Следственный комитет при прокуратуре Беслана возбудил уголовное дело против бесланских матерей
Трех женщин из комитета «Голос Беслана» — Эллу Кесаеву, Светлану Маргиеву и Эмилию Бзарову — вызвали по повестке в отдел дознания Управления Федеральной службы судебных приставов (УФССП) по Северной Осетии. Причина? Женщины якобы 7 февраля 1) избили судью Правобережного районного суда Заурбека Тавитова, 2) семерых приставов и 3) оттаскали за волосы одну из участниц процесса Марину Меликову — ту самую, которая вместо них теперь возглавляет общественную организацию «Голос Беслана».1 В тот день, по сути, «Голос Беслана» прекратил существование в прежнем виде.
Судья оставил без рассмотрения заявление о признании недействительным протокола, на основании которого фактически запретили организацию. Активистки, однако, категорически отвергают выдвинутые против них обвинения и называют абсурдным утверждение, что они кого-то еще и поколотили. Это очередные нападки, считают они, на неудобную власти организацию, члены которой пытаются вести независимое расследование бесланской трагедии и не верят официальным версиям.
«Да, мы позволяем себе в судах делать замечания, — рассказывает Элла Кесаева. — Я говорю судье Тавитову, что нарушается такая-то и такая-то статья, а он отвечает, что это неуважение к суду. Никого мы не били и никого не обзывали. Максимальное, что мы могли сказать, это «беспредельщики». «Кого это вы там избили? — усмехается подошедший к женщинам сотрудник службы судебных приставов. — Такие маленькие, а мужиков бьете». 13 февраля начальник отдела дознания УФССП Тамерлан Хетагуров сообщил, что приставы решили отказаться от возбуждения уголовного дела: «А дальше пусть разбирается прокуратура». «То есть как это? Прекращают или не прекращают», — спросила его Элла Кесаева. «Ну вы сходите еще в прокуратуру вашу, они вас поспрашивают, как все было, и тогда разберутся», — ответил дознаватель.
Казнить нельзя помиловать
Оказалось, что УФССП вынесло постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по ст. 297 УК (неуважение к суду) и направило материалы проверки прокурору Правобережного района, которому и поручили определить, надо ли заводить дело по трем остальным статьям: ст. 116 (побои), ст. 130 (оскорбление), ст. 318 (применение насилия в отношении представителя власти).2 Тамерлан Хетагуров отдал женщинам копию постановления. «Посмотрите, здесь теперь фигурирует новое слово — «сволочь», — говорит Светлана Маргиева.
По словам активисток «Голоса Беслана», приставы просто не захотели ввязываться в конфликт и потому передали дело в прокуратуру. Тамерлан Хетагуров сообщил корреспонденту The New Times, что жалобу на бесланских матерей, обвиняемых в насилии, составили судья Тавитов и Марина Меликова.
Однако 15 февраля стало известно, что Следственный комитет при прокуратуре Беслана отменил постановление УФССП и возбудил уголовное дело.3
Надоели
В кабинеты Следственного комитета во Владикавказе женщины ходят часто. Они надоедают следователям и прокурорам, выпрашивая материалы уголовного дела о теракте в бесланской школе № 1 в сентябре 2004 года. «Мы и сейчас туда идем по нашему расследованию», — говорит в среду Эмилия Бзарова. По словам Эллы Кесаевой, «Голос Беслана» готовит материалы для передачи их в Европейский суд по правам человека. Часть из них уже отослана.4
Вот и на прошлой неделе им удалось просмотреть два тома дела (один из них помечен: Т. 118 «Боевики»): «Вот, знакомьтесь сегодня с этим», — говорит им помощник следователя СК при прокуратуре Южного округа Владимир Малов. Делать ксерокопии нельзя: только читать и что-то записывать в блокнот. «Володя, а из Москвы новых материалов не приходило?» — спрашивают женщины. «Да нет, ждем все», — отвечает он.
«Мы так долго этого добивались, чтобы нам разрешили хотя бы приходить и делать какие-то записи», — говорит The New Times Элла Кесаева. У Светланы Маргиевой погибла дочка — 12-летняя Эльвира. Сама она тоже была серьезно ранена. У Эмилии Бзаровой в заложниках оказались двое детей: 13-летний Заур и 10-летний Асланбек. Младший мальчик погиб. У Эллы Кесаевой в тот день в школу пошла единственная дочь Зарина, ей удалось выжить.
Битые
У судебных приставов в Правобережном районном суде, где и произошел инцидент, — обеденный перерыв: крепкие молодые люди разворачивают горячие пироги и лепешки. «Да ничего не произошло такого, никого они не били, — говорит корреспонденту The New Times один из них. — Просто покричали, недовольны были определением суда, возмущались. А приставы их усмиряли и выводили. Вот только получилось так, что одна из женщин (Светлана Маргиева. — The New Times) захотела ударить судью, а наш пристав попытался ее усмирить, и она случайно попала в него. Хотя вот Меликову Элла Кесаева все-таки стукнула по голове, за волосы дернула». На вопрос, какие же оскорбительные слова выкрикивали возмущавшиеся женщины, ни один из приставов ответить не смог.
