 |
| Евгения Мальцева дает своим иконам и картинам не названия, а номера. Икона 4. 2012 г. Доска, левкас, смешанная техника |
Эта выставка — совместный проект коллекционера древнерусской живописи Виктора Бондаренко и молодой художницы Евгении Мальцевой. Они не скрывают, что их вдохновила акция панк-группы Pussy Riot в храме Христа Спасителя. The New Times разбирался, что это — «новые иконы», антииконы или картины современного мастера, всего лишь использующего священные образы
Пожалуй, проект «Духовная брань» мог возникнуть только в результате встречи художницы Евгении Мальцевой и коллекционера Виктора Бондаренко. В одном из своих интервью Бондаренко говорил: «Собирая коллекцию икон, я наглядно убедился, что Русская православная церковь вплоть до революции воспринимала все новые течения и стили в искусстве. Образ Иисуса Христа менялся со временем! Он всегда соответствовал восприятию людей той эпохи и тех стран, в которых творил сам художник». Действительно, образ Иисуса на полотнах Рембрандта бесконечно далек от того, который знаком нам по иконам Андрея Рублева, однако и рембрандтовские шедевры давно стали хрестоматийными.
Иисус среди нас
В западном искусстве переосмысление образа Иисуса не прекращалось никогда. Искусствоведы отмечали, что у Поля Гогена Христос мужиковатый и грубый, у Жоржа Руо — болезненно хрупкий и возвышенный, у Марка Шагала Иисус — это еврей, гибнущий в огне Холокоста, принимающий на себя страдания современного человечества, у Пабло Пикассо Христос вовсе лишен лица, это белое пятно, которое может быть одновременно и неразгаданной тайной, и белой вороной, изгоем.
Наши современники продолжили эти поиски. Британский художник Ричард Баггли нарисовал Иисуса в образе пассажира подземки и футбольного болельщика (причем в обоих случаях окружающие не проявляют к Нему ни малейшего интереса), австралийский рок-музыкант Стив Килби рисовал Иисуса свойским парнем, играющим на гитаре, другой британский художник Поль Фрейер изобразил Христа казнимым на электрическом стуле…
Переоценка ценностей
Начав свои амбициозные арт-проекты, Бондаренко поставил задачу возвращения русского сакрального искусства в международный художественный контекст. Задачу не назовешь легкой, поскольку население России практически поголовно уверено в том, что русские реалисты второй половины ХIX века — недосягаемая вершина мирового художественного процесса. Первым проектом подобного рода стала выставка работ художника Константина Худякова «Deisis/Предстояние» в 2004 году в Третьяковской галерее, где было представлено более ста психологических портретов-реконструкций персонажей библейской истории, созданных методом фоторобота из лиц наших современников. Затем Бондаренко работал с художником Дмитрием Гутовым над проектом Icons: были созданы пять металлических объемных «досок», а в качестве образца взята «Богоматерь Тихвинская» из коллекции того же Бондаренко.
И наконец, третий проект, на этот раз с Евгенией Мальцевой. Здесь очень важно то, что она женщина; для женщины куда сложнее получить от общества право на вторжение в область сакрального. Мир знает крайне мало известных художниц, и лишь немногие из них решились на создание неканонических изображений Иисуса* * В российском искусстве первой и на долгие годы единственной была Наталья Гончарова, создавшая в 1909–1910 гг. цикл «Двенадцать религиозных композиций», а в 1910–1912 гг. — цикл композиций на библейскую тему. .
Евгения Мальцева ранее икон не писала. Она писала портреты обнаженных мужчин. Как метко подметил в свое время арт-критик Михаил Сидлин, «рисуя мужчин голыми, Мальцева переворачивает тем самым привычную гендерную модель, когда художник руководит натурщицей. Мы имеем дело с радикальной переоценкой ценностей. Изображение обнаженных красавиц всегда говорило о мужском манипулировании женской сексуальностью. Здесь, на полотнах Мальцевой, мы обнаруживаем суверенное женское желание».
Участвуя в новом проекте Бондаренко, Мальцева борется за право на создание современных христианских образов, в том числе Иисуса Христа и Троицы — «новых икон», которые призваны демонстрировать живое развитие религиозного искусства. По словам художницы, «если перевести лицо в негатив, то глазные впадины становятся светлыми, все вокруг темное, и создается эффект маски, но это уже не маска». Таким образом, негатив представляет собой обратную сторону видимого мира. Соединенные на одной выставке с созданными ею же портретами участниц группы Pussy Riot, «новые иконы» — «Троица», «Спас», «Антихрист» — попадают в сложный контекст, куда менее благожелательный для восприятия, чем тот, в котором был представлен первый проект Бондаренко — «Deisis/Предстояние».
Однако тот факт, что появление группы Pussy Riot в храме Христа Спасителя оказалось тысячекратно резонанснее, чем даже проведенная ими же незадолго до этого акция на Красной площади, показывает, насколько центральной для общества и государства остается религиозная тема. Проект «Духовная брань» — продолжение того, на что Бондаренко вдохновляет художников уже более десяти лет. «Поймите, я мечтаю не о том, чтобы разрушить что-то, но чтобы вдохнуть новую жизнь и воскресить», — говорит он.
