Кон-Бендит после запрета на въезд во Францию: «Я вернусь, когда захочу!» |
«Ваш де Голль — это Владимир Путин». О том, что в 2000-х осталось от наследства 1968-го и как соотносятся Париж 1968-го и Москва 2008-го, в интервью The New Times рассказал один из лидеров студенческой революции, ныне глава фракции «зеленых» в Европарламенте Даниэль Кон-Бендит
Кон-Бендит образца 1968 года и Кон-Бендит образца 2008-го — насколько это разные люди? Могли бы эти двое сейчас сесть за один стол переговоров и было бы им о чем говорить?
Отвечу так — они бы друг другу определенно понравились!
Родом из 1960
И все же с 1968 года произошла ли эволюция в ваших взглядах?
Конечно, взгляды изменились — мы сейчас живем в совершенно другое время с другими проблемами, запросами, и взгляды необходимы иные. Если в 1968-м мы боролись за элементарные свободы и права, то сейчас уже говорим об экологических проблемах, проблемах транспорта или уровне качества жизни. Но даже эти совершенно новые идеи в любом случае берут свое начало в 60-х.
В вашей книге «Забудьте 1968-й» вы словно критикуете участников знаменитых майских событий за то, что они только отвечали насилием на насилие и недооценивали значение демократических процедур. Означает ли это, что избранный в 1968-м метод уличных протестных выступлений был неверен?
Нет, конечно, избранный метод был верен, ведь это точно такая же нормальная и предусмотренная законом демократическая процедура, как и все остальные. Проблема заключалась в том, что в 1968 году мы совершенно недооценивали парламентскую процедуру как метод политической борьбы. К примеру, для изменения любого закона необходимо как минимум твое присутствие в парламенте или любом другом демократическом институте, обладающем правом законодательной инициативы. В 1968-м мы совершенно по-другому себе это представляли. Тогда нам, молодым, казалось, что улицы всегда будет достаточно.
Мог ли Май 1968-го не состояться вообще? Насколько он был необходим?
Я не могу ответить на этот вопрос, потому что Май 1968-го все же случился. Совершенно точно можно сказать, что возникшее тогда общественное движение со всеми его идеями и взглядами было ответом на объективные чаяния и запросы того времени.
Что бы вы назвали в качестве основных последствий Мая 1968 года, которые ощутимы сейчас, спустя 40 лет?
Главное последствие — это абсолютно другое общество и совершенно другой мир, в котором мы теперь живем. Это общество, в котором существует четкое понимание того, что такое личная свобода и что такое коллективная ответственность. Именно благодаря Маю 1968-го мы сегодня живем в более свободном обществе.
Париж — Москва
В 1968 году вы очень сильно критиковали Шарля де Голля. Как вы оцениваете его роль сейчас, спустя 40 лет?
Это слишком сложный и неоднозначный вопрос. Создание экономики с крупными монополиями и сильной военной промышленностью — все это вещи, о которых можно продолжать спорить. О чем спорить не приходится — это давление, которое оказывалось на СМИ. Ваш де Голль — это Владимир Путин.
Как вы оцениваете уровень уличной активности в сегодняшней России?
В России существует большая проблема, которая напрямую не зависит от самих уличных активистов. Это нежелание Кремля понять, что уличные демонстрации – нормальный демократический процесс, о котором они так много говорят.
На ваш взгляд, возможно ли повторение событий, подобных майским в Париже, сегодня в России?
Скажу одно — я этого не исключаю.