Свидетельства наших встреч. В Большом дворце музея-заповедника «Царицыно» открылась выставка современного польского фотографа Миколая Гринберга «Много женщин». Снимки жительниц разных городов мира дополнены мимолетными разговорами. The New Times всматривался в лица и читал судьбы
Несколько лет назад Миколай Гринберг участвовал в польском проекте, посвященном Аушвицу — Освенциму. Для фотографа это фрагмент семейной истории: его бабушка и дед были узниками концлагеря. На протяжении года он снимал посетителей Аушвица и спрашивал, что они тут делают. Ответ состоял из двух частей: почему я сюда приехал и что тут со мною происходит. Рядом с ответами — смазанная нерезкая фотография отвечающего. Четко набранные строки ответа соединены с исчезающим, зыбким, потерянным образом. Это соединение слова и образа, текста и картинки — основа его метода.
Миколай Гринберг фотографировал женщин в Мексике (1), Перу (2), Занзибаре (3) и других странах мира
Разговор с моделью
Работа над проектом «Много женщин», в котором собраны сто портретов женщин разных стран, разного возраста и социального положения, продолжалась почти четыре года. Помимо Польши Гринберг фотографировал жительниц Украины, Израиля, Китая, Аргентины, Бразилии, Мексики, Перу, Занзибара. «Я отправлял предложения в разные места, у меня был список пожеланий, и в результате поехал туда, откуда ответили. В Москву, кстати, тоже писал». Под снимками — фрагменты диалогов с героинями. Буэнос-Айрес: «Стесняюсь смотреть в объектив». Занзибар: «Говорили, что ты ушел, но я успела!» Лима: «Такие вещи теперь со мной случаются редко»… «Фотография для меня — это повод для разговора, — объясняет фотограф. — Это проект не о женщинах, а о людях, просто с женщинами интереснее работать».
Серия женских портретов стала для Миколая Гринберга способом пережить смерть мамы, с ее портрета она и началась. «Остальные фотографии появлялись по частям, главным образом для того, чтобы показать ее портрет. Чтобы найти повод вытащить его из ящика. Первой частью этого проекта стала выставка в Варшаве — «Много женщин, а именно 18».
Потом Гринберг снимал женщин на улицах, в оживленных местах. На центральном вокзале в Рио-де-Жанейро, на огромной площади в Тель-Авиве. В черно-белых отретушированных фотографиях, собранных со всего мира, обнаруживается что-то общее, в какой-то момент даже начинает казаться, что все эти карточки выпали из одного старого семейного альбома. И бродя по залам, испытываешь чувство, похожее на то, когда медленно-медленно перебираешь постарев-шие, пожелтевшие, хрупкие снимки, напоминающие о случайных и почти забытых минутах прошлого.
Удивительное дело, ведь это фотографии совершенно чужих людей, никогда не видевших друг друга: сестер из Пекина («Давай быстрее, моей сестре уже надоело». — «Откуда ты знаешь? Ведь она ничего не говорит». — «Вот именно»), киевской пенсионерки в соломенной панаме («Я тебе уже почти всю жизнь рассказала, а ты хотел всего лишь сделать фото»), белозубой уборщицы из Занзибара («Ты всегда так смеешься?» — «Нет». — «Но часто?» — «Нет». — «Тогда почему смеешься сейчас?» — «Не знаю. Не скажу»), старой женщины из Мехико с напряженным взглядом поверх камеры («Я стараюсь быстро сделать снимок, чтобы вам не сидеть здесь долго». — «Могу и посидеть. Мне все равно, где я сижу»). Единственное, что их объединяет, это то, что все они увидены одним внимательным человеком.
«На открытость отвечают открытостью»
Миколай Гринберг —
The New Times
За четыре года работы над серией, фотографируя и разговаривая с женщинами, поняли ли вы о них что-то новое?
Когда я это начинал, мне было почти 40 и я уже довольно много знал о женщинах. Думаю, за это время я больше узнал о себе. Понял, например, что можно начать разговор, минуя вступительные церемонии типа «Здравствуйте, как вас зовут»… У меня был идеальный повод — фотоаппарат. Я приглашал женщин сфотографироваться, а дальше мог спрашивать все, что хочу: «Есть ли у тебя дети? Почему ты такая грустная?» Некоторые разговоры продолжались минут сорок пять.
Отличаются ли женщины в разных странах?
Немного, как все мы. Вот традиции везде разные. В Занзибаре, например, если, говоря «спасибо», прикоснешься к женщине, то обязан на ней жениться. Самым интересным для меня оказались разговоры с пожилыми — они ведь столько пережили.
А есть у вас любимые фотографии из этого цикла?
Мне нравятся все снимки, но сегодня одни, а завтра — другие. Сейчас особенно трогает фото моей жены, по которой я скучаю.
А каковы секреты удачной съемки от Миколая Гринберга?
Всякие фокусы, штучки, ловкачество — проявление хитрости, за это со временем будешь наказан. А на открытость отвечают открытостью.
Что дают вам выставки, и нынешняя в том числе?
Благодаря этой выставке у меня возникла идея следующего российского проекта. Но о нем ничего пока не скажу.