Два взгляда на «Духовную брань»
Роман Багдасаров,
религиозный публицист:
«Выступление группы Pussy Riot разоблачило фальшивое благочестие, имитацию духовного опыта и, естественно, те священные образы, которые служили для его оформления и оправдания. Это событие в религиозной жизни дало импульс для пересмотра самой концепции иконописи и привело художницу Евгению Мальцеву к отказу от катафатического метода. Негативные образы, которые она создает, являются первыми опытами апофатической иконы* * Христианское богословие использует два основных метода: катафатический и апофатический. Первый состоит в утверждении того, чем может являться Бог, второй — в отрицании всего того, что Богом не является. . Живопись Мальцевой органично вырастает из традиционного христианского символизма черного и золотого цветов. Первый из них обозначает «пресветлый мрак», окутывающий образ Божий, второй — исходящие оттуда божественные энергии. Апофатические иконы Мальцевой не отрицают предшествующую иконопись, но возвращают ее в мир искусства прямого действия, которым она изначально была».
Священник РПЦ отец Н. Н.*:
«Работы художника выглядят противоположностью распространенной религиозной традиции, отрицанием ее — и привычной эстетики, и христианской этики. Без пояснения эта живопись воспринимается как антиикона, икона демоническая. Именно так, предполагаю, она и будет расценена за пределами галерейного пространства — «отрицательные» технологические приемы художника достаточно прямолинейны: иконные доски, известные иконописные сюжеты, но написанные в «негативном» свете. Говорить о том, что живопись Мальцевой — это икона, «новая икона», можно лишь с необходимыми оговорками. Даже если согласиться, что в полотнах присутствует один из необходимых признаков иконы — явление Высшего средствами земного (через «отрицательные» поиски евангельской этики), то это еще не значит, что перед этой «новой иконой» можно молиться. Здесь свое слово должно сказать время, и предположу, что оно не на стороне художника. Слишком локальной, во многих смыслах, мне кажется вдохновившая Мальцеву история с Pussy Riot. Даже несмотря на то, что эта история вскрывает глобальные нарывы обывательской религиозности. Эта живопись идейно ближе к актуальному плакату, со всем его справедливым пафосом поиска правды, нежели к иконе, отражающей помимо Истины еще и Вечность».
*Н.Н. не решился подписать комментарий своей настоящей фамилией, объяснив The New Times: «Такие нынче времена, особенно после передачи Аркадия Мамонтова «Провокаторы-2» на канале «Россия 1».
Пожалуй, проект «Духовная брань» мог возникнуть только в результате встречи художницы Евгении Мальцевой и коллекционера Виктора Бондаренко. В одном из своих интервью Бондаренко говорил: «Собирая коллекцию икон, я наглядно убедился, что Русская православная церковь вплоть до революции воспринимала все новые течения и стили в искусстве. Образ Иисуса Христа менялся со временем! Он всегда соответствовал восприятию людей той эпохи и тех стран, в которых творил сам художник». Действительно, образ Иисуса на полотнах Рембрандта бесконечно далек от того, который знаком нам по иконам Андрея Рублева, однако и рембрандтовские шедевры давно стали хрестоматийными.
Иисус среди нас
В западном искусстве переосмысление образа Иисуса не прекращалось никогда. Искусствоведы отмечали, что у Поля Гогена Христос мужиковатый и грубый, у Жоржа Руо — болезненно хрупкий и возвышенный, у Марка Шагала Иисус — это еврей, гибнущий в огне Холокоста, принимающий на себя страдания современного человечества, у Пабло Пикассо Христос вовсе лишен лица, это белое пятно, которое может быть одновременно и неразгаданной тайной, и белой вороной, изгоем.
Наши современники продолжили эти поиски. Британский художник Ричард Баггли нарисовал Иисуса в образе пассажира подземки и футбольного болельщика (причем в обоих случаях окружающие не проявляют к Нему ни малейшего интереса), австралийский рок-музыкант Стив Килби рисовал Иисуса свойским парнем, играющим на гитаре, другой британский художник Поль Фрейер изобразил Христа казнимым на электрическом стуле…
 |  |
| Картина 2.
2012 г. Холст, масло, смешанная техника | Картина 3.
2012 г. Холст, масло, смешанная техника |
Переоценка ценностей
Начав свои амбициозные арт-проекты, Бондаренко поставил задачу возвращения русского сакрального искусства в международный художественный контекст. Задачу не назовешь легкой, поскольку население России практически поголовно уверено в том, что русские реалисты второй половины ХIX века — недосягаемая вершина мирового художественного процесса. Первым проектом подобного рода стала выставка работ художника Константина Худякова «Deisis/Предстояние» в 2004 году в Третьяковской галерее, где было представлено более ста психологических портретов-реконструкций персонажей библейской истории, созданных методом фоторобота из лиц наших современников. Затем Бондаренко работал с художником Дмитрием Гутовым над проектом Icons: были созданы пять металлических объемных «досок», а в качестве образца взята «Богоматерь Тихвинская» из коллекции того же Бондаренко.
