Человек сезанновской национальности

«В Советском Союзе три формалиста, и все на «Ф», — говорила вдова Фалька. — Фонвизин, Филонов и Фальк». Первый — милейший романтик-акварелист, второй — мощный певец грядущего апокалипсиса. Фальк — тончайший колорист, вибрирующий на грани чувствительности. И у каждого из этой «шайки формалистов», как их окрестили критики в 1937 году, сложная, трагическая судьба, противостояние социалистическим догматам, неумение и нежелание подстраиваться под партийные требования.

Сегодня трудно вообразить, что именно так не понравилось Никите Хрущеву в картине Фалька во время посещения в 1962 году выставки в Манеже «ХХХ лет МОСХа». Партийный вождь впал в ярость, называя художников тунеядцами и извращенцами. Хрущев возмутился тем, что Фальк будто бы измазал натурщицу зеленой краской. Он не мог понять, почему обыкновенная, с его точки зрения, «розовая баба» стала зеленой. «Я хотел бы спросить, женаты они или не женаты; а если женаты, то хотел бы спросить, с женой они живут или нет? Это — извращение, это ненормально, — так записано в стенограмме. — И если эти, с позволения сказать, «художники», которые не хотят трудиться для народа и вместе с народом, выразят желание поехать за границу к своим идейным собратьям, то… в тот же день получат паспорта…»

Впрочем, учиненный Хрущевым разгром сделал выставке рекламу. Жена Фалька Ангелина Щекин-Кротова (самого Фалька уже четыре года как не было в живых) вспоминает, как служительница выставки говорила ей: «Идите быстро, посмотрите Фалькова. Тут чуть на кулачищах не бьются около него. Вот эта жирная-толстая. Она ему навредила, он ее так за это и осрамил в картине. А вот это его жена, — это про мой портрет в розовой шали, — ее звали ангелом, потому что добрая была очень. Она за ним в Сибирь поехала». «А что, разве Фальк в Сибири был?» — спрашиваю. «Ну как же. Культом личности засланный». — «Разве?» — «Ну, это точно знаю, — убеждала меня служительница. — Она за ним поехала и вызволила, привезла в Москву. Но уж очень бедно жили, одну картошку ели», — и чтобы у меня уж окончательно сомнений не осталось, подводит меня к натюрморту с картошкой…» После той истории говорить о больших ретроспективных выставках, о которых мечтал Фальк при жизни, было невозможно.

Роберт Фальк был одним из самых молодых членов группы «Бубновый валет». Его работы тех лет динамичны и отличаются нарочито рублеными, заостренными формами. «В этот период я любил яркие, контрастные сочетания, обобщенные выразительные контуры, даже подчеркивал их темной краской», — писал он. Впоследствии он отошел от кубизма, увлекшись колористикой и цветовыми нюансами. Натюрморты, составленные из простейших вещей, несмотря на формальную скупость, превращались благодаря насыщенности цвета в сложные многоплановые композиции. На первой выставке «Бубнового валета» у Фалька купили картину, и на вырученные средства он совершил чуть ли не пешее путешествие по Италии, впитывая в себя историю и искусство этой страны. Как и другие выходцы из «Бубнового валета», он еще долго находился под влиянием живописной манеры Поля Сезанна, за что критик Абрам Эфрос назвал Фалька «человеком сезанновской национальности».

Родился Роберт Фальк в Москве 15 (27) октября 1886 года в обеспеченной семье, отец был юристом, присяжным поверенным, да еще и известным шахматистом. Дома говорили по-немецки, и всех троих сыновей отдали в Петер-Пауль-шуле, московское училище, где все предметы преподавались на немецком языке. Живописью мальчик увлекся довольно рано. Отец сначала сопротивлялся тому, что сын станет «богемой», но потом уступил и постарался дать ему отличное образование. Роберт занимался в частных студиях живописи Юона и Машкова, а также в Училище живописи, ваяния и зодчества, где попал под влияние и обаяние своих педагогов Валентина Серова и Константина Коровина.

Художник был четыре раза женат — и это важная деталь его биографии: жены были необычными личностями и все становились его моделями. Самое значительное влияние на него оказали художница Елизавета Потехина, его первая жена, и Ангелина Щекин-Кротова, последняя. Потехина была на четыре года старше Фалька. Ради нее он крестился и поменял имя на Роман (после революции вернулся к прежнему имени). Вместе они прожили одиннадцать лет. Рисовали одни и те же пейзажи, и даже сегодня их картины того, «бубнововалетского» периода нередко путают.

