Одержимые цветом

Если картину Ротко не смогут восстановить, то на ней всегда будет такая надпись

Одержимые цветом. В Лондоне разгорелся международный арт-скандал: польский художник-неудачник испортил картину одного из самых дорогих художников на свете и утверждает, что он вовсе не вандал, а создатель нового арт-движения — йеллоуизма. The New Times не только разобрался в сути йеллоуизма, но и смог поговорить с напарником и собратом польского деятеля

Утром 7 октября Владимир Уманец, 26-летний выходец из России, сидел на низенькой скамейке на третьем этаже лондонского музея современного искусства Tate Modern в зале художника Ротко. Уманец, небритый молодой человек в длинной черной куртке и бейсболке New York Yankees, внимательно смотрел через крупные очки на полотно «Черное на коричневом» знаменитого американского абстрактного экспрессиониста Марка Ротко, тоже выходца из России. Марк Ротко считается одним из самых дорогих художников на свете, и картина «Черное на коричневом» оценивается в £50 млн. Марк Ротко нарисовал ее в 1958 году, когда получил крупный заказ от алкогольной компании Joseph E. Seagram & Sons на оформление фешенебельного ресторана в их новом небоскребе Seagram Building, расположенном между 52-й и 53-й улицами в Нью-Йорке. Ротко, человек

Постановочный кадр, показывающий, как именно была нанесена надпись

несговорчивый и резкий, испытывал сложные чувства от этого заказа: однажды он рассказал своему знакомому, что, рисуя первые четырнадцать полотен, он хотел, чтобы они «отбили аппетит у каждого ублюдка, который когда-либо решится там поесть» и что «отказ повесить эти картины будет лучшим для меня комплиментом». Но комплимента ждать не пришлось: Ротко так взбесили убранство и чрезмерная роскошь ресторана, что он расторг контракт, вернул деньги, забрал так и не установленные картины и более десяти лет хранил их у себя в кладовке, а потом подарил часть Tate Modern. Владимир Уманец очень любит творения Ротко и знает, что второго Ротко на свете уже никогда не будет. И еще он знает, что его арестуют за то, что он собирается сделать. Он еще немного посмотрел на «Черное на коричневом», медленно встал, подошел к полотну, переступил небольшую проволочную ограду, присел на колени и сделал черным маркером в углу картины размашистую и растекающуюся надпись, затем так же спокойно встал, вышел из зала, спустился на эскалаторе вниз и покинул музей. Его поймали через сутки в городе Вортинг графства Западный Сассекс в 100 км от Лондона и будут судить за то, что он оставил на картине надпись: «Владимир Уманец’12. Потенциальное произведение йеллоуизма».

Уманец говорит, что он не вандал, и считает, что он не только не испортил картину Ротко, а наоборот, привнес в нее новое сообщение и ценность, ведь теперь это не просто картина — это часть йеллоуизма.

Новый цвет

Название «йеллоуизм» происходит от английского слова yellowism и на русский язык может быть переведено как «желтизм», что, конечно, придает ему оттенок таблоидности, и до прошлой недели об этом слове почти никто не слышал, пока все мировые СМИ не разнесли весть: «Идут йеллоуисты», а арт-сообщество не выступило с единогласным осуждением — вандалов прочь! Для того чтобы разобраться в том, чего добиваются йеллоуисты и о чем они хотят (и хотят ли) сообщить миру, The New Times разыскал в Берлине поляка Марчина Лодыгу, человека, подпись которого, как и Владимира Уманца, стоит на манифесте йеллоуистов и всех их работах, человека, вместе с которым Уманец и придумал это движение. Мы связались с ним по Skype. Марчину Лодыге сейчас 33 года, он худощав, носит крупный вязаный шарф и объясняет: «Мы уважаем искусство. Мы не против искусства. Мы не сражаемся с искусством». Из общения с Лодыгой становится понятно, что история йеллоуизма — это история идеи и того, что с тобой может сделать идея, если ты целиком ей отдаешься. Это история одержимости.

Лодыга родился и вырос в польском городе Познань, где он поступил в Академию изящных искусств и изучал рисование. Там же он на последнем курсе познакомился с первокурсником Владимиром Уманцем. Уманец родился в небольшом карельском городе Костомукша, в возрасте десяти лет его семья перебралась в Гродно, а затем и в Польшу, где Владимир получил гражданство. После двух лет обучения Уманец бросил учебу и в начале 2010-го вслед за товарищем перебрался в Каир, где они оба стали работать в глянцевом журнале и снимали арт-видео. В какой-то момент молодые люди решили перестать быть художниками: «Мы всегда хотели найти свою нишу, свое место. И вдруг мы поняли, что в работе, которую мы делаем, в мире вокруг, в видео, которые мы снимали — о новостях, политике, революции, искусстве, смерти, — так много информации, что мы стали думать: что если на самом деле все эти вещи — о желтом цвете?» Так появился йеллоуизм. «Это была революционная мысль», — вспоминает Марчин. А потом добавляет: «Вообще, мы не любим желтый цвет. Визуально он нам не нравится». Молодые люди стали разрабатывать манифест. Йеллоуисты пришли к выводу, что они представляют собой последователей дела теоретика искусства Марселя Дюшана, стоявшего у истоков дадаизма и сюрреализма, и придумали, в общем, простую схему, которая, живи йеллоуисты в более древние времена, вполне могла стать чем-то вроде религии. Смысл в следующем: все может подразумевать и обозначать желтый цвет, и если это попадает в специальное помещение — йеллоуистическую комнату с фиолетовыми стенами, то оно теряет свою первоначальную суть и становится чем-то новым, надо только это увидеть. «Наши друзья сказали: это безумие, люди так не мыслят, но мы поняли, что обнаружили совершенно новое пространство, новое измерение — все может выражать желтый цвет», — объясняет Лодыга.

