Нас там даже не было

Алексей Девяткин: 6 мая нас с Дженни задержали в Москве, но не на Болотной площади — мы не хотели участвовать в мероприятии, организованном Навальным и его сподвижниками. Мы пошли на акцию, которую анонсировал журналист Аркадий Бабченко* * Бывший военный корреспондент «Новой газеты», гражданский активист. — «где-то в районе площади Революции», так это звучало.

Дженни Курпен: Да, все должно было состояться на площади Революции. Район был оцеплен, и единственное место, куда мы смогли дойти, — это переход на углу Тверской, где Госдума. Сначала люди стояли около перехода, потом нас просто начали резко оттеснять.

А.Д.: Ну да, туда подъехала полиция на автобусе.

Д.К.: Причем ОМОНа сначала не было — были обычные ППСники…

А.Д.: …с металлическими ограждениями. Они стали ими нас просто выдавливать.

Д.К.: Они взяли их в руки и просто прыгали на толпу с ограждениями в руках. Это было очень странно и смешно.

А.Д.: Их было человек сто в общей сложности, то есть не очень много. В какой-то момент нас стали оттеснять, подъехал пазик с ОМОНом, и они начали выборочно крутить людей…

Д.К.: Я снимала видео для сайта Grani.ru, но на тот момент действие первой моей пресс-карты закончилось, а на новую я еще не успела поставить печать и подпись. Кто-то стал, как обычно, драться с ними, срывать шлемы, все было довольно жестко — я это снимала, и меня затащили в автобус.

А.Д.: Я даже не сразу заметил, что Дженни задержали. Потом, когда мне кто-то об этом сказал, я подбежал к автобусу, попытался просто в него войти, стал кричать: «Зачем задержали девушку?» Меня без церемоний уронили на землю, обыскали и закинули в другой автозак. Нас доставили в разные отделы: меня в ОВД «Аэропорт», а Дженни — в ОВД «Войковское».

Д.К.: У меня лично все обошлось нормально. Но то, что я увидела там внутри, было чудовищно. В автозаке была сотрудница полиции без формы, без жетона, она не представилась. Зато у нее была профессиональная видеокамера. И всю дорогу она провоцировала тех, кто был заперт в клетке, на какие-то агрессивные действия и слова. Как только у нее это получалось, она включала камеру и начинала снимать. Она же прекрасно знает, кто такой, например, Бабченко. Ему она говорила: «Ты алкаш, нищеброд, тебя выперли с работы, поэтому ты занимаешься х…ней». Еще кому-то она говорила, что ему «бабы не дают», и всем вместе: «Вы только книжки читаете, вместо того чтобы работать». Все, естественно, ржали. Когда она начинала хамить девчонкам, Стецуре и Низовкиной* * Татьяна Стецура и Надежда Низовкина — гражданские активисты, бывшие политзаключенные. The New Times писал об их деле в 2011 году. , остальные за них пытались заступиться. В какой-то момент началась потасовка, девчонкам заломили руки. Сначала Стецуру били лицом о поручень около двери, а потом — коленом по лицу в согнутом состоянии, с руками за спиной. Я это снимала на камеру, в результате чего мне камеру сломали — эта баба просто вырвала объектив.

А.Д.: А потом она стала угрожать тебе фабрикацией уголовного дела…

Д.К.: Затем по рации кому-то из этих сотрудников, которые были внутри, передали, что на Болотной начались столкновения, и там омоновец получил ножевые ранения. Так вот, когда я ей стала говорить, что напишу заявление о материальном ущербе, она резко, с ходу поменяла тон — стала угрожать мне уголовным делом по поводу нанесения ножевых ранений ОМОНу на Болотной. Сказала, что, когда приедем в отдел, на меня уже будет готово заявление от потерпевшего. А в отделе было так: Низовкину со Стецурой зажали в угол в вестибюле — они отказывались представляться. Их попытались заставить дактилоскопироваться принудительно, они отказались, тогда им сказали: «Сейчас всех дооформят и выпустят, а вас мы начинаем бить». Они это сказали при свидетелях. Со мной в отделении они вели себя корректно. Но после оформления, когда мне выдали копии протоколов и рапортов, как я и просила, и мне сказали, что я свободна, меня догнала в коридоре какая-то тетушка и сказала: «А теперь пройдем на беседу с сотрудниками ФСБ». Сначала меня привели к одному, который заставил меня написать письменный отказ от дактилоскопирования. Он мне сказал: «Ты хочешь выйти отсюда сегодня? Тогда подписывай». Он не сказал, какое ведомство представляет, не назвал своего имени, должности, звания, ничего. Я подписала, потому что поняла, что с этим ничего не поделать. И меня повели ко второму сотруднику, который уже задавал вопросы о том, что происходило на Болотной. Откуда мне стало известно об акции, с какой целью я туда пришла… Я ему сказала неоднократно, что меня там не было и поэтому я помочь не могу.

А.Д.: А у меня тоже была беседа, только не с ФСБ, а просто с операми. Они меня расспрашивали, кто организовал митинг, что я там делал, не получал ли я денег за участие, знаю ли я, какие там были запрещенные организации типа ДПНИ или РНЕ…

Потом мы вышли.

А еще через некоторое время Дженни стал звонить участковый, настаивать на встрече по поводу событий на Болотной. Мы уехали в Нижний Новгород, ко мне домой. И в Нижнем через день нашли в почтовом ящике записку с угрозой: «Вам конец, ха-ха». И в этот же день мы увидели, как в подъезд пытались зайти какие-то мутные типы, ну очень похожие на оперов в штатском. Такие, знаешь, кабанистого вида два мужика…

Д.К.: …с маленькими сумочками.

А.Д.: Да, причем мы просто вышли в магазин, а когда возвращались, увидели, как они ковырялись в домофоне. Потом меня тоже стал разыскивать участковый. Названивал родителям, к ним ломился. А у меня уже есть приговор — тоже по статье «Участие в массовых беспорядках» за акцию в приемной администрации президента* * 14 декабря 2004 года, в годовщину смерти Андрея Сахарова, активисты НБП пришли к зданию администрации президента и потребовали встречи с Путиным, а получив отказ, захватили один из кабинетов. . Я тогда провел год в СИЗО и получил условный срок полтора года. Следак уцепился бы за этот факт…

Д.К.: Идеальный кандидат, чтобы пройти по этому делу. Тем более что с рецидивом уже не будет условного срока. Я поняла, что это все последняя капля.

А.Д.: Мы поняли, что надо подстраховаться, и в какой-то момент приняли решение уехать в Киев, потому что была возможность вписаться к друзьям. Были сомнения — может, зря мы это сделали, но потом аресты продолжились, арестовали Кавказского и Полиховича. То есть все только начинается. Пока мы здесь, мы обратились в Управление верховного комиссара ООН по делам беженцев. Нам помогли собрать документы для обращения в миграционную службу. Вот такая история. В принципе, не хочется нести ответственность именно за те события, к которым мы никак не были причастны.

Д.К.: Я вообще считаю, что в Москве не было массовых беспорядков, соответственно, любые обвинения по этой статье абсурдны. Возможно, там, на Болотной, было считанное количество эпизодов по 318-й («Применение насилия в отношении представителя власти»), я не исключаю этого. Но это никак не массовые беспорядки. Тем более что мы вообще там не были. Я не считаю для себя возможным ни секунды своего времени тратить на судебный процесс по таким абсурдным обвинениям.