Обычные студенты, подготовленные психологами, играют важнейшую роль в защите аэропортов от терактов
Современное цивилизованное государство вполне способно оградить население от террористических атак. Нужно только, чтобы все — и спецслужбы, и население — действительно этого хотели, убежден Яаков Пери, экс-глава израильской спецслужбы Шабак. В интервью The New Times он рассказал, как устроена лучшая в мире система безопасности
Борьба с терроризмом — это, говоря языком бизнеса, «пакетная сделка». Эффективное сопротивление террору может себе позволить только та страна, где реализуется комплексное взаимодействие между спецслужбами, а спецслужб — с населением.
 |
| Яаков Пери
родился в 1944 году в Тель-Авиве. В детстве мечтал стать музыкантом. В Общественной службе внутренней безопасности Израиля (Шабак) проработал более 30 лет, в качестве ее руководителя — с 1988 по 1995 год. |
Во-первых, агентурная разведка. Во-вторых, специальные технические средства. В-третьих, у службы должны быть специально подготовленные следователи и эксперты: обычный следователь, не знакомый с психологическим портретом и мотивацией современных террористов, не подойдет. Разумеется, необходимо еще тесное взаимодействие и обмен информацией между спецслужбами. А плюс к этому — доверие и взаимодействие между начальниками и оперативными офицерами более низкого звена. Наконец, важно сотрудничество с населением и обучение населения правильному поведению при столкновении с терактом или признаками его подготовки. И не надо забывать об этике противодействия терроризму в условиях демократического государства. Баланс между правами человека и формами насилия, допустимыми в отношении террористов и их пособников, нуждается в согласовании с обществом.
Возьмем конкретную ситуацию. Как защитить аэропорт? Ведь смертнику все равно, какую очередь взрывать — в зале прилета или ту, что при входе в аэро-вокзал…
Поток пассажиров нужно растянуть, чтобы не создавать больших скоплений на нережимной территории. В Израиле внешний периметр аэропорта окружен забором с сигнализацией и видеонаблюдением. Первый контакт с пассажирами начинается далеко от аэровокзала, при въезде в охраняемую зону. Каждый частный автомобиль на несколько секунд останавливается у шлагбаума, и вооруженный охранник задает пассажирам несколько вопросов. Вопросы самые банальные, главное — получить эмоциональную реакцию, зафиксировать ответ и в случае малейшего подозрения передать машину на следующие рубежи охраны. На высадку пассажиров у здания аэровокзала должна уходить пара минут, не больше. На входе в здание их снова ждут вооруженные охранники. Если на входе скапливается очередь, охранники тут же ставят об этом в известность коллег у шлагбаума на въезде, и те регулируют скорость и плотность подъезжающего автотранспорта. Внутри здания, на входе, как и в России, установлена первая линия детекторов, позволяющих выявить наличие металла и визуально (рентген) определить подозрительный багаж. Дальше начинается самое главное — визуально-психологическое исследование потока пассажиров.
 |
| Анатолий Ермолин —
редактор отдела расследований The New Times. Родился в 1964 году в станице Кущевская Краснодарского края. С 1985 по 1994 год — разведчик-диверсант группы специального назначения нелегальной разведки КГБ СССР «Вымпел». |
Как это делается?
По нашим нормативам, одного человека надо «коснуться» минимум три раза: то есть к вам минимум три раза подойдут специально обученные люди и зададут какие-то вопросы. На эту работу в Израиле берут студентов. Они не волонтеры, работают неполный день и получают хорошую зарплату. Чтобы не создавался синдром рутины, подобных «интервьюеров» мы меняем раз в полгода.
А как оценивается реакция пассажиров — есть какие-то четкие критерии?
Каждого студента наши психологи учат «получать впечатления», выявлять признаки стресса: психосоматическое напряжение, севший от волнения голос, ускоренная речь, потение, тремор рук, покраснение лица и т.п. Работают ребята «по цепочке», передавая пассажиров друг другу. При этом они «вооружены» специальными опросниками: для родившихся в Израиле — свой набор вопросов, для туристов — свой, для служивших в армии — свой.
„
Главное — не притуплять бдительности и работать каждый день в ожидании теракта
”
Рядом с ними, замаскированные под обычных пассажиров, работают undercover officers — офицеры под прикрытием с оружием. Их задача — мгновенно реагировать на выявленных террористов, включая, если необходимо, открытие огня на поражение или применение средств локализации взрыва.
