оправдание найти нетрудно: «Нередко я не мог найти Диего в Буэнос-Айресе, так что если бы я не снимал самого себя, фильм никогда бы не был завершен», — объясняет Кустурица.

Между Диего и Эмиром немало общего. «С философской точки зрения мы оба дионисийцы, — уточняет режиссер. — Мы проживаем жизнь на полную катушку. Жизнь, неотъемлемой частью которой является хаос. Для сегодняшнего времени, для типичной рациональной, рыночной философии мы слишком старомодны. Мы родились в древности, когда дионисийские вакханалии составляли основу гуманистических учений, когда хаос был залогом психологического равновесия».

Если говорить о хаосе, то его в зрительном зале посеяли радикальные высказывания Кустурицы и Марадоны против политики США и НАТО. «Эта картина гораздо шире, чем обычный политический манифест. Я разделяю взгляды Диего на мир. В этой картине я хотел выразить то, что думаю о мире, но большая часть этих заявлений не выходит за рамки здравого смысла», — успокоил публику постановщик.

Марадона-политик

Жанр этого зрелища — не история успеха или заката выдающегося спортсмена, а портрет, в духе портретов Мэрилин Монро или Мао Цзэдуна, которые делал Энди Уорхол. Картинка, может, вышла плосковатая, но многоцветная и наглядная. Марадонафутболист предстает в неоднократно повторяемой нарезке из лучших голов прошлых лет. Марадона-личность — в бесконечных исповедальных беседах о наркозависимости. «Мне несложно говорить о наркотиках. Гораздо важнее, что я выжил и могу говорить об этом здесь и сейчас. Я встаю рано утром и разговариваю со своими дочерьми, я могу продолжать жить футболом или чем-то другим. Я покончил с плохими привычками. Теперь у меня другая жизнь. Я не живу со скоростью 100 км/час, как делал раньше. Я живу осторожно и радуюсь каждой минуте своей жизни», — провозгласил Марадона, ныне подтянутый и моложавый, мало чем похожий на вспотевшего тюфяка из только что показанного фильма. Ну а важнее прочего для Кустурицы — портрет Марадоны как общественного деятеля и политика. Понятно, почему Марадона дал согласие принять участие в этом проекте, полностью раскрывшись перед камерой: для него и этот фильм, и Каннский фестиваль — прежде всего трибуна.

«Когда ты становишься знаменитым, ты не можешь себе позволить высказываний об Америке или Буше. Появляется слишком много тем, которые ты не имеешь права затрагивать. Но Эмир оказал мне уважение, которого заслуживает каждый на этой земле. Даже если ты футболист, ты имеешь право сказать, что какой-то человек — убийца. Вот почему мы решили сделать эту картину. Благодаря этой картине я смогу быть услышанным, мое мнение будет учтено. Моими устами говорит весь народ Аргентины, подобно тому, как Эмир находит возможность сказать что-то важное о своей стране во всех своих фильмах. Мы не обязаны думать так же, как американцы. Мы все имеем право на свободу».

С этим трудно поспорить — особенно если речь идет о свободе слова, свободе кинематографа и свободе игры в футбол. И конечно, свободе религиозной — ведь едва ли не самые яркие эпизоды фильма посвящены открытой в Аргентине церкви Марадоны, где в буквальном смысле слова молятся на спортсмена, ставшего национальным символом, а вместо креста целуют мяч.