От Тахрир до Болотной

Эстафету протеста на другом конце Земли подхватили организаторы глобального движения «Захвати Уолл-стрит»: 17 сентября в Нью-Йорке состоялась первая акция против произвола мировой финансовой элиты. 10 и 24 декабря на Болотную площадь и проспект Сахарова в Москве вышли десятки тысяч россиян, не согласных с результатами последних выборов в Госдуму. Наконец, в середине этого месяца против несправедливых условий труда и полицейских репрессий восстали жители казахстанских городов Жанаозен и Актау…

Несогласные с существующим положением дел в политической и экономической сфере люди влияют на глобальные процессы, изменяя их ход в лучшую сторону. Не случайно «Человеком 2011 года», которого согласно традиции выбрала редакция американского журнала Time, стал абстрактный «Протестующий». С этим трудно не согласиться

Монсур поджигает бутылку с коктейлем Молотова и с размаху бросает ее через всю улицу в прячущуюся за баррикадой из металлических щитов и мусорных баков толпу сторонников президента Хосни Мубарака. Бутылка разбивается об асфальт и разливает вокруг пламенный хвост. В ответ сторонники президента выкатывают подожженную полицейскую будку, которая, не докатившись до людей, врезается в фонарный столб. С обеих сторон летят камни и кирпичи, стоит невообразимый ор, грохот, режут слух удары металлических прутьев о листы железа — в центре Каира в ожесточенных ночных уличных боях сражаются тысячи человек. Все прилегающие к главной городской площади улицы, переулки и перекрестки превращены в крепости: ограждения, холодильные ящики из-под газировки, магазинные тележки, вырванные из земли дорожные знаки, автомобили, телефонные будки — все идет в дело при строительстве баррикад. Внутри этих баррикад — россыпь раскуроченных мостовых и тротуаров, которые сражающиеся мечут друг в друга.

Каир в феврале был похож на агонизирующее животное. В городе медленно догорало многоэтажное здание правящей Национально-демократической партии, из окон которого ночами еще вырывались языки пламени; вывески и окна полицейских участков разбиты, у дверей дежурят солдаты; не работают банки, закрыты рестораны и кафе; то тут то там улицы перекрыты танками, БМП и БТР, войсками оцеплены все крупнейшие улицы, штаб партии, телецентр, мосты через Нил и дорожные развязки.

По центру города ходят молодые приветливые люди с полуметровыми мясницкими тесаками, которыми они, узнав, что корреспонденты The New Times родом из России, весело размахивали, говоря: Welcome to Egypt! Правда, чем дальше от центральной площади города Тахрир, тем меньше у этих «дружинников» желания общаться с прессой, тем более фотографироваться. «Эти идиоты боятся, что новая власть первым делом посмотрит все фотографии и побьет всех, кто вместо демонстраций отсиживал зад у дома», — ругается Алладин.

„

«Как может быть хорошим человек, из-за которого убивают людей? Как ему можно верить?» — восклицает Ахмед

”

Емкий термин «революционеры» объединяет людей всех возрастов и социальных слоев, мужчин и женщин, мусульман и христиан. В пикете на подходе к площади стоит Ахмед. Ему 24 года, он уже два года не может найти работу, раньше никогда не интересовался политикой и привык считать, что президент, при котором он прожил всю жизнь, хороший. «Но как может быть хорошим человек, из-за которого убивают людей? Как ему можно верить?» — восклицает Ахмед. Как только он узнал, что в первые дни демонстрации по всему Египту были убиты люди (только в Александрии — 23 человека), он собрал вещи, оделся и приехал на площадь Тахрир, где живет уже четыре дня и вместе с такими же, как он, проверяет всех приходящих на наличие оружия. Бадийя пришла на Тахрир вместе с мужем и двумя маленькими детьми. Они вместе держат расписанный лозунгами египетский флаг. «Мы пришли сюда ради будущего наших детей — они достойны лучшей участи», — уверена Бадийя.

На площади на первый взгляд царит абсолютная анархия. Нет четкой организации, никто не координирует ничьи действия, кому удается заполучить микрофон — сразу становится лицом № 1 в толпе. Но за общей анархией прослеживается некая система, во всяком случае воду на площадь аккуратно подвозят, кто-то приезжает на грузовичке, груженном сэндвичами и печеньем, а ближе к вечеру активисты организуют уборку территории, обходя площадь с мусорными ведрами. Персонал аэропорта разводил руками и предлагал переночевать тут же: мол, лишь утром можно будет добраться до центра города. «Только самоубийца сунется сейчас в Каир», — убеждал турок, уже принявший решение ночевать здесь.

Ибрагиму 43 года, он страховой агент и выглядит, как клерк, который вышел прогуляться в свой выходной день. Аккуратно одет в свежевыглаженную рубашку, поверх нее жилетка. «Вы знаете, что означает слово «тиран»? Мубарак тиранит уже 30 лет подряд. И чтобы прекратить это безумие, мы должны взять все в свои руки», — сказал нам Ибрагим. В это время мимо нас манифестанты проносят носилки. Они имитируют гроб, в котором лежит «покойник», изображающий президента Мубарака. Люди снимают обувь и стучат по этому импровизированному гробу, демонстрируя таким образом свое крайнее презрение и неуважение к диктатору. В Александрии власти вообще нет: полицейские сбежали, но и армии в отличие от Каира не видно. Совершенно парализовано движение, зато каждый третий паренек с ломом гордо заявляет: «Каждый теперь — полицейский».