Отдельная тема — багаж и ручная кладь. Общее количество мест багажа, фиксируемое при посадке, должно в точности соответствовать количеству багажа, загруженного в самолет. Если непосредственно к самолету доставляется большее количество мест, рейс задерживается и процедура проверки, только более ужесточенная, начинается сначала. Это позволяет не допустить закладки взрывных устройств, проносимых кем-либо еще, например завербованным обслуживающим персоналом, имеющим доступ в технические зоны. Рубежей технического контроля у нас много, и не про все я вам сейчас скажу. Но ничего принципиально неизвестного нет. Главное — не притуплять бдительность и работать каждый день в ожидании теракта.
 |
| Пронести на борт самолета в Израиле
запрещенные предметы невозможно в принципе |
Приоритетная задача Шабак — тщательная охрана объектов массового посещения. Мы понимаем, что террористы, и особенно террористы-смертники, в любом случае не откажутся от своих намерений. Но в условиях повышенных мер безопасности они уйдут с качественно охраняемых объектов и перенацелят свои удары на менее защищенные. В Израиле, например, практически не осталось общественных мест, включая любое, самое маленькое кафе, где бы не было своей системы противодействия террористическим атакам. Обратите внимание: теракты, которые у нас все-таки происходят, случаются либо в особо значимых для террористов местах — атакуя их, они сознательно идут на любые риски и жертвы, либо на открытых пространствах, например, на остановках общественного транспорта. Мне часто приходится слышать мнение о невозможности внедрения нашего опыта в России — мол, наши государства несопоставимы по размерам. Аргумент надуманный! Вам в России просто надо разработать шкалу приоритетов и составить список городов и объектов, потенциально являющихся самым лакомым куском для террористов.
Составить шкалу мало. Нужны еще и деньги. На агентуру в Израиле, наверное, тратится очень много средств?
Деньги, конечно, хороши всегда, но одни только деньги никогда всего не решали. Нужен полноценный комплексный анализ личности кандидата на вербовку. Кто-то хочет, чтобы его дети учились в Америке, у кого-то болеет жена или родители. Во всех случаях надо объяснять агенту, что его помощь приносит пользу всем: и Израилю, и тому сообществу, к которому он принадлежит.
А как вы работаете с агентурой? Есть какая-то определенная система?
Да, мы называем ее «базовое покрытие». Суть — агентурное отслеживание социальных кругов, где рекрутируют будущих террористов. Это очень сложная работа, главное здесь — четко понимать признаки поведения человека, решившегося на теракт. Понимаете, очень сложно провести грань между людьми, ненавидящими Израиль, оголтело кричащими об этом на каждом углу, и теми, кто реально наденет на себя пояс шахида. Но мы научились это делать. 11 сентября, при всем уважении к американским коллегам, вряд ли могло случиться в Израиле. У них ведь была информация, что группа арабов готовится атаковать ВТЦ с помощью самолетов, но она не была должным образом оценена. Мы бы обязательно взяли под наблюдение всех арабов, обучающихся на авиакурсах.
Могут ли террористы завербовать сотрудника Шабак?
В теории исключать такую возможность нельзя. На практике за всю историю Шабак не было ни одного предательства. Про подкуп я даже не говорю: человек, способный на взяточничество, никогда не попадет в нашу систему.
Комментарий автора
Оценим работу российских спецслужб по схеме Пери. Разведка, прежде всего агентурная, — «неуд» (там, где нужно — в центрах разработки операций и подготовки ударных групп смертников, — агентуры у нас нет); применение технических средств — «тройка с минусом» (иногда наши сверхточные ракеты попадают в лидеров террористического подполья, но специальные средства ежедневной защиты населения применяются из рук вон плохо); специальные следователи и специалисты по допросам — «неуд» (пытки и «любительские» избиения в следственных изоляторах в зачет не идут); взаимодействие и доверие между спецслужбами — «неуд» (ФСБ никогда не доверится МВД, и наоборот, важную информацию МВД постарается реализовать само, даже в ущерб компетентности при проведении операции). Доверие между руководителями и нижестоящими сотрудниками — «неуд» (опера «на земле» убеждены, что ими руководят «продажные шкуры, хапающие миллионами»). Сотрудничество с населением — «неуд» (все подменяет манипулирование общественным сознанием).
Нет в России и ни малейшего признака существования системы, подобной той, которую Пери называет «базовым покрытием». Как нет и предпосылок к ее созданию в ближайшем будущем. Для этого нужны тысячи компетентных агентуристов, способных самостоятельно разрабатывать и вести сложные психологические и оперативные игры.
Но самый главный фактор результативности израильтян — принципиальность и порядочность сотрудников спецслужб. Подрабатывающий налево опер, фабрикующий дела следователь, крышующий «важняк» или сотрудник силового подразделения никогда не смогут эффективно бороться со смертельной угрозой. Это просто не их бизнес, они не для этого шли в органы.
Шабак
особая спецслужба, которая подчиняется непосредственно премьер-министру. В обязанности Шабак входит сбор информации в отношении террористов, противодействие террористическим атакам, а также функционал контрразведки.
Tweet
