Годовщина войны: небо плачет над Тбилиси и Гори
В день, когда Грузия отмечала годовщину войны, в Тбилиси лил проливной дождь. На кладбище к мемориалу погибших солдат приехал президент. Много не говорил, пробыл недолго. Родственники остались, им некуда было спешить. Из 43 неопознанных солдат, привезенных в конце августа прошлого года из Цхинвали, не удалось установить имена только восьми. Семьям опознанных выдали по $10 000 и пообещали квартиры в Тбилиси. На эти деньги семьи устроили поминки по-грузински, на 300 человек. Серго Мелия и Серго Горозия стол делали вместе, оба из Абхазии, из Гагры, оба служили в одном батальоне. На поминки приехали родственники из Абхазии. «Давно не виделись, — Дато Мелия обнимает племянника Серго. — Как добрались? Да нормально, 500 рублей с человека на границе — и никаких тебе виз».
Амирана, командира батальона, в котором служили оба Серго, ждут в этот день на поминках еще в шести семьях. Это уже седьмой стакан вина, но нужно держаться. Командир встает, говорит тост: «Мои ребята пошли воевать за земли Грузии, за ее границы. Они погибли, но мы клянемся продолжить их дело. Когда-нибудь мы вернемся в сады Гагры и в горы Самачабло (древнее грузинское название Южной Осетии)». «Да здравствует Грузия», — кричат ребята из батальона. «Да здравствует Грузия», — вторят им абхазские родственники Серго Мелия и Серго Горозия.
Мать оплакивает сына, который был похоронен в общей могиле
Праздник горя
Бесплатные автобусы везут всех желающих из Тбилиси в Гори, на концерт. Вдоль трассы построены пять коттеджных городков для беженцев из грузинских сел Южной Осетии. Дома нарядные, возведены по иностранным проектам, но в народе городки уже прозвали «концлагерями». В самом большом из них, Цировани, 2 тыс. домов и около 6 тыс. человек, в основном из Ахалгори. Все, кто едет по трассе в Гори, видят городок и качают головой. Люди в городке смотрят на горы, за которыми их села, куда они мечтают вернуться.
Деревня Никози расположена всего в 100 метрах от границы с Южной Осетией — жительница села Елена Дружкова-Мхелидзе по-прежнему имеет российский паспорт
Перед мэрией в Гори выстроили стену. Люди фотографируются на ее фоне. Настроение у народа приподнятое. На площади подвыпивший старик грозит толпе кулаком: «Что празднуете, грузины! Потерю своей земли?»
Согласно договору, за выполнением которого следят представители ООН, грузинские войска должны оставаться на своих базах, не ближе 30 км от зоны грузино-осетинского конфликта. «Мы даже на учения выехать спокойно не можем, — жалуется командир, — тут же прибегают все ваши (он имеет в виду ООН): куда едете, зачем едете? Не будет Грузия начинать войну, новое оружие мы действительно получили, но чтобы освоить его, Грузии понадобится еще пара лет».
Тем не менее упорные слухи о скорой войне ходят по городам и деревням Грузии. Даже новый автобан, что затеяли строить от Тбилиси к Гори, уже прозвали «танковым». «Все знают, что будет война», — убежденно говорит таксист в Гори. Уверенность эта так сильна, что за несколько дней до годовщины войны многие выехали из приграничных деревень и даже из Гори куда подальше.
Бабушка Агнесса из села Хвити спасла истекающего кровью русского танкиста Максима Дружинина. Она прятала его в этом погребе. Мать танкиста в благодарность прислала ей этот пуховый платок
Когда гроза, Мэри прячется под кроватью. Мать успокаивает ее: это не пушки, это гром…
Дамоклов меч
В садах, тянущихся вдоль дороги из Гори в Цхинвали, люди в бронежилетах роются в земле. Это английские саперы из Halo Trust. Уже десять месяцев 300 человек работают не покладая рук. Все, что лежало на поверхности, уже убрали, теперь этап второй — ищут ушедшие в землю кассетные бомбы. При нас нашли четыре. Руководитель группы Ник Смарт бодро заявляет: «До конца года все уберем, можно будет жить спокойно». Местные жители менее оптимистичны — спокойной жизни не будет уже никогда.
Въезжаем в приграничную деревню Эргнети,* * Автор была в этом районе прошлой осенью, сразу после войны. — The New Times № 38 от 22 сентября 2008 г. на первый взгляд кажется, что за год здесь мало что изменилось. Вдоль улиц черные скелеты сожженных домов. Из 240 сохранилось 30. Старики, сидящие у одного из домов, встречают настороженным взглядом. На вопрос: «Как жизнь?» — пожимают плечами. «Страшно жить, дочка, не знаем, что будет завтра». Страшно жить в Эргнети всем, кто вернулся, но люди в деревне все же живут. Всем погорельцам к весне 2009-го построили коттеджи. Эти малютки площадью 26 кв. м рядом с довоенными трехэтажными дворцами, пусть и сгоревшими, выглядят жалко.
У Гугуцы Джохадзе дом не сожгли — когда началась война, он еще не был достроен. Гугуца считает, что ей очень повезло. Ее невестка Теа так не считает: «Дом в 500 метрах от границы, если что — мы первые. Со мной пусть что хотят делают, отсюда я не уйду, но детей здесь оставлять нельзя». Ее сын Гиги идет в первый класс. Пока что он в классе единственный ученик. Большинство молодых семей с детьми уехали навсегда в другие города — они уверены, что будет война.