И наконец, третий проект, на этот раз с Евгенией Мальцевой. Здесь очень важно то, что она женщина; для женщины куда сложнее получить от общества право на вторжение в область сакрального. Мир знает крайне мало известных художниц, и лишь немногие из них решились на создание неканонических изображений Иисуса* * В российском искусстве первой и на долгие годы единственной была Наталья Гончарова, создавшая в 1909–1910 гг. цикл «Двенадцать религиозных композиций», а в 1910–1912 гг. — цикл композиций на библейскую тему. .
Евгения Мальцева ранее икон не писала. Она писала портреты обнаженных мужчин. Как метко подметил в свое время арт-критик Михаил Сидлин, «рисуя мужчин голыми, Мальцева переворачивает тем самым привычную гендерную модель, когда художник руководит натурщицей. Мы имеем дело с радикальной переоценкой ценностей. Изображение обнаженных красавиц всегда говорило о мужском манипулировании женской сексуальностью. Здесь, на полотнах Мальцевой, мы обнаруживаем суверенное женское желание».
Участвуя в новом проекте Бондаренко, Мальцева борется за право на создание современных христианских образов, в том числе Иисуса Христа и Троицы — «новых икон», которые призваны демонстрировать живое развитие религиозного искусства. По словам художницы, «если перевести лицо в негатив, то глазные впадины становятся светлыми, все вокруг темное, и создается эффект маски, но это уже не маска». Таким образом, негатив представляет собой обратную сторону видимого мира. Соединенные на одной выставке с созданными ею же портретами участниц группы Pussy Riot, «новые иконы» — «Троица», «Спас», «Антихрист» — попадают в сложный контекст, куда менее благожелательный для восприятия, чем тот, в котором был представлен первый проект Бондаренко — «Deisis/Предстояние».
Однако тот факт, что появление группы Pussy Riot в храме Христа Спасителя оказалось тысячекратно резонанснее, чем даже проведенная ими же незадолго до этого акция на Красной площади, показывает, насколько центральной для общества и государства остается религиозная тема. Проект «Духовная брань» — продолжение того, на что Бондаренко вдохновляет художников уже более десяти лет. «Поймите, я мечтаю не о том, чтобы разрушить что-то, но чтобы вдохнуть новую жизнь и воскресить», — говорит он.
 |  |
| Икона 3.
2012 г. Доска, левкас, смешанная техника | Икона 1.
2012 г. Доска, левкас |
Два взгляда на «Духовную брань»
Роман Багдасаров,
религиозный публицист:
«Выступление группы Pussy Riot разоблачило фальшивое благочестие, имитацию духовного опыта и, естественно, те священные образы, которые служили для его оформления и оправдания. Это событие в религиозной жизни дало импульс для пересмотра самой концепции иконописи и привело художницу Евгению Мальцеву к отказу от катафатического метода. Негативные образы, которые она создает, являются первыми опытами апофатической иконы* * Христианское богословие использует два основных метода: катафатический и апофатический. Первый состоит в утверждении того, чем может являться Бог, второй — в отрицании всего того, что Богом не является. . Живопись Мальцевой органично вырастает из традиционного христианского символизма черного и золотого цветов. Первый из них обозначает «пресветлый мрак», окутывающий образ Божий, второй — исходящие оттуда божественные энергии. Апофатические иконы Мальцевой не отрицают предшествующую иконопись, но возвращают ее в мир искусства прямого действия, которым она изначально была».
Священник РПЦ отец Н. Н.*:
«Работы художника выглядят противоположностью распространенной религиозной традиции, отрицанием ее — и привычной эстетики, и христианской этики. Без пояснения эта живопись воспринимается как антиикона, икона демоническая. Именно так, предполагаю, она и будет расценена за пределами галерейного пространства — «отрицательные» технологические приемы художника достаточно прямолинейны: иконные доски, известные иконописные сюжеты, но написанные в «негативном» свете. Говорить о том, что живопись Мальцевой — это икона, «новая икона», можно лишь с необходимыми оговорками. Даже если согласиться, что в полотнах присутствует один из необходимых признаков иконы — явление Высшего средствами земного (через «отрицательные» поиски евангельской этики), то это еще не значит, что перед этой «новой иконой» можно молиться. Здесь свое слово должно сказать время, и предположу, что оно не на стороне художника. Слишком локальной, во многих смыслах, мне кажется вдохновившая Мальцеву история с Pussy Riot. Даже несмотря на то, что эта история вскрывает глобальные нарывы обывательской религиозности. Эта живопись идейно ближе к актуальному плакату, со всем его справедливым пафосом поиска правды, нежели к иконе, отражающей помимо Истины еще и Вечность».
*Н.Н. не решился подписать комментарий своей настоящей фамилией, объяснив The New Times: «Такие нынче времена, особенно после передачи Аркадия Мамонтова «Провокаторы-2» на канале «Россия 1».