Однако неожиданно новую версию произошедшего выдал сам федеральный судья Заурбек Тавитов. Этот статный молодой человек, на вид которому не больше тридцати, в разговоре с The New Times у себя в кабинете вдруг сказал, что на самом деле никто и никого не бил: «Могу вам только сказать, что никого не ударили, — сказал он. — А вот что там было, мы пока разбираемся. Была неприятная ситуация. Как квалифицировать действия участвующих там лиц, мы пока не определились. Об инциденте я написал заявление на имя руководителя УФССП».
Какая вам разница?
Сам Беслан начинается с Города Ангелов. Это длинное кладбище, на месте которого еще несколько лет назад было пустое поле, а теперь похоронены почти все погибшие во время бесланской трагедии. На большинстве памятников — фотографии улыбающихся детей. Рядом — запорошенные снегом венки и плюшевые игрушки. Бесланские дети теперь ходят в две большие и новые современные школы. Но в стороне от них так и стоит та самая школа № 1 — полуразвалившаяся от взрывов, без окон, с почерневшими от огня балками. «Жители не знают, сносить ее или оставить. Может, храм на этом месте возведут», — говорит местный житель по имени Мурат.
Чуть подальше, на улице Коминтерна, д. 100, находится небольшой частный дом. Туда почти каждый день приходят люди, потерявшие 1— 3 сентября 2004 г. своих детей и родственников. В нем живут Эмма Тагаева, у которой погибли муж и двое сыновей, и ее сестра Элла Кесаева. Обе они и возглавляли до недавнего времени комитет «Голос Беслана», который по решению суда у них отобрали, назначив других руководителей. «Я просто не могу больше пользоваться своей печатью, но мы все равно продолжаем вести расследование. Переименовались во Всероссийскую общественную организацию», — говорит Тагаева.
Посередине комнаты стоит электрический обогреватель, слева — стенка, заваленная документами и юридической литературой. За столом сидят четыре женщины. Эмма Тагаева показывает им, как надо заполнять документы, куда и кому писать жалобы. «Вам наверняка отказ пришлют. Но вы в Верховный подадите — там тоже, скорее всего, откажут, — предупреждает она. — Но хотя бы на руках бумаги будут. Потому что там, в Страсбурге, вас спросят, все ли вы прошли здесь, чтобы туда подать».
«Я ведь следователя спрашивала, — вспоминает Тагаева, — мне важно, от чьей пули погиб мой сын, ведь и оттуда, и оттуда стреляли. Но он говорит: зачем вам это знать, какая вам разница? А мне обидно: я как мать имею право знать. А они говорят, что нет, не имею».
Свидетели в коридоре
The New Times удалось поговорить с двумя свидетелями, которые утверждают, что протокол внеочередного заседания комитета «Голос Беслана», на котором сместили его основателя Эллу Кесаеву, был сфальсифицирован. Один из них — Борис Ильин (у него в бесланской школе была убита внучка), чья подпись стоит на протоколе заседания, сказал в интервью: «Я увидел объявление в газете, которое дала Меликова, пришел, просто поставил подпись, что присутствовал. Но я даже не член комитета. Там ничего не обсуждалось, и я не слышал голосования по новому председателю, как утверждали. Я все эти дни просидел в коридоре Правобережного суда, но меня отказывались вызвать в качестве свидетеля, чтобы я рассказал правду». Другой — Валерий Назаров. Его имя также было представлено суду в качестве «подписанта». Назаров сказал корреспонденту The New Times, что никакого избрания нового председателя не было и что их всех обманули. «В этом списке есть и фамилии, которые мы вообще не знаем, — вторит ему Элла Кесаева. — Мы искали их, но не нашли. А есть люди, которые так же, как Борис, хотели прийти в суд свидетелями, но им не дали. И вот на основе этого они все равно считают протокол действительным».
Похоже, бесланских матерей втягивают в долгий и мелочный судебный сериал. Там будут спрашивать, кто кого обзывал и таскал за волосы. Вот только по чьему приказу стреляли танки, так и останется за рамками судебных решений.
_________________________
1 Как утверждают оппоненты Меликовой, она предоставила суду сфальсифицированный протокол внеочередного собрания организации.
2 Статья 318 предусматривает срок лишения свободы от 5 до 10 лет.
3 Элле Кесаевой инкриминируют статьи 116, 130, 318 УК РФ, Светлане Маргиевой и Эмилии Бзаровой — статью 130.
4 31 января 2008 г. Европейский суд по правам человека уведомил «Голос Беслана» о получении документов, которые, возможно, свидетельствуют о нарушениях прав пострадавших при теракте в Беслане.
