Государство должно быть заинтересовано в свободе слова в Сети даже больше, чем граждане. Не потому даже, что в Конституции запрещена цензура, а потому, что это единственный шанс понять: кто может стать новым Андерсом Брейвиком, кто готов стрелять в людей. Мысль Рашида Нургалиева о необходимости изучения нравов с помощью мониторинга социальных сетей и блогов вызывает возражения только потому, что всплывает в предвыборном контексте. В действительности за высказыванием министра внутренних дел можно разглядеть своеобразную реакцию на бойню, устроенную и на острове Утойя. Как известно, Брейвик никогда не скрывал своих взглядов. Он не просто сделал себе пластическую операцию для создания истинно арийской физиономии, он излучал ненависть. И если бы кто-то обратил внимание на его слова и взгляды, то как минимум Брейвик мог бы не получить лицензию на оружие.
До последнего времени интернет больше привлекал внимание душителей свободы, чем внимательных исследователей, хотя сама по себе Сеть, конечно, представляет собой богатейший материал для оперативной работы. Что бы ни писали ненавистники власти, пока следует признать, что за пределами Кавказа оппозиция действует методами Ганди, в то время как расовая и национальная ненависть порождает невероятное количество убийств в крупных городах, особенно в Москве, — точное их число мы, скорее всего, определить не сумеем, потому что учет подобных преступлений может вестись неряшливо, и их регулярно относят к числу бытовых.
„
”
Многих проблем можно было бы избежать, если бы мониторинг интернета велся уже много лет
”
Многих проблем можно было бы избежать, если бы мониторинг интернета велся уже много лет и все лица, выражающие крайние взгляды, которые действительно являются экстремистскими, направленными на разжигание расовой и национальной розни (или свидетельствующими о том, что ненависть уже жива в сердце этого человека), были бы вычислены и состояли на учете в компетентных органах. Сами эти списки наверняка помогли бы органам внутренних дел в создании профилей наиболее активных членов националистических группировок, которые позволили бы легче выявлять организаторов и постоянных «героев» массовых беспорядков, отделяя их от случайных попутчиков и «новобранцев». Но самое главное — тысячи или десятки тысяч лиц, склонных к насилию, могли быть лишены возможности получить лицензии на ношение оружия. Сколько убийств это позволило бы предотвратить в России, мы не знаем, но в Норвегии это наверняка позволило бы спасти жизни десятков делегатов слета, ставших живыми мишенями для лунатика.
Здесь можно было бы проехаться на тему о том, куда смотрела полиция, когда была милицией, но злые языки уже второй десяток лет дают очень простое объяснение подобному «недосмотру». Скажем так: до революции «черная сотня» финансировалась охранкой, и, говорят, за сто лет в нашем Отечестве не так уж много изменилось. В те времена политическая система империи также строилась в расчете на националистические громоотводы, казаков и «дикую дивизию», и доходило до того, что судьбу политиков решали в кабинетах тайного управления, руководителям которого порой было важно сохранить агентуру — настолько, что можно было и пожертвовать губернатором или другим начальником ради общего блага.
Сто лет назад эта конструкция рассыпалась, когда дело действительно запахло жареным, и национализм на долгое время ушел с повестки дня. Но это было тогда — а сейчас очень хотелось бы, чтобы у публиковавшихся в газете «Реакция» Тихонова и Хасис не было возможности расстреливать адвоката Стаса Маркелова и журналиста «Новой газеты» Настю Бабурову, чтобы у лунатиков не было хотя бы официальных лицензий на приобретение и хранение оружия, и я лично обращаюсь к г-ну министру с просьбой содействовать такому развитию событий.
Tweet
