«Книги я исполняю»

Читатель я скромный и неусидчивый. Если меня что-то обжигает, так это радость служения слову.

1. Из недавно прочитанного очень хорошего — «Зеленый шатер» и «Даниэль Штайн, переводчик» Людмилы Улицкой, «Борис Пастернак» Дмитрия Быкова и, конечно, «Подстрочник» Лилианы Лунгиной. Но о них много сказано. Я высоко ценю собственное впечатление от книги «Крещенные крестами» Эдуарда Кочергина. Кочергин был главным художником Товстоноговского театра и прославлен в театральном мире. Кроме того, он выдающийся педагог. Сделал когда-то «Ревизскую сказку» на Таганке (там вообще у Гоголя были великие соавторы — Геннадий Рождественский, Альфред Шнитке), мы получили огромное впечатление от его работы. Кочергин из числа высочайших имен художников-сценографов, таких как Боровский, Бархин, Левенталь, Шейнис, Мессерер. Я согласен с теми, кто говорит, что мало кто умеет так хорошо писать, как художники. Вспомним, какой резонанс в Москве в свое время вызвали «Воспоминания» Константина Коровина и «Дневник моих встреч» Юрия Анненкова. У Кочергина захватывающая проза. Рассказ от лица мальчика, который был поражен гибельностью советской действительности. Родители арестованы, отец расстрелян. Маленький мальчишка, шести-семи лет, пошел по спецприемникам и оказался в Сибири. Но стремление увидеть мать вело его обратно, в Питер. Есть там история про две проволочки, которые в пути он всегда держал при себе, и когда его арестовывали где-нибудь на перегоне — а что стоило убить мальчишку! — он из этих проволочек делал портреты Ленина и Сталина («Проволочные вожди»). И этот талант спас его в детстве. А в «Ангеловой кукле» есть потрясающая глава «Жизель», которая доводит до слез. Это рассказ о послевоенном Питере и о людях, выброшенных на задворки жизни.

2. Что касается моей «оригинальности» как читателя, то я читаю — то есть «начитываю», исполняю — «книгу вслух» (это и название студии Владимира Воробьева, главы Издательского дома «Союз»). Для работы с книгой у микрофона я заряжаюсь предподготовкой. И здесь могу показаться сам себе тоже начитанным. За последние годы я начитал, перечитал и пережил как дар небес «По ком звонит колокол» Хемингуэя, «Пятую гору» Коэльо, «Шишкин лес» Червинского, «Любовника смерти» Акунина, «Три мушкетера» Дюма, «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова, «Самоубийцу» Эрдмана, «Вальпургиеву ночь» Венедикта Ерофеева. В связи с Ерофеевым хочу сказать, что только что вышел прекрасно изданный том «Москва–Петушки» с энциклопедическими комментариями Алексея Плуцера-Сарно, его презентовали в день рождения Венички.

3. В данный момент мне грозит попытка вернуться на сцену. Если это произойдет, то виноваты будут, во-первых, превосходные качества театра «Практика» Эдуарда Боякова, а во-вторых (это главное), проза Владимира Сорокина: рассказы «Черная лошадь с белым глазом» и «Волны» станут пьесой. Я чувствую радость в прозе Сорокина. Не все читал у него, но его «Метель» меня очень вдохновила. И чем больше перечитываю два рассказа, которые упомянул, тем больше наслаждаюсь их совершенством.

4. С поэзией мне весной сего года выпал фант: я упропагандировал зрителей канала «Культура» словесными портретами и творениями шестнадцати русских поэтов, от Некрасова и Маяковского до Высоцкого и Бродского. Программа из

восьми серий называлась «Я пришел к вам со стихами». А еще имел удовольствие соучаствовать в цикле «Вслух» с поэтами Верой Полозковой и Андреем Родионовым (их стихи я очень люблю) для той же «Культуры». Меня самого недавно на телевидении представили как поэта. Но я слишком люблю поэзию, чтобы называть этим словом стихотворные шарады, стихи на случай. Хотя в мой трехтомник вошли пьесы, в которых много стишат. Но я стараюсь отличать подлинную поэзию от «стиходеланья»…