Новые президенты — новая политика. Смена глав государств в России и США при всех вероятных сложностях — это окно возможностей
Борис Макаренко, председатель правления Центра политических технологий
Прежде всего — о границах возможного. Вряд ли в 2009 году стоит ждать революционных изменений вроссийско-американских отношениях. Период «медового месяца» — в прошлом. В настоящем же — и наработанный позитив трезвого диалога по 
стратегическим 
проблемам (в том числе по Ирану), и объективные проблемы. К тому же трудно будет изменить общее восприятие: американцев нами — как безудержных экспансионистов, нас американцами — как упустивших шанс на демократизацию и вхождение в западное сообщество. Дискурс американской политики, всечаще говорящей об угрозах, исходящих от России, и российской, опасающейся «окружения» России американцами, — тоже изменить будет непросто. Разница лишь в том, что в Штатах эта критика чаще звучит в стенах конгресса или на предвыборных митингах, а у нас — в менее «институциональных» контекстах. И все же в смене президентов можно усмотреть некое окно возможностей.
Выйти из ловушки
С американской стороны любой новый президент будет пытаться выйти из «ловушки Буша» — неудачной иракской авантюры, завернутой во флаг «распространения демократии». При разных новых президентах траектория «прощания с Бушем» будет происходить по разным сценариям — как с точки зрения радикализма и темпов, так и пропагандистского прикрытия. Вспомним аллюзию американского политолога и культуролога Уолтера Мида. Он утверждает, что у руля корабля внешней политики США всегда стоит не один рулевой, а четыре дюжих матроса, олицетворяющих четыре разные традиции отношений Америки с внешним миром. Матросы отпихивают друг друга от штурвала, каждый крутит его в свою сторону, в итоге корабль идет зигзагом, но благодаря этому курс сохраняет гибкость. В этой логике проблемы нынешнего Белого дома состоят в том, что у его курса слишком прочно утвердилась самая резкая и интервенционистская составляющая (которую У. Мид назвал именем президента Э. Джексона), лишь отчасти и не слишком удачно дополняемая идеалистической «вильсоновской» линией «распространения демократии». У любого нового президента к штурвалу ближе подойдут матросы, придающие курсу больший прагматизм и учет внутренних интересов Америки.
С российской же стороны можно ждать преодоления фантомных болей, порожденных «оранжевыми революциями», и раздражения от топорных действий «джексоновской» политики. Российский внешеполитический истеблишмент до того устал от идеологической зашоренности неоконсерваторов, что потирал руки, наблюдая за складывающимся в Америке консенсусом: «Лишь бы Буш поскорее ушел». Правда, увидев в качестве его преемника от республиканского стана Джона Маккейна, наши «реал-политики» всерьез приуныли: этот человек не только требовал исключить Россию из «восьмерки», но еще 8 лет назад собирал «компромат» на российско-американские отношения. У Маккейна тогда не сложилось, но его дело не пропало и явилось свету под видом «доклада Кокса» с выразительным названием «Путь России к коррупции». Маккейн кажется нашему истеблишменту настолько неудобным, что они даже начали сомневаться в величайшем открытии отечественной американистики — что нам легче иметь дело с республиканскими, а не демократическими администрациями.
Команды решают все
Давайте сразу похороним этот миф. «Открытие» это произошло от того, что нынешнее поколение принимающих решения начинало свою профессиональную карьеру либо в оптимистическое время разрядки (республиканская администрация в начале 70-х), либо в пору крепчавшего маразма советской внешней политики (Ангола — Мозамбик — Афганистан), подвергавшейся критике со стороны демократической администрации конца 70-х. Именно в это десятилетие уходят корнями партийные симпатии наших вершителей внешней политики.
Думается, что преувеличивать «ястребизм» Маккейна не стоит. Перманентная атака на Белый дом — стиль его политического поведения, и русская тема — далеко не единственное, тем паче не главное его осадное оружие. Однако такое оружие утратит свою надобность в тот самый момент, когда крепость — сиречь Белый дом — будет взята. Каким президентом станет Маккейн — большой вопрос для американцев, равно как и для всего мира. Если в чем-то можно быть почти уверенным, так это в том, что он постарается стать «антиБушем» и начнет с разгона прежней и набора новой команды.
Состав команды станет ключевым и в случае победы Барака Обамы. Из всех трех реальных кандидатов он в наименьшей степени укоренен не только в вашингтонской тусовке, но и во всем истеблишменте. Его команда (кстати, не только внешнеполитическая) либо станет «заемной» у собственной партии, либо будет формироваться с наибольшей долей случайности. Это риск для всей американской политики. Но проведем параллель с командой Никсона образца 1969 года: тогда она тоже пришла к власти под лозунгом больших перемен на фоне непопулярной войны, тоже была чужой для всего столичного бомонда (Никсон даже за восемь лет своего вицепрезидентства при Эйзенхауэре так и не стал влиятельной фигурой для американской элиты). И именно эта команда закончила войну во Вьетнаме и запустила разрядку.
Если же президентом станет Хиллари Клинтон, в российско-американских отношениях получится «политика четырех президентов». За спиной легитимных хозяев Кремля и Белого дома будет стоять по экс-президенту: у них — муж Билл, у нас — Владимир Путин. И если мы с вами гадаем, как сложатся отношения между вторым и третьим президентами России, то американцы с не меньшей озадаченностью рассуждают о феномене «Биллари» — семейного альянса между 42-м и, возможно, 44-м президентами США. И если есть что-то общее в этих рассуждениях, то это почти единодушная убежденность, что именно в сфере внешней политики новые президенты будут находиться под самым сильным влиянием своих предшественников. В команде Клинтона была мадам Олбрайт, которую у нас не любят, но были и Уоррен Кристофер, и Строуб Тэлбот, с которыми вполне удавалось вести серьезный разговор.
Каждая из команд постарается сохранить «зону согласия». Может, удастся перевести в более конструктивное русло обсуждение ПРО в Европе, развить намечающиеся наработки по Ирану и Ближнему Востоку. Никуда не уйдет с повестки дня проблема несовпадающих ценностей, активности американцев в соседних с Россией странами. Так что реальное окно возможностей скорее связано со стилем, а не содержанием политики. Насколько удастся снять раздражители — в этом-то и состоит главная загадка российско-американской повестки дня образца 2009 года.
