Бои на культурном поле

Сказать, что русский репертуарный театр уже долгие годы пребывает в состоянии тяжелейшего кризиса, — не сказать ничего. От великого непотопляемого мифа осталась лишь оболочка: большинство московских и питерских государственных театральных учреждений живут за счет «великого прошлого» и сдачи внаем принадлежащих им помещений. Cоветская система бессрочных договоров, так называемых штатных сотрудников, превратила многих актеров в абсолютных трутней, привыкших выходить на сцену два-три раза в месяц и регулярно получать гарантированную заработную плату.

Результаты такого труда по большому счету никого не интересовали — ни работодателей, ни зрителей, ни самих исполнителей. Билеты распространялись «в нагрузку», пустующие зрительные залы заполняли школьниками и солдатами-срочниками. Этот адский кошмар, развративший не одно поколение советских тружеников искусства, должен был когда-нибудь кончиться. Вот он и кончается: некрасиво, уродливо, истерично.

Нынешний бунт артистов Театра им. Гоголя против Кирилла Серебренникова ничем не отличается от прошлогоднего бунта артистов Театра им. Станиславского против Александра Галибина, который попытался разворошить осиное гнездо халтуры и криминала. Тогдашнее руководство московского Департамента культуры пошло на поводу у труппы и расторгло контракт с режиссером. Галибин успел открыть малую сцену, поставил несколько спектаклей, привлек в театр молодых ярких режиссеров. Все было зря: привычную жизнь труппа и администрация защищали, как свой Сталинград. В итоге талантливый режиссер был уволен, а театр получил взамен Валерия Беляковича, который перенес на сцену несколько спектаклей своего театра на Юго-Западе и своего директора и продолжил «славные традиции»: в театре по-прежнему ничего не происходит.

С приходом в московский Минкульт Сергея Капкова в репертуарный театр вернулось забытое чувство тревоги. Каждую новую перемену в театральном руководстве коллеги встречали в напряженном молчании: практически никто из театральных деятелей не комментировал ни добровольный уход с поста главного режиссера Театра им. Ермоловой Владимира Андреева, ни назначение на его место Олега Меньшикова, ни отставку Сергея Яшина, ни назначение Кирилла Серебренникова, ни перемены в руководстве Московского театра кукол и театра «Новая Опера». Александр Калягин как глава СТД (к нему в числе прочих было обращено истерическое послание артистов Театра им. Гоголя) осторожно заметил, что «реформирование репертуарного театра неизбежно». Калягин не лукавит: его детище, театр Et Cetera, полученный, как говорят злые языки, в качестве награды за служение Отечеству, представляет собой не только успешный и привилегированный бренд, но и художественную ценность. Выверенный репертуар, хорошая крепкая труппа, открытые возможности для эксперимента, привлечение новых имен, четко очерченные вкусовые рамки и как результат — гарантированные аншлаги.

Свою нишу, что стало неожиданностью для многих, нашел и обновленный под руководством Евгения Писарева Театр им. Пушкина. Получился эстетский, чувственный классический «театр бульваров», в чьем стиле угадывается нечто волшебно-таировское: тот самый редкий случай, когда зрительский успех совпадает с интересом критиков.

Режиссер Иосиф Райхельгауз уже больше двадцати лет строит свой театр в строгом соответствии с названием — «Школа современной пьесы». Чистый эксперимент в «школе молодой режиссуры» не всегда пользуется зрительским пониманием, но зато постоянно держит театр в тонусе, не позволяет ему скатиться в убогую консервативную рутину.

„

В искусстве не бывает былых заслуг. Театр невозможен без риска, без творческого авантюризма. Если ежедневно, ежевечерне ты не способен доказывать свою творческую состоятельность — уступи место тому, кто готов идти на этот риск

”

Константин Райкин со своим «Сатириконом» обходится еще жестче: в его репертуаре всегда ровно семь спектаклей, каждая премьера вытесняет из афиши старую постановку. Даже самые успешные хиты не живут более восьми лет, худрук расстается с ними безжалостно. Видимо, весомый опыт работы в репертуарном театре (Райкин много лет выходил на сцену «Современника») привил ему стойкое отвращение к репертуарному конвейеру, в течение десятилетий вымывающему из театрального зрелища все живое. Столь же придирчиво следит за собственной афишей суперуспешный лидер МХТ Олег Табаков.

Все эти немногие, прямо скажем, редкие примеры успешного и творчески достойного существования лишний раз доказывают: существующая модель управления и функционирования театрального организма безнадежно устарела, и тот, кто этого не понимает, кто больше всего кричит о великих традициях и попрании заветов Станиславского, — ведет театр к катастрофе.

В искусстве не бывает былых заслуг. Театр невозможен без риска, без творческого авантюризма. Если ежедневно, ежевечерне ты не способен доказывать свою творческую состоятельность — уступи место тому, кто готов идти на этот риск. «Священнодействуй или убирайся вон» — так, кажется, говорил Михаил Щепкин, которого так любят цитировать фигуранты «бессрочных договоров» и зачинщики актерских бунтов.

Сегодня в мире существует много разных вариантов управления творческими коллективами, в том числе и государственными. Самая успешная модель, по признанию экспертов, интендантская. Интендант — руководитель театра — нанимается на три-пять лет, предварительно подробно знакомит труппу со своей художественной программой и заранее (за год-два до начала действия контракта) предупреждает, с кем он будет работать, а с кем нет. И никаких скандалов. Единственное, что требуется от государства, — социальные гарантии. Уповать же на мифические традиции, тревожить основоположников и грудью защищать свое право на вечную избранность — равносильно признанию в собственной посредственности.



Tweet