 |
С тех пор как 30 лет назад я изучил правила вождения автомобиля в штате Нью-Йорк, я читаю только для удовольствия, а иногда — наслаждения. В век побеждающей видеократии, когда даже в приемной дантиста телевизор заменил журналы, умение читать таким гедоническим образом становится все более редким хобби, вроде парусного спорта или верховой езды.
1. Оказавшись этим летом в жюри премии Довлатова, я прочел некоторое число самых современных книг. Оказалось, что мне трудно понять и оценить прелесть большинства опусов, включая премированные. Часто они напоминают хоккей с мячом, забаву для внутреннего употребления: играть интересно, смотреть — нет. Из свежих впечатлений — рукопись дальневосточной писательницы Ларисы Белоиван «Чемоданный роман». С романом автор, пожалуй, погорячилась. Скорее это сборник рассказов или этюдов с нечетко прорисованной фабулой. Успех текста определяет плотность слога, остроумие и бесспорная увлекательность. Хотя она живет на другом конце России, в манере Белоиван узнается ленинградская школа: юмор Валерия Попова, тонкость Татьяны Толстой и фактура Сергея Довлатова.
2. Всегда слежу за книгами Владимира Сорокина и Виктора Пелевина. Второй, которого я навсегда полюбил за «Чапаева», в последние годы часто бывал монотонным. Иногда настолько, что хотелось отобрать у него двухтомник «Мифы народов мира», который он, похоже, использует, чтобы нанизывать современные сюжеты на разные мифологические каркасы. Тем приятнее было обнаружить, что две первые повести в его новой книге «Ананасная вода для прекрасной дамы» просто превосходны. Они подтверждают статус Пелевина как самого изобретательного писателя своего поколения. Последний цикл Сорокина, написанный в разных жанрах, но на одну тему (повесть «День опричника», сборник новелл «Сахарный Кремль», пьеса «Занос») — лучшее в новой прозе. Поразительно разнообразный и дерзкий, Сорокин, на мой взгляд, заслуживает Нобелевской премии. Вряд ли она ему достанется, потому что сорокинские книги не оставляют надежды и находят понимание в странах со схожим уровнем коррупции вроде Мексики или тоталитарным опытом вроде Японии.
3. За исключением перечитываемых книг, я почти все время читаю нон-фикшн, особенно историю, обычно на английском. Каждый раз, когда прихожу в восторг, пытаюсь пересадить книгу на русскую почву и лезу с советами к издателям. Изредка из этого что-то получается. Так недавно с моей подачи вышла на русском чудная книга Уинстона Черчилля «Мои ранние годы: 1874–1904». Ее начал переводить, но не успел закончить один из наших лучших переводчиков Владимир Харитонов. Его избранные работы вышли в посмертном томе «Зарубежные дела», которым открывается уникальная (такой нет нигде в мире) и многообещающая серия «Мастера перевода».
Нон-фикшн — до сих пор Клондайк для российских издателей. Пропущено очень многое. Среди травелогов — трехтомное описание британской империи Pax Britannica, которое осуществил знаменитый автор-путешественник Ян Моррис (после перемены пола в начале 70-х его имя стало Джейн).
В безмерно популярном сегодня кулинарном жанре — фундаментальная книга великой Джулии Чайлд «Осваивая искусство французской кухни». Джулия была не только шеф-поваром, но и одной из первых телеведущих кулинарных шоу. «Поваренная книга футуриста» Маринетти была опубликована в Италии в 1932 году и вызвала волну возмущения: в ней теоретик авангарда требовал от нации отказаться от пасты, которая, по его мнению, вызывала в соотечественниках «пессимизм и ностальгию», и предлагал запретить застольные беседы.
Даже о футболе можно предложить русскому читателю неизвестную жемчужину — парадоксальную книгу уругвайского поэта Эдуардо Галеано «Футбол в тени и на солнце».
Уверен, что умное издательство, которое сумеет перевести все это на русский, найдет себе верных читателей.
Tweet