Все может стать частью йеллоуизма — и стул, и стакан с водой, и исписанная стена

Во имя искусства

Марчин Лодыга во время проведения выставки в Лондоне

За два года йеллоуисты успели открыть две выставки в Каире: «Йеллоуистическая комната имени Натальи Водяновой». У художников запланировано еще восемь комнат по именам известных фотомоделей славянского происхождения, среди которых и Каролина Куркова, и Наташа Поли. Они оставались там и во время египетской революции. Каждую ночь они, как и жители Каира, выходили патрулировать город от мародеров, и Уманец, как и всякий каирец в те дни, брал с собой оружие: кто брал ножи и мачете, кто — топоры и железные прутья, кто — хоккейные клюшки, а Уманец каждую ночь ходил с ножкой от стола, которая тоже была частью йеллоуизма — на ней было написано: «Уманец. Произведение йеллоуизма». Этот экспонат был представлен на первой выставке йеллоуизма.

В феврале 2011-го Уманец перебрался в Лондон, Марчин переехал к нему в сквот в августе. Они стали планировать новую, третью и пока самую главную свою выставку. Для того чтобы ее провести, художники отказывали себе во всем — работали на стройке, не тратили заработанное и питались «на помойке»: «Каждый день мы приходили к супермаркету вроде Marks&Spencer и забирали просроченную еду, которую они каждый вечер выбрасывали». «Но это все не имело значения — даже когда мы мыли туалеты в роскошных лондонских апартаментах, мы думали об йеллоуизме, мы думали о нашей выставке, о том, как ее сделать, о нашем манифесте», — говорит Лодыга.

Выставка должна была продлиться неделю, и неделя аренды помещения в центре Лондона под выставку вместе со страховкой и обслуживанием обошлась в £3,5 тыс. (175 тыс. рублей). Главным экспонатом выставки стала работа известного современного художника Дэмиена Херста (это тот, который инкрустировал платиновый слепок человеческого черепа с настоящими зубами бриллиантами) «Великолепные 7» — семь белых пинг-понговых шариков, подписанные художником, которые йеллоуисты приобрели за £600 (30 тыс. рублей). Вся выставка обошлась художникам в £8 тыс., и во время открытия у художников не было и фунта. Наталья Водянова написала в твиттере, что не понимает, почему выставка носит ее имя, и пообещала художникам общение со своими адвокатами, но те так и не позвонили. Неделя прошла, и художники оказались там же, где были и раньше, — бездомные молодые люди без гроша за душой, питающиеся отбросами, но теперь с дорогим произведением самого богатого художника современности, которое им даже деть было некуда. Сейчас работа Херста, которая, по словам Лодыги, более не объект искусства, а объект йеллоуизма, продается на их сайте — за £7,2 тыс. И именно поэтому Владимир написал на картине Ротко «потенциальное произведение йеллоуизма» — потому что эта работа еще не их.

Новый ход

Лодыга характеризует своего напарника Владимира Уманца как спокойного человека

Марчин Лодыга не знал, что Владимир отправился на дело в Тейт. В воскресенье Лодыга возвращался в Берлин, куда перебрался летом к друзьям из Италии, а в понедельник 8 октября в полдень, незадолго до ареста, он получил e-mail от Владимира: «Срочно позвони мне». Но увидел это письмо Лодыга только поздно вечером — его и еще стопку от международных СМИ. «Люди пишут нам, что мы конченые негодяи, что мы должны гореть в аду, но мы можем поместить их письма в йеллоуистическую комнату, и это тоже станет частью йеллоуизма. Мы хотим, чтобы все понимали: Владимир не уничтожил картину Ротко, он добавил в нее новое сообщение — теперь эта работа выражает желтый цвет. Теперь его картина должна стать в два раза дороже, потому что она перестала быть чем-то, чем была раньше, она стала совершенно новым явлением. Но мы, конечно, не делаем это ради денег».

В конце прошлой недели Марчин Лодыга отправился в Лондон поддерживать товарища. Он не исключает, что вместо срока Уманцу выпишут штраф в £5 тыс., но денег таких нет, так что, может быть, ему придется отправиться в тюрьму. Поступил бы он так же? Да, если бы Владимир обсудил с ним свою идею. «Я бы выбрал картину «Водные лилии» Клода Моне, которая висит в Tate Modern», — размышляет йеллоуист.

Что дальше? Больше испорченных картин не будет: «Этот этап пройден. Это точка, все, теперь мы идем дальше, чем просто брать чужие работы и делать их йеллоуистскими. Мы показали, что у нас есть возможность превращать чужие произведения искусства в часть йеллоуизма, мы заявили о себе, показали, что в нашем контексте все может стать йеллоуизмом. Наше время наступило, оно сейчас, и каждый может стать йеллоуистом».

Ну, а пока комната Ротко в Тейте закрыта — «Черное на коричневом» пытаются отреставрировать. Специалисты без особой уверенности говорят, что смогут свести надпись.




Tweet