„

Люди снимают обувь и стучат по этому импровизированному гробу, демонстрируя таким образом свое крайнее презрение и неуважение к диктатору

”

Наряду с арабами-мусульманами в акциях протеста в Александрии принимали участие и египетские христиане-копты. Копты называют себя потомками первых египтян, а Коптскую православную церковь (одну из дохалкидонских церквей) основал, по легенде, апостол Марк. Сегодня копты живут в Александрии вперемешку с мусульманами и уверяют, что никаких ущемлений собственных прав не чувствуют, хотя в дни революции те коптские церкви, которые удалось найти корреспондентам The New Times, были закрыты.

Посреди площади Тахрир, прямо под окнами здания городской администрации, с первого дня протестов, с 25 января, стоит сгоревший автомобиль. Из его закопченного капота торчит вырванный откуда-то дорожный знак, на который скрепками и скотчем приделана табличка: «Это не мы сделали. Это сделал режим».

Нажмите, чтобы увеличить

Все началось на старте 2011-го в Тунисе, где 23 года существовал диктаторский режим. Причем Тунис — вполне благополучная страна: за чертой бедности живет меньше 4% населения (в Египте — 20%, а в Йемене, например, 35% не имеют работы), а ВВП на душу населения по паритету покупательной способности примерно такой же, как в сходном по численности Азербайджане.

За Тунисом последовал Египет, в котором тоже был режим единоличной власти: президент Мубарак правил страной 30 лет, пять раз он сам себя переизбирал главой государства. Дальше массовые демонстрации перекинулись на другие страны региона. Источником информации стал интернет: именно этот главный медиум XXI века оказался как организатором и агитатором протеста внутри этих стран, так и способом узнать, что сопротивление диктатуре в принципе возможно. Так египтяне узнали о «жасминовой революции» в Тунисе, а йеменцы и иорданцы возмутились гибелью единоверцев на севере Африки. Власти этих стран были поставлены перед выбором: устроить кровавую баню или отдать власть оппозиции. Которая, к слову, может быть самой разной: и исповедующей демократические ценности, и вполне фундаменталистской — в ряде арабских стран в результате массовых протестов и последующих демократических выборов к власти приходят либо сторонники организации «Братья-мусульмане», либо другие исламисты.

Специалисты по теории режимов, трансформации, демократизации спорят: станем ли мы свидетелями новой, четвертой волны демократизации в классификации знаменитого политолога, покойного профессора Гарвардского университета Самюэля Хантингтона.

Первая произошла в Европе и Северной Америке еще в XIX и начале ХХ века: сегодня в Западной Европе 96% стран относится к категории свободных.

Вторая волна демократизации была короткой и не слишком удачной — она пришлась на середину XX века и была во многом инспирирована Второй мировой войной: где-то, как в Индии, демократия состоялась, где-то, как в странах Латинской Америки, ее быстро снесли военные перевороты и хунты.

„

Четвертая волна демократизации не может не начаться. Вопрос — когда?

”

Третий звоночек прозвенел, считает Хантингтон, в 1974 году, когда рухнул почти полувековой диктаторский режим в Португалии, примерно тогда же потеряли власть «черные полковники» в Греции, обязались перестать влезать в политику военные в Бразилии, умер диктатор Франко в Испании. Спустя 14 лет эта волна наконец накрыла и смела режимы Восточной Европы, а в 1991-м не стало и «империи зла» — СССР. Именно тогда американский философ Фрэнсис Фукуяма написал о «конце истории», имея в виду триумф либеральной идеи в мире. Триумф, прямо скажем, относительный. С одной стороны, если в 1990 году была 51 страна, в классификации Freedom Forum отнесенная к категории свободных, то сейчас таковых уже 87. С другой — то же мониторинговое агентство сегодня в своих отчетах пишет о «демократической рецессии», об усилении авторитарного тренда. Россия тому — один из самых ярких примеров.

Четвертая волна демократизации не может не начаться. Вопрос — когда? Людям свойственно хотеть быть свободными и противиться правлению коррумпированных и циничных диктаторов, кои обязательное следствие режимов, лишенных какого-либо контроля со стороны общества, граждан. Эта волна рано или поздно должна была докатиться и до самого несвободного региона мира, 88% населения которого живет на положении полурабов. Чем нынешние протесты обернутся? Какой эффект падение режимов на мусульманском Ближнем Востоке и в Африке может иметь для остального мира? Не появятся ли на месте светских режимов Туниса и Египта религиозные автократии вроде той, что в Иране? Все это пока вопросы без ответов. Но одно уже известно: и здесь люди тоже хотят свободы.

«Люди часто хозяева своей судьбы; в том, что мы рабы, виноваты не звезды, а мы сами», — говорит в пьесе Шекспира стареющий Юлий Цезарь. Именно.

На парламентских выборах в Тунисе и Египте победу одержали исламистские партии, в посткаддафиевской Ливии усилилось влияние фундаменталистских группировок… «Неужели это и стало итогом «арабской весны»?» — напрашивается вопрос. Следует помнить: именно исламисты подвергались наибольшим гонениям в Тунисе, Египте и Ливии при прежних режимах. Их электоральный успех, рост политического влияния не просто закономерен, но и служит доказательством живучести протестных настроений. Так что поживем увидим.