Ангелина Щекин-Кротова вышла за него в 1939 году. Именно она разделила с ним все испытания, которые достались ему в советский период, благодаря ей был издан и первый альбом Фалька, а его имя вошло в список крупнейших художников ХХ века. «Ты для меня вовсе не красавица, а что-то совсем другое. Я не хочу устраивать из тебя красивую модель», — говорил Фальк. Она же в частной переписке так определила свою цель: «У меня есть свои идеи и, быть может, свои предрассудки, свои мечты, что в будущем творчество Фалька получит заслуженное призвание. Этому я должна служить»…

Летом 1928 года Фальк получил разрешение на поездку в Париж с целью «изучения классического наследства» и остался там на десять лет — уже без разрешения. Вернулся он в 1937-м, как будто не зная ничего о том, что происходило в стране. Говорил, что его замучила тоска по родине, а Париж стал изживать себя. Фальку повезло. Его не посадили и не расстреляли. Но ему не дали возможности продавать картины, не разрешили заниматься преподаванием. Фактически он остался без средств к существованию.

Картины парижского периода — лучшие у Фалька. Именно в Париже он нащупал новую манеру письма, зыбкую и воздушную. Картины словно напоены весенним французским воздухом и цветочными запахами. В Москве, когда, казалось бы, Париж остался далеко позади, нет-нет да и вспыхивал в глазах художника огонь, когда он слышал это слово. Не случайно близким другом Фалька послевоенных лет становится Илья Эренбург — парижанин среди русских писателей. Одна из посетительниц мастерской Фалька вспоминает, как, рассматривая однажды его французские картины, она стала называть достопримечательности города — Консьержери, Мадлен… «По лицу Фалька что-то пробежало, он точно проснулся и спросил с надеждой: «Вы были в Париже?» — «Нет, никогда не была и теперь, наверное, уже не буду». Фальк снова потух».

„

Его не посадили и не расстреляли. Но ему не дали возможности продавать картины, не разрешили заниматься преподаванием. Фактически он остался без средств к существованию

”

В 1936 году на приеме в посольстве СССР во Франции Фальк познакомился с легендарным летчиком Андреем Юмашевым. К тому времени он еще не совершил перелет через Северный полюс (за что получит звание Героя Советского Союза), но уже установил много мировых рекордов. Их сблизило увлечение живописью. Эта дружба оказалась очень важной для Фалька. Когда он вернулся в СССР, то вместе с Юмашевым совершил большую поездку по Крыму и Средней Азии. Сохранилось несколько живописных полотен, которые они писали одновременно. Это было в 1937–1938 годах, вещи Фалька еще не вернулись из Парижа, жить ему было негде, и поездка оказалась как нельзя кстати. Благодаря знаменитому летчику после турне Фальку дали мастерскую, а в 1939-м Юмашев помог художнику организовать первую по возвращении на родину выставку.

И все же для критиков Фальк оставался буржуазным художником. После войны, которую семья провела в Средней Азии, его творчество подверглось грубой критике во время кампании против «космополитов». Один из руководителей Союза художников заявил: «Фальк не понимает слов, мы его будем бить рублем…» Картины Фалька перестали выставлять и закупать (только после его смерти Василий Пушкарев, директор Русского музея, сумел купить по явно заниженной цене несколько полотен Фалька — покупать больше и дороже ему было запрещено). Как написал в воспоминаниях Эренбург, Фальк «считался заживо похороненным». Чтобы материально поддержать мастера, его картины стали покупать друзья. «Помню, как Александр Васильевич (Куприн) осенью 1948 года пришел и тихонько от Фалька сунул мне 1500 рублей, прошептав: «Не беспокойтесь, мы обойдемся, а вам сейчас туго придется», — вспоминала жена художника. — Это было уже после печально известного постановления ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград», которое сказалось и на творческой судьбе Фалька. Театры, которые давали художнику возможность заработка, должны были порвать с ним заключенные ранее контракты. Ни один музей не осмеливался сделать у него закупку»…

Автопортрет. 1916

Лиза на солнце (Портрет Елизаветы Потехиной). 1907

На выставке в «Галеев-галерее» представлены работы Фалька, до сих пор хранившиеся в частных собраниях и никогда не покидавшие квартир их обладателей. Огромный раздел посвящен графике, большая часть привезена из Казани — в свое время жена Фалька подарила их художественному музею города. К выставке приурочен выпуск альбома «Фальк. Работы на бумаге», в котором впервые собраны многие рисунки и акварели мастера. Один из выдающихся художников ХХ века шаг за шагом возвращается к своим зрителям.