Пять лет назад, 20 марта 2003 года, началась война в Ираке. Вскоре страна была оккупирована. Однако и по сей день столица страны Багдад не полностью контролируется американцами. Районы города, где власти нет и царит хаос, здесь называют «красной зоной». Этот репортаж — о повседневной жизни самых опасных кварталов столицы Ирака
Анн Нива, Багдад — Париж
Этой ночью тебе плохо спалось. Виной тому в первую очередь дневной жар, сохранившийся в комнате с наглухо закрытыми окнами. Ночью, когда электрогенератор уже замолк, а государственное электричество еще не включилось, ты проснулась в поту и вытянулась, обнаженная, прямо на голом полу, пытаясь поспать еще несколько часов. Затем раздался шум: около двадцати трех часов со стороны Садр-сити1 прозвучал взрыв; вскоре прилетели вертолеты и кружили, кружили над городом. А утром, еще не было семи, три танка «Абрамс» перекрыли улицу как раз в ее начале, возле дома, в котором ты живешь, — один из них остановился прямо у тебя под окном! В семейном кругу долго обсуждают, почему танки маневрируют с утра прямо здесь, и опасаются, как бы солдатам не пришло в голову ворваться в дом. Вроде бы незачем, но с другой стороны, ничего не мешает им сделать это. Ожидание невыносимо, каждая секунда растягивается и, кажется, длится несколько часов.
Танки в квартале
Этим утром ты будешь совершать свой ежедневный ритуал под тяжеловесное ворчание работающих двигателей танка. Малейшее изменение в тональности звучания мотора означает движение, пусть даже едва уловимое, а значит, надежду на то, что они уедут. Но они не уезжают.
После первых минут паники Карима, мать Али и хозяйка дома, решается повязать головной платок поверх абайи и отправляется на улицу выуживать хоть какую-нибудь информацию. Она прослужила двадцать лет в министерстве информации, а теперь больше не работает. Карима не устает повторять: «Мы были на самом верху, а теперь оказались в самом низу». Девятнадцатилетняя Зейнаб, одна из сестер Али, относится к происходящему, скорее, хорошо: ей даже хотелось бы выйти и помахать ручкой солдатам, сидящим в боевой машине. Она уже так делала: ее забавляет, как «бледнолицые» (так их здесь называют) озаряются широкой улыбкой в ответ на ее приветствие. Однако отец пресекает все эти милые замыслы, строго запрещая ей выходить за порог.
Часто случается, что остальные домочадцы еще спят, иногда даже до девяти часов, но этим утром танки взбудоражили всех. Али, уверенный, что ему не в чем себя упрекнуть, ради соблюдения внешних приличий хватает на руки свою полуторагодовалую дочку и застывает с ней в вызывающей позе возле калитки, прямо под боком у танков, делая вид, что пытается понять, что происходит. В то же время он таким образом демонстрирует всем снаружи, как соседям, так и иностранным военным, что он хозяин этого дома. По его словам, квартал оцеплен, чтобы избежать возможного бегства. Чьего? Зачем? Сколько времени это продлится? Сегодня пятница, выходной день, и никому не помешало бы немного покоя, пусть даже обманчивого. Никому не нравится видеть американские танки, которые ежеминутно напоминают о том, что город оккупирован, и о той потенциальной угрозе, символом которой они являются.
Эти замечательные машины заглушили все системы мобильной связи; работают только стационарные телефоны, у тех, конечно, у кого они вообще есть. Впрочем, мать Али уже заняла телефон, пытаясь предупредить тех соседей, кто еще не осведомлен о происходящем. По телефону она узнает о точном местонахождении танков, а потом всем повторяет наставление, столь близкое ее сердцу: надо спрятать в надежное место драгоценности, наличные деньги и даже мобильные телефоны, чтобы американцы, если вдруг они войдут в дом, их не отобрали. Пусть такое случается нечасто, но истории о грабежах и насилии, распространяющиеся среди жителей Багдада, не способствуют сохранению доброго имени американской армии.
Три с половиной часа спустя танки наконец уезжают. Солдаты, кажется, обыскали два дома в конце улицы, в которых живут суннитские семьи, связанные с людьми из соседнего квартала Адамия (полностью суннитского, американцы примериваются к нему уже несколько месяцев), и больше ничего. Свобода передвижения восстановлена, и ты тоже можешь этим воспользоваться.
Пробки мертвого города
Колесить. Колесить по Багдаду до бесконечности, без видимой причины, просто потому, что ты хочешь видеть, что происходит, даже если не происходит ничего из ряда вон выходящего. Ездить за неимением возможности сделать что-то еще, ездить, чтобы убедиться, что ты существуешь? Что этот город не фатаморгана, что он как-то живет, и ты станешь тому свидетелем?