Село Эргнети в 1 км от Цхинвали. На этой улице сожжены все дома. Но дети есть дети — жизнь продолжается
Грузинская классика
Дети Марины Джохадзе, учительницы местной школы, играют в сгоревшем доме — он большой, 14 комнат. До войны в школе было 77 учеников, в марте 2009-го пришли только 23. Детям скучно. Марине тоже скучно, подруги, с которыми они по вечерам пели песни, все уехали. Последний год соседи собираются только на поминках. Марина надеется, что люди вернутся и школа наполнится. Нельзя бросать такие места. Своих троих детей она, не раздумывая, привезла домой, как только им построили коттеджи. Одна беда — у детей с нервами плохо. Когда гроза, старшая Мэри прячется под кровать. Марина успокаивает ее: деточка, это не пушки, это гром, но помогает мало. Когда в Эргнети была буферная зона, из школы все грузинские книги растащили. «Может, и хорошо, пусть осетинские дети читают грузинскую классику, меньше ненависти будет».
К Марине заходит сосед Тамаз Джохадзе. На этой улице все носят фамилию Джохадзе. Жалуется, что сад погибает без воды. Это общая проблема. Воду Горийский район получает из Цхинвали. Этим летом в деревнях воды не дождались. Раньше Тамаз возил яблоки-персики в Россию через Цхинвали фурами. «Таких персиков в России уже не увидят, — сокрушается Тамаз, — мои самые лучшие были». Еще Тамаз сокрушается, что нет своего вина, чтобы людей угостить: во время войны вино из подвалов все забрали, а урожай прошлого года пропал. У Тамаза есть деньги на новый дом, но он не видит смысла затевать стройку: «Война будет — опять подожгут».
Село Никози: грузинский блокпост расположился прямо на кладбище
Граница по живому
Еще одна приграничная деревня — Никози. Как и в Эргнети, там стоит грузинский полицейский пост — 15 человек. «Граница», обозначенная стеной из мешков с песком, проходит как раз по местному кладбищу. Попасть на него можно только в сопровождении полицейского. Главный на посту — Дато, он рассказывает, как в июне на осетинской стороне вдруг пошла стрельба, взрывы, в бинокль они увидели танки с грузинским флагом. Решили, что снова началась война, но оказалось, это съемки фильма.
Еще Дато говорит, что стреляют с той стороны почти каждый день. Иногда в грузинскую сторону, иногда в свою, делая вид, что это грузины обстреливают. Последний раз сильный обстрел был 29 июля. Дато говорит, что с их поста за десять месяцев не вылетела ни одна пуля. Потому что по какому-то договору — что за договор, Дато не знает — полицейские не имеют права открывать огонь, даже если будут стрелять в них. Дато родом из грузинской деревни Курта в Осетии, то есть беженец. На родные горы Самачабло, где он вырос, теперь смотрит в бинокль.
В МВД Грузии говорят, что фиксируют все случаи провокаций и похищения людей на границе. Последний случай был 7 августа. Пятеро пастухов из села Кошка, расположенного в 7 км от Цхинвали, пасли стадо. Пришли люди с автоматами, объявили, что земля эта осетинская и нечего коровам есть чужую траву. Пастухов забрали в Цхинвали. Обращались хорошо и в тот же день отпустили. «Хоть бы столбики поставили, — говорит пастух Реваз, — откуда я знаю, как вы землю поделили».
Здесь, возле трассы Гори—Цхинвали, английские саперы обнаружили кассетные бомбы
20 минут за двое суток
Хатуна — осетинка, живет с мужем-грузином в Никози, то есть в Грузии. Все родные Хатуны — в Цхинвали, то есть в Южной Осетии. От центра Никози до центра Цхинвали — 20 минут пешком. Последний раз Хатуна была в Цхинвали в марте, когда мама болела. Добиралась два дня, через Баку и Владикавказ. Больше не ездит, дорого очень. Мама Хатуны звонит каждый день и плачет.
В соседней с Никози деревне Хвити с 6 августа каждый день поминают погибших. Всего война унесла восемь жизней. Сын Мэри Джунашвили Давид погиб 10 августа 2008 года, отступая из Цхинвали. Соседку, бабушку Агнессу, Мэри за стол не пригласила. Год назад, 10 августа, Агнесса вышла за ворота дома и увидела российский танк. Агнесса испугалась и убежала в огород. Потом услышала взрыв, и танк начал гореть. В разбитые взрывом ворота вполз истекающий кровью русский танкист: «Бабушка, я ранен, спаси!» Агнесса разрезала юбку, перевязала солдату рану и спрятала от грузинских солдат в погребе для вина. Три дня они питались одними персиками, больше ничего не было. Когда в деревне снова появились российские солдаты, бабушка передала им танкиста. Через восемь месяцев Агнессе пришло письмо от мамы танкиста Максима Дружинина и пуховый платок в подарок. В деревне Хвити и даже в соседнем Никози все очень гордятся бабушкой Агнессой. Все, кроме Мэри. Всего год прошел.
ФОТО THE NEW TIMES/МИЛА ТЕШАЕВА