Серый мегаполис, словно погребенный под густым слоем пыли, которая все накапливается и накапливается. Но иногда, в зависимости от ветра или освещения, эти мельчайшие частички, покрывающие все — как развалины, так и яркие купола мечетей, придают городу особую красоту, своего рода сияние нереальности. Эта серая пыль воздействует на все, как и наступающие пески; по воле ветра даже купола мечетей с одной стороны сильнее занесены песком, чем с другой. Но эта пыль все же сообщает городу особенную ауру. В течение долгих минут ты едешь вдоль неизменно закрытых металлических штор, запертых на висячий замок на уровне земли, вдоль пустых тротуаров и мертвых улиц.
Пока ты едешь, тебе может показаться, что перед тобой длинные ряды заброшенных декораций. Но вот они вдруг оживают, когда внезапно попадается торговец в открытой лавчонке (товары по местному обыкновению разложены прямо на тротуаре), владелец которой решил пренебречь опасностью, или старик, ковыляющий навстречу машине с подвешенным на шее лотком сигарет. Он, словно в антракте киносеанса на Западе, направляется к потенциальному покупателю, чтобы предложить свой товар. Наша машина остановилась на светофоре с двумя другими автомобилями. Если здесь вновь начинают курить, значит, люди все-таки живут! Прекрасная новость!
В этом городе постоянно скользишь из одного мира в другой, и к этому приходится привыкать. Хуже всего, когда перестаешь двигаться вперед и застреваешь в пробке — а их немало! — из-за неработающего светофора на перекрестке или из-за регулирующих движение полицейских, которые только ухудшают ситуацию, или из-за внезапной чудовищной и непредвиденной задержки, вызванной проходом войск. Этим утром справа от себя ты видишь в пикапе иракских вооруженных сил двоих мертвых молодых мужчин, обнаженных до пояса, в джинсах и босых (возможно, их разули). Два больших куска картона, не совсем подходящих по размеру, отрезанных, вероятно, на скорую руку, едва прикрывают эти неподвижные тела, несколько часов тому назад еще полные жизни. Слева от тебя свадебный кортеж во всей своей заурядной пышности: современная арабская музыка на пределе громкости выплескивается из открытых окон автомобилей, вслед за лимузинами торопятся проложить себе дорогу джипы, полные нарядно одетых мужчин (но где же невеста? ты не можешь разглядеть ее ни в одной из машин). Сегодня первая пятница после Рамадана, этот день считается благоприятным для свадеб: за сегодня ты встретишь не менее восьми свадебных кортежей.
Влюбленные в Багдаде
Здесь даже дорожное движение подвержено риску вмешательства фанатиков и зачастую напоминает некую разновидность пляски смерти. Прежде чем вернуться в свой квартал, мы ехали по одной из главных улиц квартала Каррада. (Эта улица еще достойна названия «торговой».) И в этот момент американская транспортная колонна, мимо которой мы только что проехали, внезапно остановилась, мгновенно парализовав все движение в обоих направлениях. Слух, дошедший до нас, был о том, что колонна, вероятно, стала мишенью снайпера, засевшего на крыше, — это заурядное событие в Багдаде. Тут же завыли сирены, и пока полицейские автомобили пытались хоть как-то преодолеть автомобильный затор, прибыло внушительное подкрепление — полиция на мотоциклах. В течение твоего предыдущего, В течение твоего предыдущего, июньского, путешествия мишенью терактов стали несколько торговых лавок и мост через Тигр. Ты отправляешься посетить город в …надцатый раз, чтобы увидеть места этих новых разрушений и как они повлияли на ландшафт и на прибрежных жителей. Но ты замечаешь и новые лавки, гостеприимно распахнувшие свои двери в квартале Каррада. Например, вот этот неожиданно появившийся миленький бар со свежевыжатыми фруктовыми соками и сладостями, куда ты немедленно решаешь зайти. Впрочем, ты не одинока: большой и светлый внутренний зал со стеклянными стенами (достаточно необычно для города, в котором все прячутся за высокими стенами и окнами, закрытыми шторами и жалюзи) полон клиентов. Стены оранжевые, как и униформа служащих (разумеется, исключительно мужчин), — возможно, в знак оптимизма или просто этот цвет сейчас в моде. Когда ты удивляешься тому, как выставляются напоказ ростки нормальной жизни в Багдаде, Али объясняет тебе, что такого рода торговля возможна только до тех пор, пока не показывается владелец заведения. Стоит ему появиться, как он рискует быть похищенным.
Публика состоит в основном из мужчин, хотя недалеко от твоего столика напротив друг друга сидят мужчина и женщина. Может быть, это муж и жена или просто коллеги, которые вместе восполняют недостаток витаминов после рабочего дня? Сейчас как раз время окончания работы (15 часов), и рядом с мужчиной на столе лежит несколько увесистых папок. У женщины не закрыто лицо; на ней джинсы и блузка с короткими рукавами, а такой костюм встречается не так уж и часто. Возможно, она христианка из этого квартала, в котором испокон веков сосуществуют два сообщества и который остается одним из наименее населенных фанатиками кварталов столицы? У этой парочки счастливый вид, и этого довольно...
